...
Из сна.
На стыке июньской паутины
августовского высокого звона.
Ноябрьской медленно темнеющей жути.
Декабрьской безысходности,
когда кажется, что можно вмёрзнуть в колючее небо
на пустой дороге от дома до дома.
Апрельской хрупкости,
разговора воды ещё ледяной
от неожиданной мартовской метели.
Февральского горизонта в лиловой тревоге в поддельной,
выматывающей, отводящей внимание и силы капели.
Сшивая смыслы другими швами,
чтоб сбить со следа.
Распространяя причины веерно,
чтобы сотни последствий отвлекли от одного-единственно верного.
Январь это птицы - зимородки и клёсты.
Щелчки стволов промороженных до сердцевины с хрустким сколом.
Июль - васильки, колокольчики и цикорий - невозможное к отрицанию голубое.
Сентябрь примирит с грохотом лета,
пригладит растрепанное прохладной рукою.
Октябрь объединит землю, боярышник, ржавчину и рыжий шиповник.
Май это взрыв - синего и белого.
Черёмуха над опрокинутым в реки небом.
Май - это бесспорное.
Безусловно бесспорное.
На стыке июньской паутины
августовского высокого звона.
Ноябрьской медленно темнеющей жути.
Декабрьской безысходности,
когда кажется, что можно вмёрзнуть в колючее небо
на пустой дороге от дома до дома.
Апрельской хрупкости,
разговора воды ещё ледяной
от неожиданной мартовской метели.
Февральского горизонта в лиловой тревоге в поддельной,
выматывающей, отводящей внимание и силы капели.
Сшивая смыслы другими швами,
чтоб сбить со следа.
Распространяя причины веерно,
чтобы сотни последствий отвлекли от одного-единственно верного.
Январь это птицы - зимородки и клёсты.
Щелчки стволов промороженных до сердцевины с хрустким сколом.
Июль - васильки, колокольчики и цикорий - невозможное к отрицанию голубое.
Сентябрь примирит с грохотом лета,
пригладит растрепанное прохладной рукою.
Октябрь объединит землю, боярышник, ржавчину и рыжий шиповник.
Май это взрыв - синего и белого.
Черёмуха над опрокинутым в реки небом.
Май - это бесспорное.
Безусловно бесспорное.