Одна из предпосылок Февральской революции
Дионис сообщает. В царской России система отбора кадров функционировала таким образом, чтобы на высшие должности назначались хорошо образованные люди. Управленческий аппарат империи был укомплектован высококвалифицированными специалистами. Однако если все крупные посты оказывались заняты, условно говоря, «первыми и вторыми учениками», то в какое положение это ставило «третьих учеников»? Многие склонны в своих неудачах винить что угодно и кого угодно, но только не себя. Неудивительно, что люди по профессиональной подготовке несколько не дотягивавшие до того, чтобы занять место на верху социальной лестницы, были недовольны своим статусом. Образование, которое они получили, сформировало у части интеллигенции и, тем более, у полуинтеллигенции завышенные амбиции, а виновником своих бед они считали те порядки, которые и не позволили им стать во главе страны. Отчасти из этого вытекала идея ограничения власти царя, а то и полного устранения монархии. Коль скоро «третьих учеников» не пускали во власть, то они стремились убедить себя и всех окружающих в том, что, мол, самодержавие «душит» образованных людей, «ограниченные бюрократы не способны оценить их талант» и т. д. А раз так, то необходимо устранить «препятствие».
Психологический мотив облекался в форму возвышенных лозунгов о благе России, но здесь главную роль играл эгоистический интерес. Неудивительно, что такие люди мечтали о парламенте. Им казалось, что на свободных выборах они легко докажут «свое право» войти в управленческую элиту. Но парламента в России не было, государственный аппарат даже уездного уровня не избирался, а назначался.
Ситуация резко изменилась, когда в России началась земская реформа 1864 года, которая ввела институт выборности (хотя и ограниченный имущественным цензом) в органы местного самоуправления.
Таким образом, сложилась ситуация, когда довольно значительная часть хозяйственной жизни стала управляться не назначенными государством чиновниками, а «гласными», как тогда называли депутатов земств. Со второй половины XIX века был уже не один, а два источника власти.
Очень скоро между ними началось соперничество, в том числе и по вопросам разграничения полномочий. В земствах говорили, что в специфике региона местные управленцы разбираются лучше, чем центральный аппарат, требовали от государственных органов «не вмешиваться в их дела» и т. д. Известная картина, не правда ли?
Земские вопросы стали излюбленной темой для критики властей.
Психологический мотив облекался в форму возвышенных лозунгов о благе России, но здесь главную роль играл эгоистический интерес. Неудивительно, что такие люди мечтали о парламенте. Им казалось, что на свободных выборах они легко докажут «свое право» войти в управленческую элиту. Но парламента в России не было, государственный аппарат даже уездного уровня не избирался, а назначался.
Ситуация резко изменилась, когда в России началась земская реформа 1864 года, которая ввела институт выборности (хотя и ограниченный имущественным цензом) в органы местного самоуправления.
Таким образом, сложилась ситуация, когда довольно значительная часть хозяйственной жизни стала управляться не назначенными государством чиновниками, а «гласными», как тогда называли депутатов земств. Со второй половины XIX века был уже не один, а два источника власти.
Очень скоро между ними началось соперничество, в том числе и по вопросам разграничения полномочий. В земствах говорили, что в специфике региона местные управленцы разбираются лучше, чем центральный аппарат, требовали от государственных органов «не вмешиваться в их дела» и т. д. Известная картина, не правда ли?
Земские вопросы стали излюбленной темой для критики властей.