Счастье жить в трусах
В моей жизни было немало неприятностей, но я о них практически не помню. Могу вспомнить, если потебуется с целью избежания их повторения, но обычно вспоминаю с большим трудом и без всякого энтузиазма. А так - не помню. А вот всё хорошее я помню. Помню всё, чем меня осчастливил случай, помню с благодарностью всех, кто сознательно или даже не сознавая это сделал мне хорошее. Помню всё экстраординарно вкусное, что я выпил и съел в своей жизни, начиная от иранских фиников, американского сыра из маминого военного пайка, когда мне было семь лет, начиная с американских сигарет "Пчёлка", которые я в семь лет воровал и потихоньку курил на балконе, помню все сорта чачи и граппы, которые я очень люблю, все многочисленные выкуренные мною качественные сигары, все бутылки выпитой мною венгерской палинки, словом, всё всё, вкусное и красивое, с чем мне удалось соприкоснуться...
Ненависть и месть для меня такие невкусные сущности, что помнить подонков, которые временно или даже надолго попортили мне настроение, для меня - тяжелая, просто невыносимая нагрузка. Зато я счастлив воспоминаниями о моих родных, которым я безмерно благодарен. Зато три очень близких мне друга, ушедшие в мир иной больше четверти века тому назад, постоянно приветливо машут мне издалека и улыбаются не только в снах, но и наяву. Я контактировал, как минимум, с парой тысяч приятелей и приятельниц. Почти обо всех у меня осталось хорошее впечатление, но эти три моих друга прочно вклеились в мою ДНК. Возможность любить - это большое и ни с чем не сравнимое счастье...
Но самое моё большое счастье - это моя Свобода, с которой я никогда в своей жизни не расставался за исключением детского сада, который я изредка посещал, где меня насильно сажали на горшок, заставляли есть манную и тыквенную каши, которые я ненавидел и принимать рыбий жир, один вид которого вызывал у меня рвоту. Правда, свободы общаться с друзьями меня лишали российские и американские владельцы социальных сетей, но они не в их силах были лишать меня свободы неограниченно посылать их на три заветные буквы. Я не припомню, чтобы меня тянуло на Свободу гадить кому-то, но это - как раз тот случай, когда я вовсе не стремлюсь лишиться этой свободы и обосноваться на других сайтах.
Но самая счастливая Свобода посетила меня с переселением в город, расположенный на юге Аризоны. Я по-настоящему понял, что значит для меня любовь к свободе, когда удостоился счастья почти круглый год жить в трусах. Дома, в своём дворе я живу в трусах, в поездках в город одеваю сандалии на босу ногу, тонкую белую рубашку и шорты, а по приезде домой тутже погружаюсь в сугубо трусливое одеяние. Зима, которая во всех местах, где мне приходилось жить, в тех местах выглядывала как лето, у нас длится от двух недель до двух месяцев в году. Все остальное время температура 40 и выше градусов (не подумайте, что Фаренгейта - Цельсия). И вот тут я в отличие от всех неприятностей, о которых я не помню, с радостью вспоминаю о покинyвшей меня несвободе в виде необходимости обувания в тёплые ботинки, обвязывания себя мохеровым шарфом, о несвободе, приносимой пальто и пыжиковой шапкой. Вообще-то я не против бодрящего запаха свеже выпавшего снега, но воспоминание о несвободе, коррелирующей с этим свежим выпадением, как ни страно, делает меня счастливым, счастливым. Счастье жить в трусах является для меня постоянным напоминанием того, что центральным пунктом моей психики является любовь к Свободе!
Ненависть и месть для меня такие невкусные сущности, что помнить подонков, которые временно или даже надолго попортили мне настроение, для меня - тяжелая, просто невыносимая нагрузка. Зато я счастлив воспоминаниями о моих родных, которым я безмерно благодарен. Зато три очень близких мне друга, ушедшие в мир иной больше четверти века тому назад, постоянно приветливо машут мне издалека и улыбаются не только в снах, но и наяву. Я контактировал, как минимум, с парой тысяч приятелей и приятельниц. Почти обо всех у меня осталось хорошее впечатление, но эти три моих друга прочно вклеились в мою ДНК. Возможность любить - это большое и ни с чем не сравнимое счастье...
Но самое моё большое счастье - это моя Свобода, с которой я никогда в своей жизни не расставался за исключением детского сада, который я изредка посещал, где меня насильно сажали на горшок, заставляли есть манную и тыквенную каши, которые я ненавидел и принимать рыбий жир, один вид которого вызывал у меня рвоту. Правда, свободы общаться с друзьями меня лишали российские и американские владельцы социальных сетей, но они не в их силах были лишать меня свободы неограниченно посылать их на три заветные буквы. Я не припомню, чтобы меня тянуло на Свободу гадить кому-то, но это - как раз тот случай, когда я вовсе не стремлюсь лишиться этой свободы и обосноваться на других сайтах.
Но самая счастливая Свобода посетила меня с переселением в город, расположенный на юге Аризоны. Я по-настоящему понял, что значит для меня любовь к свободе, когда удостоился счастья почти круглый год жить в трусах. Дома, в своём дворе я живу в трусах, в поездках в город одеваю сандалии на босу ногу, тонкую белую рубашку и шорты, а по приезде домой тутже погружаюсь в сугубо трусливое одеяние. Зима, которая во всех местах, где мне приходилось жить, в тех местах выглядывала как лето, у нас длится от двух недель до двух месяцев в году. Все остальное время температура 40 и выше градусов (не подумайте, что Фаренгейта - Цельсия). И вот тут я в отличие от всех неприятностей, о которых я не помню, с радостью вспоминаю о покинyвшей меня несвободе в виде необходимости обувания в тёплые ботинки, обвязывания себя мохеровым шарфом, о несвободе, приносимой пальто и пыжиковой шапкой. Вообще-то я не против бодрящего запаха свеже выпавшего снега, но воспоминание о несвободе, коррелирующей с этим свежим выпадением, как ни страно, делает меня счастливым, счастливым. Счастье жить в трусах является для меня постоянным напоминанием того, что центральным пунктом моей психики является любовь к Свободе!