Пара слов о свободе, истине и воле
... и познаете истину, и истина сделает вас свободными...
(Евангелие от Иоанна. 8:32)
Истина верно отличается от правды. Чем-то понятным, но ускользающе неуловимым. И в самом деле:
Правда - это только то, что в данный момент считается правдой
(Тот самый Мюнхаузен)
Как бы у каждого правда может быть своей, значит, на единую для всех истину претендовать не может. Но и правду, и истину ищут все, ну или почти все, поскольку ни без того, ни без другого обойтись немыслимо. Что характерно, так это то, что правду в вине или на дне бутылки не ищет никто - только истину. Что ещё характерно, так это то, что истину спрятать невозможно, её возможно только найти, открыть или познать. А вот правду скрывают часто. В таких случаях правда обращается в тайну и обретает силу, которая может многое. Часто тайная правда или, вернее, её необычайная сила, становится предметом купли-продажи, но не всегда её возможно продать:
Тайна, которую не удалось продать, переведена на иностранные языки... на турецкий, а не на французкий, на арабский, а не на русский, не на немецкий, не на голландский, испанский...
(Три дня Кондора)
Наверное, именно поэтому разведка поиском скрываемой правды очень напоминает философию и другие науки, занятых познанием истины. В Лэнгли даже напрягаться не стали, взяв за основу ту самую строку из Евангелия от Иоанна:
Правда делает свободным
Не совсем в том смысле, когда истина делает свободным, а, скорее, в том, что обладание правдой делает менее зависимым от её незнания.
Есть ещё один мотив в познании истины, точнее, в отрицании её существования:
Истина, которая делает нас свободными, это чаще всего истина, которую мы не желаем слушать.
(Герберт Эйгар)
Такое и вправду случается нередко, тогда, наверное, когда оставаться зависимыми предпочтительнее, чем свободными. Но кто имеет волю в этом признаться?
Особенно там, где свобода - наивысшая ценность, цель и средство!
Но ведь и там дисциплину никто не отменял.
Это что, дисциплина? Свобода как осознанная необходимость? Плевали мы на эту свободу! Мне воли, воли дайте! Воли хочу!
(Судьба резидента)
Это понимание различия между свободой и волей приходит не сразу, даже к тем, кто имеет волю слушать уже открытую кем-то истину. В молодости всё выглядит простым и ясным:
- Сэр, а вы скучаете по тем временам, когда только начинали службу?
- Нет. Я скучаю по той ясности, с которой видел тогда ситуацию.
(Три дня Кондора)
(Евангелие от Иоанна. 8:32)
Истина верно отличается от правды. Чем-то понятным, но ускользающе неуловимым. И в самом деле:
Правда - это только то, что в данный момент считается правдой
(Тот самый Мюнхаузен)
Как бы у каждого правда может быть своей, значит, на единую для всех истину претендовать не может. Но и правду, и истину ищут все, ну или почти все, поскольку ни без того, ни без другого обойтись немыслимо. Что характерно, так это то, что правду в вине или на дне бутылки не ищет никто - только истину. Что ещё характерно, так это то, что истину спрятать невозможно, её возможно только найти, открыть или познать. А вот правду скрывают часто. В таких случаях правда обращается в тайну и обретает силу, которая может многое. Часто тайная правда или, вернее, её необычайная сила, становится предметом купли-продажи, но не всегда её возможно продать:
Тайна, которую не удалось продать, переведена на иностранные языки... на турецкий, а не на французкий, на арабский, а не на русский, не на немецкий, не на голландский, испанский...
(Три дня Кондора)
Наверное, именно поэтому разведка поиском скрываемой правды очень напоминает философию и другие науки, занятых познанием истины. В Лэнгли даже напрягаться не стали, взяв за основу ту самую строку из Евангелия от Иоанна:
Правда делает свободным
Не совсем в том смысле, когда истина делает свободным, а, скорее, в том, что обладание правдой делает менее зависимым от её незнания.
Есть ещё один мотив в познании истины, точнее, в отрицании её существования:
Истина, которая делает нас свободными, это чаще всего истина, которую мы не желаем слушать.
(Герберт Эйгар)
Такое и вправду случается нередко, тогда, наверное, когда оставаться зависимыми предпочтительнее, чем свободными. Но кто имеет волю в этом признаться?
Особенно там, где свобода - наивысшая ценность, цель и средство!
Но ведь и там дисциплину никто не отменял.
Это что, дисциплина? Свобода как осознанная необходимость? Плевали мы на эту свободу! Мне воли, воли дайте! Воли хочу!
(Судьба резидента)
Это понимание различия между свободой и волей приходит не сразу, даже к тем, кто имеет волю слушать уже открытую кем-то истину. В молодости всё выглядит простым и ясным:
- Сэр, а вы скучаете по тем временам, когда только начинали службу?
- Нет. Я скучаю по той ясности, с которой видел тогда ситуацию.
(Три дня Кондора)