Ночью.
Вдвоем или своим путем
И как зовут, и что потом
Мы не спросили ни о чем…
Есано Акико.
Первый раз в жизни я слабею от поцелуев как от ударов. Кружится моя бедная голова, или что-то такое главное в голове, что отвечает за мои поступки. Ты занимаешь все краешки сознания, стелешь мягко, осторожно подбираясь к самому главному, и… никогда не произносишь этих самых слов. Да что там, ты даже повода мне не даешь подумать о любви…
Я словно под гипнозом : смотрю на твои руки - и до кончиков волос пробирает странное ощущение естественных перемен во всем, к чему они прикасаются. Твои улыбки: одна дарит тепло, другая - могильный холод, извивается на тонких губах, как змея. А еще одну, пушистую как детская варежка, ты редко-редко надеваешь, чтобы самому не замерзнуть среди обступивших тебя необходимостей.
Приходишь говорить со мной о пустяках, о самых важных пустяках в твоей жизни, и обо всей остальной - значительной! - части, где ждут и любят, и платят деньги. А я слушаю, и все оттенки твоего голоса сливаются во мне и рядом со мной в сияющий радужный мир близкого человека, близкого друга из детских снов.
Как всегда, звонить друг другу не будем. Встретимся почти случайно, чтобы опять смотреть не в глаза, а на глаза, отведенные в сторону, чтобы большое и сильное тело смогло обнять маленькую холодную колючку и растопить ненадолго ледяное стекло между нами.
И отсюда, из зеленых глаз прямо под твои пушистые ресницы вразвалочку, не спеша, переберется желание. Чтобы вдруг испугать и оттолкнуть нас друг от друга, меня - от тебя, тебя - от меня, нас, привыкших не доверять, не доверяться, не вешаться на шею, и еще бог знает к чему привыкших за прошлую жизнь среди нагромождения людей, вещей и серьезных отношений.
А потом все равно наступит новый обман. Голова поплывет и скроется в тумане. Действительные же наши сущности, как вчерашняя одежда, будут сохнуть у ног, и я подумаю о том, что лежать рядом с тобой, обнявшись, самое естественное занятие на земле. Но тут ты обязательно захочешь произносить слова, и начнешь, не церемонясь, мучить меня фальшивостью и самодовольством. Я вернусь в свою глупую жизнь, стану нормальной беспринципной барышней, и вспомню (конечно вспомню!), что между нами нет ничего небесного, а одно только земное, правда очень сильное притяжение… Мне станет больно, а потом легко и тоскливо, как после аборта, ты ничего не заметишь, но зато наконец-то доберешься до полосы теплого света: вдруг скажешь именно то, что нужно в данный момент и снова станешь мне другом.
Я рад, что нам все еще есть, о чем поговорить.
А ты боялся, что будет не о чем разговаривать?
Ну знаешь, обычно бывает… Ну как сказать? ОБЫЧНО… а ты совсем непростая…
Да и ты непрост.
Пусть ты не видишь моей усмешки, пусть ты считаешь себя героем - мне даже это слонопотамство нравится в тебе. А я… Только что королева - королева всегда. Да вот из королевских прихвостней к этому часу останется только один - маленький, но крепкий и самый верный - предутренний сон. Он остановит, наконец, ножи твоих слов, и вот тогда, в тишине, среди мягких и пушистых теней столпятся нетронутые и все еще живые признания, поболтают занавеской и обиженно отвернутся в дальний угол комнаты, туда, где нарисованный луной Будда легко качает синей лягушкой на лысой голове и улыбается. Незаметно и тихо-тихо…
…Мы не спросили ни о чем,
и не клянемся, что до гроба.
Мы любим, просто любим оба.
1996г.
И как зовут, и что потом
Мы не спросили ни о чем…
Есано Акико.
Первый раз в жизни я слабею от поцелуев как от ударов. Кружится моя бедная голова, или что-то такое главное в голове, что отвечает за мои поступки. Ты занимаешь все краешки сознания, стелешь мягко, осторожно подбираясь к самому главному, и… никогда не произносишь этих самых слов. Да что там, ты даже повода мне не даешь подумать о любви…
Я словно под гипнозом : смотрю на твои руки - и до кончиков волос пробирает странное ощущение естественных перемен во всем, к чему они прикасаются. Твои улыбки: одна дарит тепло, другая - могильный холод, извивается на тонких губах, как змея. А еще одну, пушистую как детская варежка, ты редко-редко надеваешь, чтобы самому не замерзнуть среди обступивших тебя необходимостей.
Приходишь говорить со мной о пустяках, о самых важных пустяках в твоей жизни, и обо всей остальной - значительной! - части, где ждут и любят, и платят деньги. А я слушаю, и все оттенки твоего голоса сливаются во мне и рядом со мной в сияющий радужный мир близкого человека, близкого друга из детских снов.
Как всегда, звонить друг другу не будем. Встретимся почти случайно, чтобы опять смотреть не в глаза, а на глаза, отведенные в сторону, чтобы большое и сильное тело смогло обнять маленькую холодную колючку и растопить ненадолго ледяное стекло между нами.
И отсюда, из зеленых глаз прямо под твои пушистые ресницы вразвалочку, не спеша, переберется желание. Чтобы вдруг испугать и оттолкнуть нас друг от друга, меня - от тебя, тебя - от меня, нас, привыкших не доверять, не доверяться, не вешаться на шею, и еще бог знает к чему привыкших за прошлую жизнь среди нагромождения людей, вещей и серьезных отношений.
А потом все равно наступит новый обман. Голова поплывет и скроется в тумане. Действительные же наши сущности, как вчерашняя одежда, будут сохнуть у ног, и я подумаю о том, что лежать рядом с тобой, обнявшись, самое естественное занятие на земле. Но тут ты обязательно захочешь произносить слова, и начнешь, не церемонясь, мучить меня фальшивостью и самодовольством. Я вернусь в свою глупую жизнь, стану нормальной беспринципной барышней, и вспомню (конечно вспомню!), что между нами нет ничего небесного, а одно только земное, правда очень сильное притяжение… Мне станет больно, а потом легко и тоскливо, как после аборта, ты ничего не заметишь, но зато наконец-то доберешься до полосы теплого света: вдруг скажешь именно то, что нужно в данный момент и снова станешь мне другом.
Я рад, что нам все еще есть, о чем поговорить.
А ты боялся, что будет не о чем разговаривать?
Ну знаешь, обычно бывает… Ну как сказать? ОБЫЧНО… а ты совсем непростая…
Да и ты непрост.
Пусть ты не видишь моей усмешки, пусть ты считаешь себя героем - мне даже это слонопотамство нравится в тебе. А я… Только что королева - королева всегда. Да вот из королевских прихвостней к этому часу останется только один - маленький, но крепкий и самый верный - предутренний сон. Он остановит, наконец, ножи твоих слов, и вот тогда, в тишине, среди мягких и пушистых теней столпятся нетронутые и все еще живые признания, поболтают занавеской и обиженно отвернутся в дальний угол комнаты, туда, где нарисованный луной Будда легко качает синей лягушкой на лысой голове и улыбается. Незаметно и тихо-тихо…
…Мы не спросили ни о чем,
и не клянемся, что до гроба.
Мы любим, просто любим оба.
1996г.
Click to view