(no subject)
В последние несколько месяцев спасалась снами. Придешь домой, тошно тебе, а ты раз, и баюшки. И там все интересно так было, реалистично.. Иногда спонтанно выходило осознаваться, специально я слишком ленива для этого. И тогда вообще красотень. Полноценные выходные за несколько часов. А иногда еще увидишь какую-нибудь странную историю и по прошествии нескольких дней думаешь, правда это было или нет, и спрашиваешь у знакомых ) Впрочем, мне кажется, нет особой разницы. Видела - значит правда. А потом как-то период снов на нет сошел почти. И вот ложусь сегодня, а там...
Я в художке. Какие-то девочки и какие-то мальчики как всегда пытаются втянуть меня в свои скандалыинтригирасследования, дружески предупреждают, что вот та вот сука и вот та, всё это происходит в каком-то толчке, похожем на те, что я видела в детстве в больнице. Потом мне нужно передать преподавателю какие-то странного вида кисти, я не могу дождаться, когда это случится, потому что меня достало и я хочу домой. Даже во сне отмечаю, насколько это странно. Наконец-то выхожу на улицу. Там возбуждение в воздухе, легкий жидкий ветер, запах свежеполитого дождиком асфальта и едва уловимый фиалковый. Небо предзакатное высокое, голубо-зеленое с золотым. Весна совсем. Мне радостно, я иду почему-то уже с моей Анечкой, беседуем улыбчиво, непринужденно. Мне надо садиться в маршрутку, прощаемся. Сажусь рядом с ухоженной кавказской женщиной. Ужасно хочется домой, я в предвкушении. Маршрутка сворачивает прямо посреди улицы Ленина в какую-то адскую промзону. Оказывается, туда надо этой женщине. Она говорит "где-то возле этих домов", а там вообще нахрен нет никаких домов, а только огромные трансформаторы. Наша газель кружит в узких коридорах между ними. Дорога на удивление ухабиста. Все нервничают, переругиваются. Мне, понятное дело, дико отвратно. Газель встала. К окну подходит типичная спившаяся женщина и говорит: "Водитель, давай-ка я к тебе залезу и мы с тобой поебемся. А ты, Танечка, уснёшь." Я отвечаю, что не усну, а утону в потоке омерзения, если сейчас этот ад не прекратится. Слово в слово. Вылезаю из машины. Почему-то мне надо тащить канистру из под бензина со сломанной ручкой, наполненную гнилыми помоями. Я пролезаю сквозь решетки, тяну за собой эту гадость, а женщина меня преследует и говорит мне в след какую-то похабную чушь. Темно. Я понимаю, что это слишком. И просыпаюсь. Фу. Иногда я не знаю, как взять себя в руки.
Я в художке. Какие-то девочки и какие-то мальчики как всегда пытаются втянуть меня в свои скандалыинтригирасследования, дружески предупреждают, что вот та вот сука и вот та, всё это происходит в каком-то толчке, похожем на те, что я видела в детстве в больнице. Потом мне нужно передать преподавателю какие-то странного вида кисти, я не могу дождаться, когда это случится, потому что меня достало и я хочу домой. Даже во сне отмечаю, насколько это странно. Наконец-то выхожу на улицу. Там возбуждение в воздухе, легкий жидкий ветер, запах свежеполитого дождиком асфальта и едва уловимый фиалковый. Небо предзакатное высокое, голубо-зеленое с золотым. Весна совсем. Мне радостно, я иду почему-то уже с моей Анечкой, беседуем улыбчиво, непринужденно. Мне надо садиться в маршрутку, прощаемся. Сажусь рядом с ухоженной кавказской женщиной. Ужасно хочется домой, я в предвкушении. Маршрутка сворачивает прямо посреди улицы Ленина в какую-то адскую промзону. Оказывается, туда надо этой женщине. Она говорит "где-то возле этих домов", а там вообще нахрен нет никаких домов, а только огромные трансформаторы. Наша газель кружит в узких коридорах между ними. Дорога на удивление ухабиста. Все нервничают, переругиваются. Мне, понятное дело, дико отвратно. Газель встала. К окну подходит типичная спившаяся женщина и говорит: "Водитель, давай-ка я к тебе залезу и мы с тобой поебемся. А ты, Танечка, уснёшь." Я отвечаю, что не усну, а утону в потоке омерзения, если сейчас этот ад не прекратится. Слово в слово. Вылезаю из машины. Почему-то мне надо тащить канистру из под бензина со сломанной ручкой, наполненную гнилыми помоями. Я пролезаю сквозь решетки, тяну за собой эту гадость, а женщина меня преследует и говорит мне в след какую-то похабную чушь. Темно. Я понимаю, что это слишком. И просыпаюсь. Фу. Иногда я не знаю, как взять себя в руки.