Буся Гольдштейн. Благодарность говённой родины.
Артур ШТИЛЬМАН (https://www.migdal.org.ua/times/160/50973/)
БОРИС ГОЛЬДШТЕЙН. СУДЬБА ВИРТУОЗА
Буся Гольдштейн… Начиная с 30-х гг. теперь уже прошлого века, наверное, не было в Советском Союзе человека, профессионала или любителя музыки, - который бы не знал этого имени. О его поразительном даровании и мастерстве восторженно отзывались такие гиганты музыкального мира, как Фриц Крейслер, Жак Тибо, Жозеф Сигети, Карл Флеш, Мирон Полякин, Сергей Прокофьев, Дмитрий Шостакович.
Подобно голосам великих певцов - Карузо, Шаляпина, Джильи, лишь несколько скрипачей 20 в. обладали редчайшим природным звуком - «тоном», как говорят специалисты. Буся Гольдштейн обладал этим даром сполна…
Буся Гольдштейн был одним из первых советских скрипачей, представлявших советское искусство на международных конкурсах в Варшаве (Конкурс им. Венявского,1935 г.), и в Брюсселе (Конкурс им. Эжена Изаи, 1937 г.). В послевоенное время его игра все реже звучала по радио и в концертных залах Москвы и Ленинграда.
В своей монографии «Борис Гольдштейн» (Иерусалим, 1989 г.), друг и биограф артиста Яков Сорокер писал: «Предположение о том, будто перед нами банальный случай вундеркинда, блеснувшего, подобно фейерверку, в детские годы, а затем не оправдавшего возложенных на него надежд, следует категорически отбросить…
С годами он превратился из чудо-ребенка в зрелого мастера… Причиной дискриминации, то скрытой, то явной, были внешние объективные факторы и силы…»
…Почему же Гольдштейн стал жертвой дискриминации? Ответы на все вопросы, надо полагать, и сегодня лежат в архивах министерства культуры, Госконцерта и Московской филармонии.
Конечно, Борис Гольдштейн был не единственной жертвой дискриминации. Такие выдающиеся скрипачи, как Борис Фишман (1-я премия на 1-м Всесоюзном конкурсе скрипачей, 1933), Самуил Фурер, Елизавета Гилельс, совершенно исчезнувший из музыкальной жизни также воспитанник Столярского в Одессе Михаил Файнгет1 , окончивший свою жизнь артиста в качестве концертмейстера оркестра Театра кукол Сергея Образцова (да и то благодаря личному участию С.В. Образцова), остались для любителей музыки во всем мире «белым пятном». Из всей блестящей плеяды учеников Столярского лишь карьера Давида Ойстраха оказалась «целесообразной», т.е. отвечающей интересам государства. И только еще одному скрипачу, но уже другого поколения, удалось выйти на мировую эстраду во второй половине 50-х годов.
Это был Леонид Коган. Цена за его известность была максимальной - это стоило ему многих лет жизни и подорванного здоровья.
......................................
…В 1984 г. Борис Гольдштейн посетил Нью-Йорк с частным визитом. К сожалению, я не смог с ним увидеться, но мы говорили по телефону более полутора часов. Он остался тем же добрым и простодушным человеком. Он не хотел смотреть в прошлое и, кажется, не задавался целью объяснить себе и окружающим главное - кто систематически и целеустремленно ломал его карьеру на протяжении десятилетий. Некоторые фрагменты разговора, которые я записал по памяти...:
«…когда в 1981 году умер мой отец, и я попросил в советском посольстве разрешения приехать на похороны, то, несмотря на все мои усилия и объяснения, что я уехал вполне легально, мне было сказано, что разрешения я не получу. Если бы вы слышали - в каком тоне и как это было сказано…
…Вы, наверное, не знаете истории, как я попал на концерт Иегуди Менухина в 1971 году? (Я действительно не знал, так как в это время был в Вене с оркестром Большого Театра.) Так вот, в билетах мне было категорически отказано в филармонии, где я проработал солистом столько лет. Тогда я взял своих двух детей и пошел с ними к Большому залу консерватории. Мы встали у милицейского оцепления. Дальше не пускали. Когда появился Менухин, с которым мы встречались неоднократно, я объяснил ему, что билетов у меня нет и купить их нельзя, что мои дети музыканты и…Менухин все понял с полуслова. Когда милиционер потребовал билеты, Менухин по-русски сказал, что ведь и у него нет билета, и что придется пустить всех - иначе концерт не состоится! Надо было видеть потом лица филармонического начальства, когда я с детьми появился в "директорской ложе"…»
Я рассказал ему историю со зловещим предсказанием Н.Л. Дорлиак. Мне показалось, что он об этом знал. «Ну, что вы хотите? Они ведь подневольные люди», - ответил он спокойно.
…К сожалению, все пережитое артистом стало давать о себе знать - его здоровье было подорвано, и ему пришлось ограничить количество студентов и концертных выступлений. В июне 1987 г. я получил письмо от Бориса Эммануиловича, где он писал: «У меня подписан контракт на два концерта с оркестром Солт-Лейк Сити (дирижер - Джозеф Сильверстайн), но, к сожалению, мне придется отказаться из-за серьезной болезни ног. Сидя, играть не могу. Я уже ездил лечиться, пока ничего не помогло…»
Никто не мог предположить, что именно теперь, когда не было никаких препятствий для его творчества на концертной эстраде и в педагогике, все случится так быстро… Через пять месяцев его не стало.
«Не иначе - провидению было угодно, чтобы Борис Гольдштейн завершил свой путь артиста на Святой Земле», - писал Я. Сорокер...
17 марта 1987 г. в зале театра «Жерар Бехар» в Иерусалиме состоялось последнее выступление Бориса Гольдштейна. На Земле Израиля он играл с особым волнением. Играл свои любимые произведения Моцарта, Франка, Блоха, Бетховена и много «бисов» - в основном, Крейслера…
БОРИС ГОЛЬДШТЕЙН. СУДЬБА ВИРТУОЗА
Буся Гольдштейн… Начиная с 30-х гг. теперь уже прошлого века, наверное, не было в Советском Союзе человека, профессионала или любителя музыки, - который бы не знал этого имени. О его поразительном даровании и мастерстве восторженно отзывались такие гиганты музыкального мира, как Фриц Крейслер, Жак Тибо, Жозеф Сигети, Карл Флеш, Мирон Полякин, Сергей Прокофьев, Дмитрий Шостакович.
Подобно голосам великих певцов - Карузо, Шаляпина, Джильи, лишь несколько скрипачей 20 в. обладали редчайшим природным звуком - «тоном», как говорят специалисты. Буся Гольдштейн обладал этим даром сполна…
Буся Гольдштейн был одним из первых советских скрипачей, представлявших советское искусство на международных конкурсах в Варшаве (Конкурс им. Венявского,1935 г.), и в Брюсселе (Конкурс им. Эжена Изаи, 1937 г.). В послевоенное время его игра все реже звучала по радио и в концертных залах Москвы и Ленинграда.
В своей монографии «Борис Гольдштейн» (Иерусалим, 1989 г.), друг и биограф артиста Яков Сорокер писал: «Предположение о том, будто перед нами банальный случай вундеркинда, блеснувшего, подобно фейерверку, в детские годы, а затем не оправдавшего возложенных на него надежд, следует категорически отбросить…
С годами он превратился из чудо-ребенка в зрелого мастера… Причиной дискриминации, то скрытой, то явной, были внешние объективные факторы и силы…»
…Почему же Гольдштейн стал жертвой дискриминации? Ответы на все вопросы, надо полагать, и сегодня лежат в архивах министерства культуры, Госконцерта и Московской филармонии.
Конечно, Борис Гольдштейн был не единственной жертвой дискриминации. Такие выдающиеся скрипачи, как Борис Фишман (1-я премия на 1-м Всесоюзном конкурсе скрипачей, 1933), Самуил Фурер, Елизавета Гилельс, совершенно исчезнувший из музыкальной жизни также воспитанник Столярского в Одессе Михаил Файнгет1 , окончивший свою жизнь артиста в качестве концертмейстера оркестра Театра кукол Сергея Образцова (да и то благодаря личному участию С.В. Образцова), остались для любителей музыки во всем мире «белым пятном». Из всей блестящей плеяды учеников Столярского лишь карьера Давида Ойстраха оказалась «целесообразной», т.е. отвечающей интересам государства. И только еще одному скрипачу, но уже другого поколения, удалось выйти на мировую эстраду во второй половине 50-х годов.
Это был Леонид Коган. Цена за его известность была максимальной - это стоило ему многих лет жизни и подорванного здоровья.
......................................
…В 1984 г. Борис Гольдштейн посетил Нью-Йорк с частным визитом. К сожалению, я не смог с ним увидеться, но мы говорили по телефону более полутора часов. Он остался тем же добрым и простодушным человеком. Он не хотел смотреть в прошлое и, кажется, не задавался целью объяснить себе и окружающим главное - кто систематически и целеустремленно ломал его карьеру на протяжении десятилетий. Некоторые фрагменты разговора, которые я записал по памяти...:
«…когда в 1981 году умер мой отец, и я попросил в советском посольстве разрешения приехать на похороны, то, несмотря на все мои усилия и объяснения, что я уехал вполне легально, мне было сказано, что разрешения я не получу. Если бы вы слышали - в каком тоне и как это было сказано…
…Вы, наверное, не знаете истории, как я попал на концерт Иегуди Менухина в 1971 году? (Я действительно не знал, так как в это время был в Вене с оркестром Большого Театра.) Так вот, в билетах мне было категорически отказано в филармонии, где я проработал солистом столько лет. Тогда я взял своих двух детей и пошел с ними к Большому залу консерватории. Мы встали у милицейского оцепления. Дальше не пускали. Когда появился Менухин, с которым мы встречались неоднократно, я объяснил ему, что билетов у меня нет и купить их нельзя, что мои дети музыканты и…Менухин все понял с полуслова. Когда милиционер потребовал билеты, Менухин по-русски сказал, что ведь и у него нет билета, и что придется пустить всех - иначе концерт не состоится! Надо было видеть потом лица филармонического начальства, когда я с детьми появился в "директорской ложе"…»
Я рассказал ему историю со зловещим предсказанием Н.Л. Дорлиак. Мне показалось, что он об этом знал. «Ну, что вы хотите? Они ведь подневольные люди», - ответил он спокойно.
…К сожалению, все пережитое артистом стало давать о себе знать - его здоровье было подорвано, и ему пришлось ограничить количество студентов и концертных выступлений. В июне 1987 г. я получил письмо от Бориса Эммануиловича, где он писал: «У меня подписан контракт на два концерта с оркестром Солт-Лейк Сити (дирижер - Джозеф Сильверстайн), но, к сожалению, мне придется отказаться из-за серьезной болезни ног. Сидя, играть не могу. Я уже ездил лечиться, пока ничего не помогло…»
Никто не мог предположить, что именно теперь, когда не было никаких препятствий для его творчества на концертной эстраде и в педагогике, все случится так быстро… Через пять месяцев его не стало.
«Не иначе - провидению было угодно, чтобы Борис Гольдштейн завершил свой путь артиста на Святой Земле», - писал Я. Сорокер...
17 марта 1987 г. в зале театра «Жерар Бехар» в Иерусалиме состоялось последнее выступление Бориса Гольдштейна. На Земле Израиля он играл с особым волнением. Играл свои любимые произведения Моцарта, Франка, Блоха, Бетховена и много «бисов» - в основном, Крейслера…