Горное озеро.
Они ненавидят меня за то, чего у них нет.
У них нет даже слов, чтобы обозначить это.
Нет возможности выразить: "Я хочу это. Я хочу вот это - такое, как у неё."
Нет возможности хотеть, ждать, идти, купить в магазине, или оплакать невозможность приобретения, отгоревать.
Нет даже возможности "пойти на всё ради этого".
Быть готовым пойти на всё.
Есть только слепая жажда и смутное ощущение, что их "обманули".
Они могут опознать - точнее всего будет, пожалуй, сравнение с запахом - могут опознать запах этого.
И сколько же страдания он им причиняет.
Больно хотеть невозможного.
Как же больно хотеть того, чего не существует в самом порядке вещей, что был определён до твоего рождения.
Меня много раз пытались убить за обладание этим.
Слишком много.
Вырываясь на ярости и отчаянии я пыталась понять - за что?
Криком раненой птицы: "За что?!"
Ненавидя, проклиная, уничтожая всё, до чего могла дотянуться - что было дорого им, моим несостоявшимся - чуть-чуть несостоявшимся убийцам.
Сжигая за собой мосты, не оставляя адресов.
Отказываясь от тех, кого считала друзьями, пока и они не кинулись пытаться убить меня.
"За что?"
Теперь, когда я знаю...
Я готова оплакать каждого, кто кидал в меня камнями, кто поднимал на меня руку или палку зажатую в этой руке.
Мгновение прозрения выравнивающего смертных существ с созидающими продлится недолго.
Но здесь и сейчас - в нём - я плачу.
Я оплакиваю каждого из них.
Я почти готова просить у них прощения.
Не за то, что у меня есть, а у них не было.
Не за то, что я не могла или не хотела или не была готова поделиться с ними этим.
А...
Я наверное сама не знаю - за что.
За непонимание наверное, за гордыню.
За непонимание - глубины их потери и скорби.
Да, теперь я знаю - каждый из них ежедневно ставил - обновлял подпись на своём смертном приговоре: "Этого нет и не будет никогда. Ни у меня. Ни у кого-либо из ныне живущих." - сам. Каждый день.
А потом мимо проходила я.
И запах грозы и нездешнего - запах того, от чего они отрекались каждый день с тех пор, как смогли отрекаться сами, а до этого отрекались за них...
Я понимаю их жажду моей крови.
Мгновение сострадания коротко.
Но я пребываю в нём в полную силу своей души.
Теперь у меня есть больше причин не дать им меня убить - они сами.
У них нет даже слов, чтобы обозначить это.
Нет возможности выразить: "Я хочу это. Я хочу вот это - такое, как у неё."
Нет возможности хотеть, ждать, идти, купить в магазине, или оплакать невозможность приобретения, отгоревать.
Нет даже возможности "пойти на всё ради этого".
Быть готовым пойти на всё.
Есть только слепая жажда и смутное ощущение, что их "обманули".
Они могут опознать - точнее всего будет, пожалуй, сравнение с запахом - могут опознать запах этого.
И сколько же страдания он им причиняет.
Больно хотеть невозможного.
Как же больно хотеть того, чего не существует в самом порядке вещей, что был определён до твоего рождения.
Меня много раз пытались убить за обладание этим.
Слишком много.
Вырываясь на ярости и отчаянии я пыталась понять - за что?
Криком раненой птицы: "За что?!"
Ненавидя, проклиная, уничтожая всё, до чего могла дотянуться - что было дорого им, моим несостоявшимся - чуть-чуть несостоявшимся убийцам.
Сжигая за собой мосты, не оставляя адресов.
Отказываясь от тех, кого считала друзьями, пока и они не кинулись пытаться убить меня.
"За что?"
Теперь, когда я знаю...
Я готова оплакать каждого, кто кидал в меня камнями, кто поднимал на меня руку или палку зажатую в этой руке.
Мгновение прозрения выравнивающего смертных существ с созидающими продлится недолго.
Но здесь и сейчас - в нём - я плачу.
Я оплакиваю каждого из них.
Я почти готова просить у них прощения.
Не за то, что у меня есть, а у них не было.
Не за то, что я не могла или не хотела или не была готова поделиться с ними этим.
А...
Я наверное сама не знаю - за что.
За непонимание наверное, за гордыню.
За непонимание - глубины их потери и скорби.
Да, теперь я знаю - каждый из них ежедневно ставил - обновлял подпись на своём смертном приговоре: "Этого нет и не будет никогда. Ни у меня. Ни у кого-либо из ныне живущих." - сам. Каждый день.
А потом мимо проходила я.
И запах грозы и нездешнего - запах того, от чего они отрекались каждый день с тех пор, как смогли отрекаться сами, а до этого отрекались за них...
Я понимаю их жажду моей крови.
Мгновение сострадания коротко.
Но я пребываю в нём в полную силу своей души.
Теперь у меня есть больше причин не дать им меня убить - они сами.