Текущее
Со мной случилась маленькая неприятность, и врач прописала маленькие антибиотики на месяц. Ещё прямо сейчас у меня болит та сторона лица, где недавно удаляли зуб, причем боль расходится как раз от дыры, и это немного стремно. Я теперь по работе много читаю про антибиотики и антибиотикорезистентность, поэтому думаю, что если у меня там действительно что-то воспалилось, мне придется пить большие антибиотики, и как мой организм отреагирует на два разных антибиотика сразу. Это примерно как поставить включенный утюг в холодильник.
Вообще-то мне надо работать, потому что не нашлось обозревателя на эту неделю, и редакторы поделили обзор на троих. Но я так давно не была в ЖЖ.
Я много где давно не была - в смысле, в сети. Потому что у меня теперь работа гораздо более сидячая, чем была, и весь день надо смотреть в монитор. Мне очень нравится моя работа, но к вечеру голова становится прямоугольная, как монитор, и глаза становятся пластмассовые, как монитор. Справа от меня большое окно, в него можно смотреть поверх крыш на жилые дома вдалеке, стройку и снежинки. Я смотрю, но это не очень помогает. Когда я выхожу с работы и добредаю до трамвайной остановки, я по привычке вытаскиваю смартфон, чтобы посмотреть, скоро ли трамвай, но не могу смотреть в экран. Тошнит.
Зато я пошла в прошлые выходные в магазин и купила бумажную книжку. Художественную. У меня уже года три, наверное, или поменьше кризис чтения. Он начался с ужасного русского перевода «Войны токов». Потом было неудачное «Сердце хирурга». Ещё потом я пыталась читать зубодробительную монографию Уотсона, потому что мне ее подарили, потом настал учебник по молекулярной биологии клетки. Перестала я читать, зато стала залипать в соцсети бесконечно. Это ограничивает. У меня оскудел словарный запас и пропал скилл общения с людьми, совсем. В больнице я решила вспомнить, как это: читать художественную литературу. Из тамошнего обменного шкафа я взяла какое-то ненапряжное чтиво - «Анжелика и что-то там». И поняла, что я не могу читать! Испугалась. По работе теперь надо постоянно общаться с людьми. С очень умными людьми. Тогда я подумала: ок, я, наверное, слишком тупая, чтобы читать Уотсона и учебник. Надо смириться с тем, что я почвовед, а не молекулярный биолог, и начать читать какую-нибудь хорошую художественную книгу. Пошла в Библио-Глобус и купила то, что лежало сверху, на столе с хитами. Думала: а вдруг у меня вообще атрофировалась способность читать? Но нет. Увлекло. Читаю в транспорте с удовольствием. Чувствую, как начинаю по-другому смотреть на мир. На мир, а не в смартфон.
Лиза теперь в продленке допоздна. Когда я приезжаю, Лиза остается последней педагог сидит с ней на улице, они обе одеты и готовы валить домой. Вечером дома у меня не остается времени ни на что. Времени, не то что сил. Силы при большой необходимости можно найти. Время - нет. Либо я иду в магазин и готовлю еду. Либо я занимаюсь с Лизой музыкой. Либо выясняется, что Лиза не сделала домашку на продленке. Либо я делаю что-то для себя, редко. Вот и вечер настал. Я подумала: на конюшню мы больше не ездим. На хор я не хожу. У меня вообще не осталось никаких хобби. Это меня испугало почти так же, как неспособность читать. Я отпросилась на хор в этот четверг.
Хор учит Чайковского. Я не люблю Чайковского, но люблю хор. Я понятия не имею, какие у хора планы. Пока я занималась зубами, наш любимый дирижер широко отметил юбилей. Я сдала хоровой взнос, чтобы попрочнее заякориться и хотя бы раз в неделю ходить на репетиции.
В зале была один раз по новому абонементу, между зубом и зубом. Прошлой осенью, когда я занималась с тренером, я получила очень хорошие результаты, но потом болела всю зиму. Тогда я решила что первичен сон. Потом зал. Вот сейчас я жду, когда нурофен снимет боль с половины моего лица и думаю, стоит ли идти в зал сейчас, когда мой организм сходит с ума от перемен. Трамвай, который едет прямо до проходной, здорово урезал мою физическую активность.
А ещё у меня нет зимней обуви, которая подошла бы на маленький минус и снег. Потому что некогда сходить купить. Хожу в очень скользких осенних ботинках. В них пока не холодно. Я помню, как однажды приехала в Д. так же. Почти босиком. Снега было довольно прилично, а на мне были дырявые старые осенние ботинки. Я поддела шерстяные носки, но это не очень помогало. Вообще не помогало. Мама с бабушкой сразу повели меня в обувной (потому что в Д. это называется «обувной»). Кажется, я ушла оттуда в новых сапогах, а старые выкинула в мусорку рядом с магазином. Впрочем, такое со мной случалось больше одного раза. Когда я только устроилась в Курчатник, была зима, а потом настала весна, а у меня вся демисезонная обувь была драная. Мне было мокро и вообще не очень. Я еле дождалась зарплаты. Как только денежка капнула, убежала с работы немного пораньше (я тогда на Южной работала), в ТЦ на Пражской купила полуботинки и в них ушла. Они были не очень удачные, но мне было очень надо. Эти полуботинки до сих пор со мной.