Немного о мэре, ЖЗЛ и о себе
Осень. Много чего случилось. Нельзя сказать, что прямо-таки судьбоносного, но все-таки Юрия Михайловича уволили. И мир не рухнул. Москвичи не вышли на митинги, горячая вода течет, автобусы ездят, и первый зам Владимир Иосифович Ресин со всем этим вполне справлялся. Как, впрочем, справлялся бы и любой из тех четырех, которые были названы кандидатами в мэры. Как будет справляться и Сергей Собянин, предложенный президентом на эту должность. Опишу свои первые ощущения, когда началась история с Лужковым. Точно, не было чувства злорадства. Пожалуй, тоска. Особенно, когда федеральные каналы накинулись на него. И было очевидно, что мэрство его кончилось, а он еще этого не понимает. Было жаль старого человека, который, оставь он этот пост вовремя, да еще и по своей воле, был бы героем, получил бы от президента еще один какой-нибудь самый главный орден, сидел бы красиво на съездах в президиуме «Единой России», его бы продолжали показывать по московскому каналу, ему бы придумали должность самого главного советника нового мэра, оставили бы красивый кабинет в мэрии, и у него, пожалуй, остался бы свой час в телеэфире под названием «Юрий Михайлович Лужков продолжает отвечать на вопросы москвичей». Теперь этого ничего не будет… Классическая история, когда человек пересидел, упустил время, и так ничего и не понял. В первую очередь не понял, что пересидел.
Мне кажется, тем и отличается сильный политик от слабого, что сильный находит в себе силы уйти вовремя, а слабый цепляется за власть, каждый раз находя красивые оправдания, почему он цепляется. Придумывает он при этом почти всегда одно и то же - что народ без него пропадет, или что осталось доделать что-то очень важное, а без него это важное никто доделать не в состоянии. И народ его любит искренне и от всей души. А если он уйдет, то тут такое начнется - народ выйдет на улицы, на площади, будет революция. Оранжевая. Или красная. Цветная, в общем. Не понимают они все, пересидевшие на своих постах и местах, что все от них так устали, что сил уже нет. Что кроме глубокого вдоха облегчения народ не издаст никакого иного звука. Лужков, глядя из Австрии, я думаю, искренне поражался, что дорогие его москвичи даже глазом не повели, и когда его отставили, и когда возникли четыре новые кандидатуры, и когда осталась одна. Им главное, чтобы вода текла из крана, и в доме тепло было, а с остальным они как-то сами разберутся.
В общем, уходить надо вовремя. И с работы, на которой ты пересидел, и из взаимоотношений, которые уже исчерпали себя (это почему я разводилась больше принятого), и из рутинного ритма жизни надо тоже уметь уходить, встряхивать себя, заставлять меняться, делать что-то новое. И неважно, сколько тебе при этом лет, двадцать, пятьдесят или семьдесят.
Что еще случилось у меня. Дети пошли в школу. И Машей и Глебом я довольна. Занятий вне школы у них меньше не стало, но они пока все успевают. У Маши прогресс с немецким. Хотя, понимаю, что сделала ошибку, надо было начинать не в шесть, а на пару лет раньше. Сейчас бы уже болтала, как по-русски.
Что еще интересного было… Побывала в удивительной стране. Называется Исландия. При этом, предыстория моего путешествия была совсем неожиданная. Связана с ЖЖ. Когда только начала писать, многого не понимала, была чуть более эмоциональна, чем надо. Так вот, забанила одного из комментаторов, поскольку, мне показалось, он уже меру потерял. В день своего рождения сделала амнистию. И написала ему в личную почту, что разбанила, но прошу больше не хулиганить. И в ответ он, тоже в личную почту, написал большое, умное, серьезное письмо. И оказалось, что человек этот чрезвычайно интересный, глубокий, прекрасно образованный. Так мы с ним подружились. Он по-прежнему иногда задирал меня в ЖЖ, но повторяю, его образ в ЖЖ и тот, кем он оказался в нашей переписке, они совсем разные. В ЖЖ - циник, слегка агрессивен, говорит только колкости. А в письмах - уравновешенный, легкий, позитивный. В один момент выяснилось, что он живет в Исландии. Я сказала, что всегда мечтала туда съездить, несколько моих знакомых побывали там и до сих пор вспоминают с восторгом. Он меня пригласил. И через какое-то время я поехала. Это были незабываемые четыре дня, мы проехали на машине если не всю страну, то серьезную ее часть. Естественно, посмотрели вулкан с непроизносимым названием, который остановил полеты по всей Европе, и который самой Исландии большого вреда не нанес. Гейзеры, водопады, озера, океан…Такой уникальной природы, на мой взгляд, нет больше нигде на планете. Так что, если у кого выпадет шанс оказаться в Исландии, езжайте, не пожалеете. И спасибо моего другу по ЖЖ и его жене, это была потрясающая поездка.
Что еще случилось. Это тоже, скорее личное, чем общественное. Хотя и общественное тоже. Вышла книга Бориса Минаева в «Молодой гвардии» в серии ЖЗЛ о первом президенте. Мне она нравится. Я искренне благодарна редакции ЖЗЛ, что по каким-то неведомым мне причинам, они пригласили несколько лет назад написать эту книгу именно Бориса Минаева, у которого есть личное отношение и к моему папе, и к тому времени, которое кто-то проклинает, а кто-то вспоминает с благодарностью. Редакция могла пригласить любого известного автора, может быть даже более известного, но они остановились на нем, и, мое мнение, точно угадали. Он перелопатил безумное количество материала, встречался со многими участниками событий. Уже когда рукопись была готова, он опять обошел многих из тех, с кем разговаривал, дал им прочитать написанный материал, после этого еще раз переработал рукопись. В общем, огромный, сложный, качественный труд. Пользуясь случаем, публично говорю Борису спасибо, и за его работу, и за его отношение к папе.
Было много рецензий на книгу. Большинство - доброжелательных. Мне запомнилась одна из них, это даже скорее не рецензия, а размышления-беседа Татьяны Малкиной с автором книги. Два интеллигента - добрые, искренние, уставшие, понявшие, что дальше уже мало что изменится в нашей жизни, но радостно и с надеждой пережившие то время, которое дорого им, потому что оно было искренним, открытым, требовавшим перемен. Почитайте, понравится, вот ссылка.
www.vremya.ru/2010/157/4/260579.html
Интересная деталь. Когда Борис Минаев готовил рукопись, он встречался со мной, с моей сестрой Леной, ну и, конечно, с мамой. Когда рукопись была близка к завершению, он попросил нас всех прочитать ее, предупредив, что, безусловно, он будет править фактические ошибки, но оценки, цитаты, мнения он оставляет за собой. Мы, естественно, согласились. Что-то уточнили, что-то поправили. Мама читала почти месяц. Ей многое активно не понравилось. «Таня, ну, почему он цитирует такого-то, тот ничего не помнит. Не было этого. Все было вот так», - рассказывает, как было. Особенно ее возмутил один незначительный свердловский эпизод, когда автор цитирует кого-то из тех, кто работал с папой в Екатеринбурге, этот человек написал свои воспоминания. В них он приводит такой эпизод. Когда папа еще совсем молодой, но уже назначенный руководить большим строительным трестом, утром в 7 утра шел пешком из дома на работу, по дороге ни с кем не здоровался. Ну, и идея у того, кто писал эти воспоминания, что он, ставши начальником, стал высокомерным. Мама никак не могла успокоиться, говорила, это же клевета, неправда, ты же знаешь папу, он любил эти утренние проходы, здоровался со всеми, кого знал, надо это место вычеркнуть. Я ей говорила, ну, что делать, если человек так написал. Мама настаивала, чтобы автор вычеркнул этот эпизод, поскольку она абсолютно уверена, что это неправда. Борис эпизод этот оставил.
Помню, она сидела расстроенная, рядом на столе лежали страницы рукописи с ее карандашными подчеркиваниями. И я ей, помню, уже в сотый раз сказала, ну почему ты не пишешь свои воспоминания, а другие, которые папу еле знали, или даже не знали вообще, пишут, издают и переиздают. Вообще, я ее начала уговаривать подготовить воспоминания о папе через какое-то короткое время, как папы не стало. Она сразу категорически отказалась. Сказала, что не будет, нет сил, не хочет, не имеет права, не умеет, это будет никому не интересно и т.д. Я упрямо все время возвращалась к этому разговору, потому что искренне считала и считаю, что если мама когда-нибудь издаст книгу о папе, это будет совершенно уникальный документ, чрезвычайно важный и для истории, и, что меня больше волнует, для ее детей, внуков, правнуков. При этом она всегда остро реагировала и реагирует на любую неправду, которую читает или слышит о папе. И в этот раз она переживала, что в рукописи процитирована что-то не то. И после моей традиционной фразы: «Мама, ну ты обязана написать свои воспоминания, это твой долг перед папой, никто его так хорошо не знал, как ты». И вдруг она сказала, ты, знаешь, а может ты и права, давай попробуем.
Так что, благодаря работе над этой рукописью, а точнее, благодаря тому, что мама была расстроена и поражена какими-то цитатами из рукописи, она согласилась начать работать над своими воспоминаниями. Кстати, я обещала, какие-то интересные эпизоды из тех, что она сейчас потихонечку диктует, публиковать в своем ЖЖ. Не забыла, обещание выполню.
Мне кажется, тем и отличается сильный политик от слабого, что сильный находит в себе силы уйти вовремя, а слабый цепляется за власть, каждый раз находя красивые оправдания, почему он цепляется. Придумывает он при этом почти всегда одно и то же - что народ без него пропадет, или что осталось доделать что-то очень важное, а без него это важное никто доделать не в состоянии. И народ его любит искренне и от всей души. А если он уйдет, то тут такое начнется - народ выйдет на улицы, на площади, будет революция. Оранжевая. Или красная. Цветная, в общем. Не понимают они все, пересидевшие на своих постах и местах, что все от них так устали, что сил уже нет. Что кроме глубокого вдоха облегчения народ не издаст никакого иного звука. Лужков, глядя из Австрии, я думаю, искренне поражался, что дорогие его москвичи даже глазом не повели, и когда его отставили, и когда возникли четыре новые кандидатуры, и когда осталась одна. Им главное, чтобы вода текла из крана, и в доме тепло было, а с остальным они как-то сами разберутся.
В общем, уходить надо вовремя. И с работы, на которой ты пересидел, и из взаимоотношений, которые уже исчерпали себя (это почему я разводилась больше принятого), и из рутинного ритма жизни надо тоже уметь уходить, встряхивать себя, заставлять меняться, делать что-то новое. И неважно, сколько тебе при этом лет, двадцать, пятьдесят или семьдесят.
Что еще случилось у меня. Дети пошли в школу. И Машей и Глебом я довольна. Занятий вне школы у них меньше не стало, но они пока все успевают. У Маши прогресс с немецким. Хотя, понимаю, что сделала ошибку, надо было начинать не в шесть, а на пару лет раньше. Сейчас бы уже болтала, как по-русски.
Что еще интересного было… Побывала в удивительной стране. Называется Исландия. При этом, предыстория моего путешествия была совсем неожиданная. Связана с ЖЖ. Когда только начала писать, многого не понимала, была чуть более эмоциональна, чем надо. Так вот, забанила одного из комментаторов, поскольку, мне показалось, он уже меру потерял. В день своего рождения сделала амнистию. И написала ему в личную почту, что разбанила, но прошу больше не хулиганить. И в ответ он, тоже в личную почту, написал большое, умное, серьезное письмо. И оказалось, что человек этот чрезвычайно интересный, глубокий, прекрасно образованный. Так мы с ним подружились. Он по-прежнему иногда задирал меня в ЖЖ, но повторяю, его образ в ЖЖ и тот, кем он оказался в нашей переписке, они совсем разные. В ЖЖ - циник, слегка агрессивен, говорит только колкости. А в письмах - уравновешенный, легкий, позитивный. В один момент выяснилось, что он живет в Исландии. Я сказала, что всегда мечтала туда съездить, несколько моих знакомых побывали там и до сих пор вспоминают с восторгом. Он меня пригласил. И через какое-то время я поехала. Это были незабываемые четыре дня, мы проехали на машине если не всю страну, то серьезную ее часть. Естественно, посмотрели вулкан с непроизносимым названием, который остановил полеты по всей Европе, и который самой Исландии большого вреда не нанес. Гейзеры, водопады, озера, океан…Такой уникальной природы, на мой взгляд, нет больше нигде на планете. Так что, если у кого выпадет шанс оказаться в Исландии, езжайте, не пожалеете. И спасибо моего другу по ЖЖ и его жене, это была потрясающая поездка.
Что еще случилось. Это тоже, скорее личное, чем общественное. Хотя и общественное тоже. Вышла книга Бориса Минаева в «Молодой гвардии» в серии ЖЗЛ о первом президенте. Мне она нравится. Я искренне благодарна редакции ЖЗЛ, что по каким-то неведомым мне причинам, они пригласили несколько лет назад написать эту книгу именно Бориса Минаева, у которого есть личное отношение и к моему папе, и к тому времени, которое кто-то проклинает, а кто-то вспоминает с благодарностью. Редакция могла пригласить любого известного автора, может быть даже более известного, но они остановились на нем, и, мое мнение, точно угадали. Он перелопатил безумное количество материала, встречался со многими участниками событий. Уже когда рукопись была готова, он опять обошел многих из тех, с кем разговаривал, дал им прочитать написанный материал, после этого еще раз переработал рукопись. В общем, огромный, сложный, качественный труд. Пользуясь случаем, публично говорю Борису спасибо, и за его работу, и за его отношение к папе.
Было много рецензий на книгу. Большинство - доброжелательных. Мне запомнилась одна из них, это даже скорее не рецензия, а размышления-беседа Татьяны Малкиной с автором книги. Два интеллигента - добрые, искренние, уставшие, понявшие, что дальше уже мало что изменится в нашей жизни, но радостно и с надеждой пережившие то время, которое дорого им, потому что оно было искренним, открытым, требовавшим перемен. Почитайте, понравится, вот ссылка.
www.vremya.ru/2010/157/4/260579.html
Интересная деталь. Когда Борис Минаев готовил рукопись, он встречался со мной, с моей сестрой Леной, ну и, конечно, с мамой. Когда рукопись была близка к завершению, он попросил нас всех прочитать ее, предупредив, что, безусловно, он будет править фактические ошибки, но оценки, цитаты, мнения он оставляет за собой. Мы, естественно, согласились. Что-то уточнили, что-то поправили. Мама читала почти месяц. Ей многое активно не понравилось. «Таня, ну, почему он цитирует такого-то, тот ничего не помнит. Не было этого. Все было вот так», - рассказывает, как было. Особенно ее возмутил один незначительный свердловский эпизод, когда автор цитирует кого-то из тех, кто работал с папой в Екатеринбурге, этот человек написал свои воспоминания. В них он приводит такой эпизод. Когда папа еще совсем молодой, но уже назначенный руководить большим строительным трестом, утром в 7 утра шел пешком из дома на работу, по дороге ни с кем не здоровался. Ну, и идея у того, кто писал эти воспоминания, что он, ставши начальником, стал высокомерным. Мама никак не могла успокоиться, говорила, это же клевета, неправда, ты же знаешь папу, он любил эти утренние проходы, здоровался со всеми, кого знал, надо это место вычеркнуть. Я ей говорила, ну, что делать, если человек так написал. Мама настаивала, чтобы автор вычеркнул этот эпизод, поскольку она абсолютно уверена, что это неправда. Борис эпизод этот оставил.
Помню, она сидела расстроенная, рядом на столе лежали страницы рукописи с ее карандашными подчеркиваниями. И я ей, помню, уже в сотый раз сказала, ну почему ты не пишешь свои воспоминания, а другие, которые папу еле знали, или даже не знали вообще, пишут, издают и переиздают. Вообще, я ее начала уговаривать подготовить воспоминания о папе через какое-то короткое время, как папы не стало. Она сразу категорически отказалась. Сказала, что не будет, нет сил, не хочет, не имеет права, не умеет, это будет никому не интересно и т.д. Я упрямо все время возвращалась к этому разговору, потому что искренне считала и считаю, что если мама когда-нибудь издаст книгу о папе, это будет совершенно уникальный документ, чрезвычайно важный и для истории, и, что меня больше волнует, для ее детей, внуков, правнуков. При этом она всегда остро реагировала и реагирует на любую неправду, которую читает или слышит о папе. И в этот раз она переживала, что в рукописи процитирована что-то не то. И после моей традиционной фразы: «Мама, ну ты обязана написать свои воспоминания, это твой долг перед папой, никто его так хорошо не знал, как ты». И вдруг она сказала, ты, знаешь, а может ты и права, давай попробуем.
Так что, благодаря работе над этой рукописью, а точнее, благодаря тому, что мама была расстроена и поражена какими-то цитатами из рукописи, она согласилась начать работать над своими воспоминаниями. Кстати, я обещала, какие-то интересные эпизоды из тех, что она сейчас потихонечку диктует, публиковать в своем ЖЖ. Не забыла, обещание выполню.