Что это такое - эти духовные скрепы?
В доидеологическую эпоху считалось в порядке вещей, что офицер переходит служить от одного государя к другому. Это не считалось государственной изменой и никак не каралось.
Когда русская армия пленила прусский корпус, который Наполеон оставил под Березиной, их отпустили с условием, что в ближайший год они не будут воевать против России. И никаких концлагерей для военнопленных!
Нечто подобное было в порядке вещей и в Киевской Руси. Более проблематично это уже было в Московском княжестве - здесь всегда напряженно относились к этим вещам: «Как это ты от меня уйдешь служить к другому князю, боярин?»
Все изменилось, когда в XIX столетии появились национальные государства и выше конфессиональной идентичности и личных связей встала политическая идентичность. А сейчас дело зашло столь далеко, что, например, в западной социологии говорят о появлении гражданских религий и гражданских наций, когда не единство языка матери определяет твою нацию, а паспорт, и когда святынями, как в США, объявляются национальный флаг, гимн, президент.
- Но в России ведь нет такого?
- Мы к этому идем. Как ни странно, очень многое из того, что происходит сегодня, это перенос в Россию именно американских моделей.
Возьмем для примера георгиевскую ленточку - замечательный символ, лента Святого Георгия. В годы Великой Отечественной войны она появилась на колодке ордена Славы. Черно-желтый имперский флаг - когда-то был еще и частью династической символики Дома Романовых. Не триколор с торговых судов, а именно имперский династический - черно-золотая лента. Но сегодня эта ленточка предлагается в качестве знака лояльности к современной политике, в том числе внешней политике московских властей. И это заставляет более осторожно к этому относиться.
Я с восторгом цеплял эту ленточку к своей сумке где-то лет пять назад, когда она только возродилась. Мне казалось, что это гениальная находка, - так емко, сжато связующая разные эпохи нашей истории. А сейчас я этого, пожалуй, уже не сделаю именно потому, что появился не благородный исторический, а актуально-политический контекст. Это уже профанация.
- А вас раздражает, когда вы сейчас видите эту ленту?
- Нет, не раздражает, но мне всегда не нравились сектанты, которые рекламно, публично говорят одно, а при этом подразумевают другое. Это называется reservatio mentalis (мысленная оговорка). И вот сегодня с георгиевскими лентами явно связывается тема донецкой «Новороссии», причем в ее телевизионно-новостном понимании. Получается, носишь ленту - согласен с Киселевым и его клонами.
Один из важнейших признаков идеологии - это разрешение себе права на ложь: историческую, фактографическую. То есть не важно, как было. Важно - как должно быть, важно, что вы должны думать об этом. Такое циничное отношение к быдлу. К сожалению, такого рода манипулятивное отношение к фактам я вижу у министра культуры Мединского, у наших высших церковных иерархов, в официальной пропаганде.
Мы с вами беседуем, а в это время по телевидению идет замечательный советский фильм «Огненная дуга» из цикла «Освобождение». Он совершенно потрясающе снят. Но при этом, особенно в кульминационном моменте битвы на Прохоровском поле, там лжива фактически каждая фраза. Не важно, что на самом деле танковая армия Ротмистрова была разбита на этом поле, не важно, что через два дня немцы там же окружили наш 48-й стрелковый корпус… Но - «так надо!»
Это пренебрежение к исторической правде создает условия для построения очень кастового общества, в котором некая часть этого общества - правящая - признает за собой право и даже своим гражданским долгом считает создание «министерства правды». А вот это как раз очень пугает.
- Но православие всюду очень сильно навязывается.
- Это другой вопрос. Я сейчас говорю о том, что я не очень верю в то, что это искренне. А раз это неискренне, то означает, что нас используют, и тут у меня уже совершенно понятный мужской протест. Я не хочу, чтобы мою святыню использовали.
- А что вы можете противопоставить этому?
- Веру как частное дело частного человека. Если властям нужна идеология - то пусть она не называет себя православной. ...Мы эту логику прекрасно знаем, не надо друг друга обманывать. По этой логике оттоптались хоть православные, хоть гомосексуалисты. Выход из тени начинается с тезиса: «Не вмешивайтесь в то, что человек делает без вас, у себя дома или у себя в храме». А кончается требованием публичного поклонения, аплодисментов и согласия. С чего гей-движение начиналось в 80-х годах? «Государство не должно наказывать за то, что два человека делают приватно и по согласию». Сегодня уже требуют им аплодировать.
- Кто требует аплодировать?
- В западном обществе попробуйте сказать что-нибудь против них, получите реальный тюремный срок. Это новый фашизм, и не надо иначе это называть. С православным миром то же самое. Начиналось - «ну дайте бабушкам спокойно молиться в храме». А сейчас получается новый тип полиции нравов. Если не будет сдержек, любая такая система стремится к безграничному разрастанию. Поэтому сдерживания нужны. Их может дать только сложное плюралистическое общество.
- Меня поражает, что вся эта антизападная истерика, которая сейчас является такой государственно-модной, она же вся осуществляется устами людей, у которых за рубежом счета, недвижимость, которые прекрасно знают, как на самом деле живет Европа. И поэтому тут даже тени искренности быть не может.
- Хорошо. Вот здесь я просто даже испугалась за вас, прочитав вашу запись в соцсетях: «Когда лидер экономически слабой, но ядерной страны говорит, что пойдет до конца, это означает, что он готов идти до ядерного конца человечества. <…> Еще 40 лет назад казалось, что никакие цели не могут оправдать гибель человечества в атомном огне. Теперь мы знаем, что такая цель есть, человечество можно извести за право крымчан не учить украинский язык». Вы думаете, что Путин угрожает по-серьезному, не просто ради красного словца?
- Он и его окружение не могут не понимать, что если ты переходишь на такой уровень аргументов, то потом не удивляйся, что тебя считают каким-то опасным приматом. Это как-то странно: с одной стороны, вы заявляете, что готовы отправить всех в ядерную могилу, а с другой стороны, удивляетесь: а чего это нас не любит никто?
Отсюда