Кафе "Дилетант". Часть V
За 10 минут до встречи с Лолой Рэйчел появилась в кабинете Ковровича.
- Доброе утро, мистер Коврович!
- Доброе утро, Рэйчел! Зовите меня Марк.
- Вы знаете, я чувствовала большое неудобство. Вы меня называли по имени, а я вашего имени я не знала. Не могла же я к вам обращаться "мой друг" или "их друг"!
- Я прошу прощения, что упустил этот момент. Вы общайтесь с Лолой и не обращайте на меня внимания.
- Это - выше моих сил. Я буду делать вид, что вас не замечаю. А кто будет после Лолы?
- Следующим будет Сандар, от которого вы получили номер моего телефона. На хинди Сандар - красивый. Не знаю насчёт красоты, в мужчинах я не разбираюсь, но то, что он умный, у меня нет никаких сомнений. Он занимается проблемой возникновения эукариотических организмов. А вот и Лола!
- Здравствуйте!
- Здравствуйте, Лола!
- Я к вашим услугам, Рэйчел, но я хотела бы иметь точное представление о том, что вас интересует конкретно. Что касается моих исследований, то и о них можно говорить по-разному.
- Вчера мы с мистером Ковровичем обсуждали идею написать книгу на основании интервью, которые я предполагаю взять у аборигенов вашего Кафе Дилетант. Понятно, что книга не может быть построена на сухом перечислении достижений дилетантов. Эти достижения скорее всего будут выглядеть в качестве доказательств того, что идея благотворительности, взятая на вооружение мистером Ковровичем, оказалась плодотворной. Для того, чтобы принять или отвергнуть эти доказательства, необходимо понимать сущность и новизну научных достижений дилетантов. Даже если пересказать эти достижения в самом из возможных популярных изложений, то всё равно они будут доступны не для каждого.
- Как я поняла, вас в большей степени интересует психология вовлечённости в научный поиск, история и динамика этого процесса в индивидуальном плане, словом чисто интимно-индивидуальный компартмент жизни, как вы хорошо выразились, аборигенов Кафе.
- Совершенно верно. Например, честно говоря, мне больше интересно то, как вы оказались здесь, нежели то, чего вы добились с помощью обстановки, в которой оказались. Поэтому, я хотела бы услышать ваш предельно откровенный рассказ о том, как вы здесь оказались.
- Это очень запутанная, сложная история со многими сугубо интимными подробностями. Я надеюсь, что все аборигены-дилетанты в вашей книге будут выступать под вымышленными именами.
- Это очень непростой момент. Ведь всё равно когда-то ваши имена всплывут для общственности вкупе с полученными вами результатами.
- Я не знаю, в курсе ли вы того, каким образом наши достижения станут предметом публикации?
Коврович: "Лола, можете подробно всё рассказать Рэйчел!"
- Предполагается следующее. Каждый из нас опишет свои достижения так, как сумеет. Кто-то подаст всё это в популярной форме, кто-то, "опрофессионализовавшись", если можно так выразиться, напишет на уровне, принятом в науке для той или иной области знания. Затем в каждом конкретном случае будут привлечены два специалиста из числа высоко авторитетных. Один из них, так сказать, в виде прокурора, второй - в виде адвоката. Здесь, конечно, адвокат будет намного важнее прокурора. Задача адвоката сделать результаты доступными научной общественности, так сказать оркестровать мелодию, сочинённую дилетантом. А прокурор может сказать, что у него нет претензий и это будет неменьшим вкладом, нежели подробный анализ несоответствий.
Я дальше не буду расшифровывать. Роли прокурора и адвоката понятны. Их диспут может составлять бОльшую част публикации по данному конкретному вопросу и эта дискуссия будет существенно интересным вкладом в обсуждаемую проблему. Затравкой такой дискуссии будет идея, предложенная аборигеном Кафе. Таким образом, наши достижения будут публиковаться в виде хорошо изданных книг по очень низкой цене, книг, изданных солидными издательствами, специализирующимися на научной литературе. Полученные нами - дилетантами - результаты будут таким образом обнародованы, и невозможно будеть сделать вид, что этих результатов не существует в природе, поскольку они не были опубликованы в "солидных" научных журналах.
- Это очень здоровая идея насчёт адвоката и прокурора. Теперь-то я поняла всю схему цикла благотворительности вашего и, надеюсь, моего Друга, мистера Ковровича. За хороший гонорар и прокурор, и адвокат поработают на славу! С другой стороны, в таком варианте неизбежно интимные подробности вашей жизни, которые вы могли бы мне открыть анонимно, так или иначе станут доступны общественности.
- Это - так! Хотя понятно, что контингенты потенциальных читателей вашей будущей книги и читателей книги с результатами, полученными аборигенами Кафе, как вы очень красиво и вкусно выразились, практически совпадать не будут. Ну, да ладно! Дело в том, что я вошла в ту область, в которой ныне работаю, самым наиинтимнейшим образом. По ходу моего рассказа вы поймёте, что к чему.
- Страшно интересное начало интервью. Именно это меня интересует в первую очередь. Научные достижения - это область научного знания. А вот, как и кто их достиг - область психологии, та область чисто человеческих интересов, понять и отразить которые составляет сущность профессии писателя. Иными словами, лично я имею в данном случае в контексте интереса к написанию книги "Кафе Дилетант" два направления совершенствования и демонстрации результатов подобного совершенствования. Это - умение понять научный смысл и значение самых разнообразных областей науки и, в то же время, - умение продемонстрировать свои способности глубоко проникнуться психологией своих героев и отразить их индивидуальные особенности в тексте книги. Для меня это не просто характеристика двух различных областей приложения моих сил. Это - два вектора усовершенствования.
Вектор - это такая интересная штука, которая вечно зовёт вперёд и с пренебрежением гасит уважение к тому, что сделано. Ненасытность вектора мне всегда импонировала и в любви, и в учёбе, а теперь и во въехавшем в меня со всей непредвиденностью и неожиданностью профессиональным интересом . Мне невероятно импонирует векторнын характер организации "Кафе Дилетант", и я не сомневаюсь, что всю жизнь с благодарностью буду вспоминать того неизвестного мне человека, благодаря которому я оказалась в "Кафе Дилетант".
- Да, вы очень точно отделили, как у нас говорят, петушков от курочек. Итак, я начну с самого начала!
- Спасибо, Лола, за ваше согласие быть откровенной.
- На четвёртом курсе университета руководителем моей курсовой работы был профессор Т. Несколько дней подряд мы с ним засиживались до позднего вечера и с каждым днём моя мексиканская кровь нагревалась всё больше и больше. Т. был очень интересен как человек, но мой подогрев был связан с внезапно возникшим интересом к нему, как к мужчине. Это было очень непросто, сохраняя приличия, практически побудить в нём желание отвлечься от темы дипломной работы в пользу моих женских достоинств.
- Мне кажется, что при вашей богатой внешности это было не очень трудной задачей.
- Это было непросто и позже я поняла почему. Учтите ещё огромную разницу в возрасте. Короче говоря, кончилось тем, что на четвёртый вечер, кончив обсуждение моей будущей работы, мы оказались в одной с Т. постели в небольшом домике, который принадлежал Т., как я поняла, на автономных от супруги началах. Всё было очень здорово, я была невероятно счастлива, по уши влюблена и необычно расслаблена. Я порхала в какой-то невероятной ауре достаточности. Ничего мне на этом свете не было нужно. Как выяснилось, расслаблена я была понапрасну. Через некоторое время Т. начал меня избегать. И тут я почувствовала, что могу сойти с ума.
Всё у нас было хорошо, по-душевному и вдруг... Я стала караулить у домика, в котором мы познакомились друг с другом накоротке. Найти этот домик было непросто, поскольку я смотрела на водителя машины, а не на дорогу. Домик я всё же нашла и стала дежурить. Это очень непросто для женщины притворяться сыщиком, сидя в машине с затемнёнными стеклами. Я поняла, что у Т. есть очень красивая молодая любовница. До меня дошло то, что, по всей вероятности, о нашей связи заподозрила эта любовница, с которой Т. по каким-то причина расставаться не желал.
Внешне наши отношения сохранялись на самом высоком уровне. Т. был со мной внимателен, откровеннен и как-то по-домашнему, по-родственному приветлив, но мне этого было мало. Меня тошнило от мысли о том, что Т. - не мой. Я просто сходила с ума. Прошло полтора года. Я получила диплом. С Т. мы несколько раз встречались в его кабинете. Но то, что мне нужно было буквально позарез, я не получала. Наши с Т. сближения останавливались на некоторой границе и это доводило меня до исступления. Я твёрдо решила больше не встречаться с Т. Да, я не сказала, что Т. был близким другом мистера Ковровича ещё со студенческих времён и они с ним часто обсуждали идею "Кафе Дилетант".
- Я не столько обсуждал с ним устройство будущей системы, сколько малопонятную для меня систему поиска кандидатов в дилетанты. У Т. был большой преподавательский опыт, он - человек весьма незаурядный. Так что я многое вынес из наших с ним бесед. Кроме того, я оказал ему финансовую помощь там, где она была ему позарез нужна. Он был поражен тем, как мне удалось об этом узнать, и остался мне искренне благодарным. А мне было очень приятно помочь человеку, которого я очень уважал. Не могу сказать, что я многих очень уважаю. Но я вас прервал, Лола. Как вы понимаете, мне всё, о чём вы рассказываете, очень интересно, поскольку вы вскрываете психологическую подоплёку совета Т. начать мой проект именно с вас. Прошу прощения!
- Я вышла замуж за молодого весьма богатого парня. Всё было у нас хорошо, но через некоторое время Т. стал отвлекать меня от нормальной жизни. Можно лежать с одним и думать о другом. В этом нет ничего сверхестественного, это даже может возбуждать. Но этот групповой секс неприменим на каждый день. Словом, я приехала в Университет и постучалась в кабинет Т. Он с кем-то разговаривал. По его глазам я увидела, что он моему появлению не просто, а очень обрадовался. Я заметила, что он расстроился, когда я сказала, что вышла замуж. Меня к нему неодолимо тянуло и мы стали встречаться часто. Я говорила с ним обо всём и постоянно чувствовала ощущение страха от того, что это удовольствие вот-вот окончится. А он терпеливо слушал мою болтовню, хотя я знаю, что он всегда был необыкновенно занят. Никаких намёков на большее, кроме разговоров на разные бытовые и философские темы. Ах, как мне хотелось услышать такие намёки!
К тому времени я устроилась на очень хорошую работу по специальности и не имела возможность часто встречаться с Т. Мы стали активно переписываться по электронной почте. Муж мой оказался патологически ревнивым. Он чувствовал, что что-то или кто-то отвлекает меня от него. Он копался в моём компьютере. На моём мобильном телефоне был линк к одному из рассказов Рэймонда Карвера, который на самом деле открывался в виде электронного адреса Т. Я писала ему письма по два-три раза в день. Через некоторое время я поняла, что он не читает мои письма, а отвечает мне просто из-за приличия, описывает в основном свои дела, пишет о своей жизни в молодости, о том, как делал карьеру и т.д.
Когда я приезжала к нему, он меня никогда не торопил, не показывал, что я ему мешаю, я могла сидеть рядом с ним, когда он общался с сотрудниками и студентами, я сидела рядом, когда он занимался бумагами и работал на компьютере. В один из моих визитов к Т. я дождалась, когда он выйдет по делам, залезла в его компьютер и обнаружила, что он отправляет мои письма в трэш, не читая. Как только Т. вернулся, я устроила истерику, что-то куда-то запустила и со слезами на глазах убежала. Всё это время Т. смотрел на меня с большим интересом и, как мне показалось, внутренне улыбался.
Когда я немного пришла в себя, я отправила ему покаянное письмо, полагая, что после моей истерики это письмо он обязательно прочтёт. Буквально через несколько минут я получила от него многословный ответ. Видимо, он начал его писать после того, как увидел мои слёзы. В письме от писал, что очень полюбил меня, но он сильно связан по рукам и ногам, поэтому не свободен в своих действиях. Но самое главное было во второй половине письма. Он писал, что не читает мои письма, потому что эти письма являются проявлением примитивного психоиммунитета. Я пишу о том, как я люблю своего мужа, как мне хорошо с ним в постели, как здорово, когда не считаешь деньги, рассказываю о том, какой у нас богатый дом и т.д.
Он мне сказал, что не обсуждал со мной всё это, поскольку из своего жизненного опыта знает, что, однажды возникнув, такой иммунитет уже не способен подвергуться анализу логической составляющей мышления, поэтому с человеком, ставшим жертвой психоиммунной реакции, говорить на тему, вызвавшую эту психоиммунную реакцию бесполезно. Он привёл в письме высказываение Отто Вейнингера - крупнейшего антисемита из среды евреев. В своей книге "Пол и характер" Вейнингер писал, что Иисус Христос стал богом, поскольку сумел преодолеть в себе своё еврейство. Этим высказыванием Т. хотел как бы реабилитировать моё странное поведение, поскольку далеко не всем нормальным людям удаётся преодолеть в себе себя. Вот с этого письма и началась моя карьера дилетанта - аборигена Кафе.
(Продолжение следует)
Часть I
Часть II
Часть III
Часть IV
Часть VI
- Доброе утро, мистер Коврович!
- Доброе утро, Рэйчел! Зовите меня Марк.
- Вы знаете, я чувствовала большое неудобство. Вы меня называли по имени, а я вашего имени я не знала. Не могла же я к вам обращаться "мой друг" или "их друг"!
- Я прошу прощения, что упустил этот момент. Вы общайтесь с Лолой и не обращайте на меня внимания.
- Это - выше моих сил. Я буду делать вид, что вас не замечаю. А кто будет после Лолы?
- Следующим будет Сандар, от которого вы получили номер моего телефона. На хинди Сандар - красивый. Не знаю насчёт красоты, в мужчинах я не разбираюсь, но то, что он умный, у меня нет никаких сомнений. Он занимается проблемой возникновения эукариотических организмов. А вот и Лола!
- Здравствуйте!
- Здравствуйте, Лола!
- Я к вашим услугам, Рэйчел, но я хотела бы иметь точное представление о том, что вас интересует конкретно. Что касается моих исследований, то и о них можно говорить по-разному.
- Вчера мы с мистером Ковровичем обсуждали идею написать книгу на основании интервью, которые я предполагаю взять у аборигенов вашего Кафе Дилетант. Понятно, что книга не может быть построена на сухом перечислении достижений дилетантов. Эти достижения скорее всего будут выглядеть в качестве доказательств того, что идея благотворительности, взятая на вооружение мистером Ковровичем, оказалась плодотворной. Для того, чтобы принять или отвергнуть эти доказательства, необходимо понимать сущность и новизну научных достижений дилетантов. Даже если пересказать эти достижения в самом из возможных популярных изложений, то всё равно они будут доступны не для каждого.
- Как я поняла, вас в большей степени интересует психология вовлечённости в научный поиск, история и динамика этого процесса в индивидуальном плане, словом чисто интимно-индивидуальный компартмент жизни, как вы хорошо выразились, аборигенов Кафе.
- Совершенно верно. Например, честно говоря, мне больше интересно то, как вы оказались здесь, нежели то, чего вы добились с помощью обстановки, в которой оказались. Поэтому, я хотела бы услышать ваш предельно откровенный рассказ о том, как вы здесь оказались.
- Это очень запутанная, сложная история со многими сугубо интимными подробностями. Я надеюсь, что все аборигены-дилетанты в вашей книге будут выступать под вымышленными именами.
- Это очень непростой момент. Ведь всё равно когда-то ваши имена всплывут для общственности вкупе с полученными вами результатами.
- Я не знаю, в курсе ли вы того, каким образом наши достижения станут предметом публикации?
Коврович: "Лола, можете подробно всё рассказать Рэйчел!"
- Предполагается следующее. Каждый из нас опишет свои достижения так, как сумеет. Кто-то подаст всё это в популярной форме, кто-то, "опрофессионализовавшись", если можно так выразиться, напишет на уровне, принятом в науке для той или иной области знания. Затем в каждом конкретном случае будут привлечены два специалиста из числа высоко авторитетных. Один из них, так сказать, в виде прокурора, второй - в виде адвоката. Здесь, конечно, адвокат будет намного важнее прокурора. Задача адвоката сделать результаты доступными научной общественности, так сказать оркестровать мелодию, сочинённую дилетантом. А прокурор может сказать, что у него нет претензий и это будет неменьшим вкладом, нежели подробный анализ несоответствий.
Я дальше не буду расшифровывать. Роли прокурора и адвоката понятны. Их диспут может составлять бОльшую част публикации по данному конкретному вопросу и эта дискуссия будет существенно интересным вкладом в обсуждаемую проблему. Затравкой такой дискуссии будет идея, предложенная аборигеном Кафе. Таким образом, наши достижения будут публиковаться в виде хорошо изданных книг по очень низкой цене, книг, изданных солидными издательствами, специализирующимися на научной литературе. Полученные нами - дилетантами - результаты будут таким образом обнародованы, и невозможно будеть сделать вид, что этих результатов не существует в природе, поскольку они не были опубликованы в "солидных" научных журналах.
- Это очень здоровая идея насчёт адвоката и прокурора. Теперь-то я поняла всю схему цикла благотворительности вашего и, надеюсь, моего Друга, мистера Ковровича. За хороший гонорар и прокурор, и адвокат поработают на славу! С другой стороны, в таком варианте неизбежно интимные подробности вашей жизни, которые вы могли бы мне открыть анонимно, так или иначе станут доступны общественности.
- Это - так! Хотя понятно, что контингенты потенциальных читателей вашей будущей книги и читателей книги с результатами, полученными аборигенами Кафе, как вы очень красиво и вкусно выразились, практически совпадать не будут. Ну, да ладно! Дело в том, что я вошла в ту область, в которой ныне работаю, самым наиинтимнейшим образом. По ходу моего рассказа вы поймёте, что к чему.
- Страшно интересное начало интервью. Именно это меня интересует в первую очередь. Научные достижения - это область научного знания. А вот, как и кто их достиг - область психологии, та область чисто человеческих интересов, понять и отразить которые составляет сущность профессии писателя. Иными словами, лично я имею в данном случае в контексте интереса к написанию книги "Кафе Дилетант" два направления совершенствования и демонстрации результатов подобного совершенствования. Это - умение понять научный смысл и значение самых разнообразных областей науки и, в то же время, - умение продемонстрировать свои способности глубоко проникнуться психологией своих героев и отразить их индивидуальные особенности в тексте книги. Для меня это не просто характеристика двух различных областей приложения моих сил. Это - два вектора усовершенствования.
Вектор - это такая интересная штука, которая вечно зовёт вперёд и с пренебрежением гасит уважение к тому, что сделано. Ненасытность вектора мне всегда импонировала и в любви, и в учёбе, а теперь и во въехавшем в меня со всей непредвиденностью и неожиданностью профессиональным интересом . Мне невероятно импонирует векторнын характер организации "Кафе Дилетант", и я не сомневаюсь, что всю жизнь с благодарностью буду вспоминать того неизвестного мне человека, благодаря которому я оказалась в "Кафе Дилетант".
- Да, вы очень точно отделили, как у нас говорят, петушков от курочек. Итак, я начну с самого начала!
- Спасибо, Лола, за ваше согласие быть откровенной.
- На четвёртом курсе университета руководителем моей курсовой работы был профессор Т. Несколько дней подряд мы с ним засиживались до позднего вечера и с каждым днём моя мексиканская кровь нагревалась всё больше и больше. Т. был очень интересен как человек, но мой подогрев был связан с внезапно возникшим интересом к нему, как к мужчине. Это было очень непросто, сохраняя приличия, практически побудить в нём желание отвлечься от темы дипломной работы в пользу моих женских достоинств.
- Мне кажется, что при вашей богатой внешности это было не очень трудной задачей.
- Это было непросто и позже я поняла почему. Учтите ещё огромную разницу в возрасте. Короче говоря, кончилось тем, что на четвёртый вечер, кончив обсуждение моей будущей работы, мы оказались в одной с Т. постели в небольшом домике, который принадлежал Т., как я поняла, на автономных от супруги началах. Всё было очень здорово, я была невероятно счастлива, по уши влюблена и необычно расслаблена. Я порхала в какой-то невероятной ауре достаточности. Ничего мне на этом свете не было нужно. Как выяснилось, расслаблена я была понапрасну. Через некоторое время Т. начал меня избегать. И тут я почувствовала, что могу сойти с ума.
Всё у нас было хорошо, по-душевному и вдруг... Я стала караулить у домика, в котором мы познакомились друг с другом накоротке. Найти этот домик было непросто, поскольку я смотрела на водителя машины, а не на дорогу. Домик я всё же нашла и стала дежурить. Это очень непросто для женщины притворяться сыщиком, сидя в машине с затемнёнными стеклами. Я поняла, что у Т. есть очень красивая молодая любовница. До меня дошло то, что, по всей вероятности, о нашей связи заподозрила эта любовница, с которой Т. по каким-то причина расставаться не желал.
Внешне наши отношения сохранялись на самом высоком уровне. Т. был со мной внимателен, откровеннен и как-то по-домашнему, по-родственному приветлив, но мне этого было мало. Меня тошнило от мысли о том, что Т. - не мой. Я просто сходила с ума. Прошло полтора года. Я получила диплом. С Т. мы несколько раз встречались в его кабинете. Но то, что мне нужно было буквально позарез, я не получала. Наши с Т. сближения останавливались на некоторой границе и это доводило меня до исступления. Я твёрдо решила больше не встречаться с Т. Да, я не сказала, что Т. был близким другом мистера Ковровича ещё со студенческих времён и они с ним часто обсуждали идею "Кафе Дилетант".
- Я не столько обсуждал с ним устройство будущей системы, сколько малопонятную для меня систему поиска кандидатов в дилетанты. У Т. был большой преподавательский опыт, он - человек весьма незаурядный. Так что я многое вынес из наших с ним бесед. Кроме того, я оказал ему финансовую помощь там, где она была ему позарез нужна. Он был поражен тем, как мне удалось об этом узнать, и остался мне искренне благодарным. А мне было очень приятно помочь человеку, которого я очень уважал. Не могу сказать, что я многих очень уважаю. Но я вас прервал, Лола. Как вы понимаете, мне всё, о чём вы рассказываете, очень интересно, поскольку вы вскрываете психологическую подоплёку совета Т. начать мой проект именно с вас. Прошу прощения!
- Я вышла замуж за молодого весьма богатого парня. Всё было у нас хорошо, но через некоторое время Т. стал отвлекать меня от нормальной жизни. Можно лежать с одним и думать о другом. В этом нет ничего сверхестественного, это даже может возбуждать. Но этот групповой секс неприменим на каждый день. Словом, я приехала в Университет и постучалась в кабинет Т. Он с кем-то разговаривал. По его глазам я увидела, что он моему появлению не просто, а очень обрадовался. Я заметила, что он расстроился, когда я сказала, что вышла замуж. Меня к нему неодолимо тянуло и мы стали встречаться часто. Я говорила с ним обо всём и постоянно чувствовала ощущение страха от того, что это удовольствие вот-вот окончится. А он терпеливо слушал мою болтовню, хотя я знаю, что он всегда был необыкновенно занят. Никаких намёков на большее, кроме разговоров на разные бытовые и философские темы. Ах, как мне хотелось услышать такие намёки!
К тому времени я устроилась на очень хорошую работу по специальности и не имела возможность часто встречаться с Т. Мы стали активно переписываться по электронной почте. Муж мой оказался патологически ревнивым. Он чувствовал, что что-то или кто-то отвлекает меня от него. Он копался в моём компьютере. На моём мобильном телефоне был линк к одному из рассказов Рэймонда Карвера, который на самом деле открывался в виде электронного адреса Т. Я писала ему письма по два-три раза в день. Через некоторое время я поняла, что он не читает мои письма, а отвечает мне просто из-за приличия, описывает в основном свои дела, пишет о своей жизни в молодости, о том, как делал карьеру и т.д.
Когда я приезжала к нему, он меня никогда не торопил, не показывал, что я ему мешаю, я могла сидеть рядом с ним, когда он общался с сотрудниками и студентами, я сидела рядом, когда он занимался бумагами и работал на компьютере. В один из моих визитов к Т. я дождалась, когда он выйдет по делам, залезла в его компьютер и обнаружила, что он отправляет мои письма в трэш, не читая. Как только Т. вернулся, я устроила истерику, что-то куда-то запустила и со слезами на глазах убежала. Всё это время Т. смотрел на меня с большим интересом и, как мне показалось, внутренне улыбался.
Когда я немного пришла в себя, я отправила ему покаянное письмо, полагая, что после моей истерики это письмо он обязательно прочтёт. Буквально через несколько минут я получила от него многословный ответ. Видимо, он начал его писать после того, как увидел мои слёзы. В письме от писал, что очень полюбил меня, но он сильно связан по рукам и ногам, поэтому не свободен в своих действиях. Но самое главное было во второй половине письма. Он писал, что не читает мои письма, потому что эти письма являются проявлением примитивного психоиммунитета. Я пишу о том, как я люблю своего мужа, как мне хорошо с ним в постели, как здорово, когда не считаешь деньги, рассказываю о том, какой у нас богатый дом и т.д.
Он мне сказал, что не обсуждал со мной всё это, поскольку из своего жизненного опыта знает, что, однажды возникнув, такой иммунитет уже не способен подвергуться анализу логической составляющей мышления, поэтому с человеком, ставшим жертвой психоиммунной реакции, говорить на тему, вызвавшую эту психоиммунную реакцию бесполезно. Он привёл в письме высказываение Отто Вейнингера - крупнейшего антисемита из среды евреев. В своей книге "Пол и характер" Вейнингер писал, что Иисус Христос стал богом, поскольку сумел преодолеть в себе своё еврейство. Этим высказыванием Т. хотел как бы реабилитировать моё странное поведение, поскольку далеко не всем нормальным людям удаётся преодолеть в себе себя. Вот с этого письма и началась моя карьера дилетанта - аборигена Кафе.
(Продолжение следует)
Часть I
Часть II
Часть III
Часть IV
Часть VI