На пороге Смутного времени. «Великого государя шурин и правитель» - Олег Кропотов
Смутное время - такое название в дореволюционной историографии получил период нашей истории, когда произошла цепь событий, поставивших под угрозу само существование русской государственности и цивилизации. И в самом деле, это время наполнено тревогой, в смятении и души, и сердца людей, неясны перспективы, непонятна сущность событий, меняются взгляды и позиции их участников, меняются даже понятия верности и измены. Сохранилась челобитная некоего Григория Орлова, в которой тот, объявляя себя верноподданным «великих государей» короля Сигизмунда и царя Владислава, просит пожаловать его «изменничьим княж Дмитриевым поместейцем Пожарского». Подобных грамот от того времени осталось немало.
Не следует считать Смутное время чисто русским явлением. В той или иной степени оно в течение «Длинного XVIвека» посетило почти все европейские государства. Крестьянская война в Германии, религиозные войны в той же Германии и во Франции, Тридцатилетняя война (1628 - 1648 гг.) - явления того же порядка, что и наша Смута. Они были вызваны созданием централизованных государств, пересмотром взаимоотношением монархов и аристократии, аристократии и народных масс, активизацией военных усилий государств, обеднением благородного сословия и возникновением «спирали» налогового бремени. На все это наложились духовные веяния эпохи Возрождения, пошатнувшие моральные устои обществ (Москва также не была свободна от них). Но если в смутах Запада основными мотивами были социально-религиозные, то в Русском царстве - социальные и династические. Особенностью последних стало появление самозванцев.
Общими были и последствия смут: укрепление абсолютистского начала в монархиях континентальной Европы, а к востоку от Эльбы - закрепощение крестьянства (напомню, что в Пруссии отмена крепостного права состоялась лишь немногим ранее, чем в России, - в 1848 году).
Жесткая форма, в которой проходила русская смута, не была предопределена. Ее обусловило вполне конкретное, зачастую случайное, совпадение обстоятельств, о которых и пойдет речь. Хотя временные границы Смутного времени заданы интервалом 1598 - 1613 гг., начать нужно с более ранних событий. Хочется, чтобы думающий читатель определил, есть ли между ними и тем, что происходит в переживаемое нами время, общее и сделал соответствующие выводы, которые помогут ему определить свою гражданскую позицию.
Наследство Ивана Грозного и его возможные наследники
18 марта 1584 г. умер царь Ивана Васильевич, которого потомки прозвали «Грозным». По меньшей мере, четыре независимых источника говорят о том, что уйти из жизни ему помогли. Своему преемнику он оставил сложное наследство. Неудачно закончилась Ливонская война, когда впервые за всю свою историю Москва была вынуждена, пусть временно, по перемирию уступить противнику часть своей территории (Швеции - города Ивангород, Ям, Копорье и Корелу с уездом). Продолжала оставаться напряженной ситуация на границе с Речью Посполитой, чей король Стефан Баторий, подстрекаемый католической церковью, не оставлял своих планов о завоевании русских земель. Военная мощь Москвы значительно уменьшилась - большие потери личного состава дворянской конницы, разорение низов служилого люда «по отечеству» (в дальнейшем по отношению к ним я буду использовать понятие «дворянство», хотя это и не совсем корректно) и, как следствие, возрастание количества «нетей», т.е. уклоняющихся от военной службы, и общий экономический кризис. Продолжал существовать раскол господствующего класса по вертикали, вызванный опричниной, которая жила в слегка измененном виде «государева двора» со своей администрацией и чиновной структурой.
Иван Грозный оставил двух сыновей. Бесспорным наследником был старший, Федор, но он был неспособен к правлению по причине недостаточных умственных способностей. Младшему, Дмитрию, еще не было и двух лет. К тому же его право на престол было не бесспорным, т.к. он был рожден от седьмого брака Грозного, а таковой считался в глазах церкви незаконным. С другой стороны, по нормам тогдашнего права незаконнорожденный сын мог получить какую-то часть отцовского наследства («а что похочет отец, то и даст»). Иван Грозный дал ему в удел г. Углич с уездом и это распоряжение не оспаривалось. Однако возможным наследником Дмитрия тогда считали немногие. Царем был объявлен Федор. Присягать ему начали еще у гроба отца. Дмитрий вместе с матерью был отправлен в Углич.
Брак Федора Иоанновича и Ирины Федоровны Годуновой на тот момент оставался бездетным. Но царевич Дмитрий наследником своего брата объявлен не был - пока были надежды на то, что у Федора и Ирины появится ребенок, правящая группа явно предпочла бы объявить его, независимо от пола, наследником трона. Другой вариант престолонаследия состоял в том, что трон получит через брак с овдовевшей Ириной иноземный принц, принявший православие (в течение нескольких лет такового видели в австрийском эрцгерцоге Максимиллиане). Оппозиция также искала возможного наследника Федору за рубежом, сначала в лице Стефана Батория, затем в лице сменившего его на польском троне Сигизмунда Ваза.
Регентский совет. Борис Годунов. Попытка консолидации элиты
Завещание Грозного не сохранилось и нам неизвестно, был ли им определен состав регентов при своем недееспособном сыне. Скорее всего, регентский совет возник в результате переговоров и компромисса между лидерами земщины и опричнины. В него вошли родственники царя (дядя - Никита Романович Юрьев, троюродный брат - внязь Иван Федорович Мстиславский, брат жены - Борис Федорович Годунов), глава клана «принцев крови» князь Иван Петрович Шуйский и последний любимец Грозного, «сильный человек» опричнины, оружничий Богдан Яковлевич Бельский (Вельский). Но почти сразу же в его составе произошел раскол: большинство бояр требовало окончательно ликвидировать опричнину и если Годунов на это был согласен, то Бельский попробовал организовать переворот. 2 апреля он поднял стрельцов и, «затворивши Кремль», попробовал взять под контроль царя. Его выступление было подавлено с помощью москвичей, осадивших крепость. Бельский был отправлен в ссылку.
Лояльность элиты пришлось и покупать - путем раздачи земель, денег и чинов. Крупные владения получили сами регенты, владения поменьше - все, сколько-нибудь значимые лица. Начали процесс возрождения Боярской думы, захиревшей при Грозном. Снова ввели должность конюшего, около 20 человек получили думские чины боярина и окольничьего. Стали объединять две чиновные лестницы: опричную и земскую.
Фактическим главой регентского совета стал Никита Романович. За ним признавалось право быть опекуном над своим племянником, царем Федором. С ним в тесном союзе состоял второй человек регенства - царский шурин Борис Годунов. Уже в августе 1584 года Никита Романович получил инсульт и был вынужден отойти от дел. Свои полномочия он передал Годунову, а вместе с тем вручил и заботу о своих «чадах», которых только мужского пола было 7 человек (старшему из них, Федору Никитичу, отцу будущего царя Михаила, было уже 27 лет). Борис поклялся считать их за братьев и партнеров: «клятву страшную сотвори - яко братию и царствию помогателя имети».
В лице нового главы регентского совета Московское царство получило талантливого правителя в духе Маккиавелли, полагавшего, что правитель, если он хочет сохранить свою власть и жизнь, должен полагаться не на личную мораль, а на политическое разумение. В силу этого нет поступков «хороших» или «плохих» в принципе - все зависит от ситуации. Другая сторона его учения заключалась в том, что правителю надлежит быть слугой государства в том смысле, что в своих поступках он должен руководиться благом государства. Все это вполне применимо к деятельности Бориса Годунова, который сильно отличался от современных ему московских политиков. Он был способен проводить жесткую политику в «мягких перчатках». Казни при нем стали редкостью, по отношению к политическим противникам предпочиталась тюрьма и ссылка (правда, почему-то они там быстро и тихо умирали), реже - пострижение в монахи. Особенностью положения Годунова было то, что оно зависело от его влияния на царя Федора, а, последнее, в свою очередь, определялось тем, что любимая жена государя - сестра Бориса. В случае развода Федора с Ириной под угрозой оказывалась не только власть Годунова, но и жизнь.
Внутриполитическая борьба. Политизация московского посада
Если первоначально между регентами (за исключением Бельского) сохранялось определенное единство взглядов на внутреннюю политику (общим было желание вернуться к политике правительства Грозного до опричных времен, т.е. к политике Избранной рады), то вскоре это единство было нарушено. Сначала это выглядело просто как борьба за власть, потом значительная часть боярства стала сдвигаться в сторону польских порядков, по которым реальная власть принадлежала высшей аристократии. Это было отмечено как католическими иерархами, так и поляками, следившими за развитием внутриполитичекой ситуации в России. Кардинал Болоньетти 24.08.1584 г. писал в Рим, что князь Мстиславский очень предан польскому королю, а Н.Р. Юрьев возглавляет антипольскую партию.
Окончательное разделение партий произошло после отхода Юрьева от дел (вскоре он умер). На стороне Годунова были его родственники (вскоре шесть Годуновых окажутся в Боярской думе), очень влиятельный клан Юрьевых с их многочисленными родственниками и свойственниками, влиятельные дьяки братья Щелкаловы и еще ряд представителей придворной знати и высшей бюрократии (эта поддержка сохранялась вплоть до смерти царя Федора, когда их рассорил вопрос о престолонаследии). Партия Мстиславского - Шуйских была менее многочисленна и располагала меньшим количеством властных рычагов.
В своей борьбе против Годунова они сделали акцент на массовые действия московского посадского люда. Политизация москвичей стала очень важным фактором борьбы. Первое выступление состоялось весной 1585 года. Требовали отставки Годунова. Дело закончилось арестами зачинщиков из черни и пострижением князя И.Ф. Мстиславского в монахи. Второе выступление московской черни произошло в первой половине 1587 года. Толпа выступила с требованием развода царя со своей женой: «Чтоб ему, государю, вся земли царские своея пожаловати: прияти ему вторый брак, а царицу первого брака Ирину Федоровну пожаловати отпустити в иноческий чин; и брак учинити царского чадородия ради». Об этом же просили государя митрополит Дионисий и бояре. Выступавшие не учли глубокую и сильную привязанность царя к своей жене. В результате И.П. и А.И. Шуйские отправились в ссылку, их имущество было конфисковано. Митрополит, поскольку «к бездельникам пристал» был сведен с кафедры и отправлен в монастырь.
К лету 1587 года в Москве уже не было никого, кто бы мог соперничать с Борисом Годуновым. Можно считать, что с этого времени политика Московского царства - его политика. Исключительное положение Годунова получило и внешнее официальное выражение. Борису Федоровичу был присвоен пышный и выразительный титул «государю великому шурин и правитель, слуга и конюший боярин и дворовый воевода и содержатель великих государств, царств Казанского и Астраханского». Было выработано и идеологическое обоснование его власти. Оно исходило из признания чрезвычайной богомольности и благочестия царя: «Зело благочестив и милостив ко всем, кроток и незлоблив, милосерд, нищелюбив и странноприимец». Отсюда делали два следствия. Во-первых, Федор угодил Богу своим благочестием и привлек на царство Божье благоволение, тихий царь молитвой управляет лучше, чем разумом. Во-вторых, исполняя свою царскую роль через молитву, Федор должен удаляться от суеты и, устремясь к Богу, возложить мирское ведение дел на своего достойного шурина, Бориса Федоровича.
Политика правительства Бориса Годунова
Сложность ситуации заключалась в том, что накопленные многочисленные узлы проблем приходилось развязывать одновременно, действуя очень осторожно. Прежде всего, попытались навести элементарный порядок в казне. При Грозном четыре представителя одного и того же рода Головиных последовательно занимали должности казначеев. В последние годы его правления получилось даже так, что один Головин ведал казной, а его двоюродный брат контролировал казначея. Проведенная ревизия показала большую недостачу. В результате один брат оказался на плахе, а другой - в эмиграции в Польше, откуда слал «прелестные» письма с призывами борьбы с тираном.
Для оздоровление народного хозяйства пошли на снижение прямых налогов и служебных тягот. В фискальной политике был впервые в России сделан акцент на повышение роли косвенных налогов; вводили откупы на виноторговлю, поощряли льготами экспорт и торговлю вообще (« и гостем и торговым людям всего Российского государства в торгех повольность учинили»), но отменили часть налоговых льгот для иностранного купечества (в т.ч. и для английской Московской компании). Широко развивалось градостроительство без использования иностранных специалистов. «Церковный и палатный мастер» Федор Савельич Конь руководил строительством стен Белого города, он же строил изумительную по красоте крепость в Смоленске, после чего Годунов сказал, что «сей град Смоленск будет всем городам ожерельем».
Одной из основных проблем было обеднение дворянства. Писцовые книги свидетельствуют буквально о нищете некоторых представителей «господствующего» класса. Так, дети боярские Р.И. Бирбков, Р.Ж. и Ж.Ж. Образцовы «кормятся меж дворы», помещица А. Трофимова «ходит меж двор, просит про Христа, людей и крестьян нет в поместье». Дворяне Жегаловы «ушли во крестьяне». Таких записей много. Маломощные помещичьи хозяйства остро страдали от недостатка рабочих рук. За крестьян-арендаторов шла острая конкурентная борьба, которую выигрывали крупные вотчинные комплексы. Недостаток рабочих рук в центральных уездах увеличивался за счет естественной миграции крестьян на вновь осваемые земли южного рубежа, куда их приглашало правительство. В России не хватало основного ресурса - человеческого, но как-то решать проблему обеспечения «воинников» было нужно. Был путь перевода служилых людей на денежное жалованье, но денег на это не было. Где-то в начале 1590-х годов запретили уход крестьян с тех земель, которые они арендовали, т.е. «прикрепили» их к земле, отменив «выход». Это решение было ситуативным и выход впоследствии в отдельные годы разрешали. Кроме того, освободили от налога («обелили») собственную запашку помещика.
В целом, в стране наступило некое оздоровление, что было отмечено наблюдателями: «начаша люди от скорби бывшие утешатися и тихо и безмятежно житии». Но, увы, оздоровление было еще очень хрупким.
Укрепление международного положения страны. Учреждение патриархата
Успехи во внутреннем развитии страны подкреплялись и достижениями во внешней политике. Было завершено покорение Сибирского ханства, продолжилось продвижение на Кавказе с целью установления прямых сношений с христианской Грузией, цари которой искали московского протектората. Это, равно как и постоянный сдвиг к югу в Дикое поле московской границы (здесь хотели достичь соединения с территорией донского казачества), вызывали недовольство Крыма и Турции. Последняя выставила требование убрать русскую крепость на Тереке. Борис Годунов обстоятельно объяснил турецкому посланнику невозможность этого: « Сам рассуди: если кто поставит деревеньку, хотя бы и не на своей земле, да устроит ее, то даром не отдаст без крови, да без бою». Москва смело показывала готовность силой защищать свои приобретения.
Значительно уверенней Россия почувствовала себя и на западе. Решили, заключив мир или длительное перемирие с Речью Посполитой, заняться возвратом территорий, переданных Швеции. Шведы, в принципе, были готовы вернуть захваченное за деньги, но Москве и Годунову лично была нужна небольшая победоносная война. Ее начали в январе 1590 года. Разбив шведский полевой корпус, русские войска заняли Ям, Копорье и Ивангород. Осада Нарвы была неудачной и военные действия приостановили, занялись обсуждением вопроса заключения «вечного мира с братством». Московские послы требовали Нарву и Корелу с уездом, шведы хотели за Корелу денег, мотивируя тем, что они вложили много средств в ее укрепление. Москва платить не хотела и укоряла Стокгольм: «А вам кто велел чужое брать неправдой и, взявши, еще укреплять?», но от требования Нарвы отказалась. В конечном итоге у села Тявзино 18 мая 1595 года между Россией и Швецией был заключен «вечный мир» при возврате всех ранее отданных русских территорий.
С Речью Посполитой отношения были сложнее. Здесь пришлось удовольствоваться с трудом достигнутом в 1591 году 12-летним перемирием. Это следует оценить как успех московской дипломатии, поскольку в 1588 году польским королем был избран наследник шведского престола Сигизмунд Ваза. Москве удалось при переговорах воздействовать на польское панство и отделить его интересы от интересов короля. Позже ситуация еще улучшилась, т.к. ставший уже и шведским королем Сигизмунд был детронирован шведским риксдагом в пользу его брата.
Огромное значение как внутри страны, так и на внешнеполитической арене имело учреждение в Москве патриаршей кафедры. 26 января 1589 года с согласия константинопольского патриарха Иеремии московский митрополит Иов был торжественно посвящен в сан патриарха. Летом 1590 года собор восточный высших церковных иерархов признал Московский патриархат.
Смерть царевича Дмитрия. Обострение вопроса о престолонаследии
15 мая 1591 года в Угличе в возрасте 9 лет от раны, полученной в горло, скончался царевич Дмитрий Иванович. В Москве об этом узнали через два дня, и сразу же оттуда в Углич была отправлена следственная комиссия. Для того, чтобы показать свою незаинтересованность в итогах следствия, Годунов назначил ее руководителем своего явного недруга, князя Василия Ивановича Шуйского. Комиссия установила, что царевич сам в припадке болезни «поколол» себя в горло ножом. Результаты следствия были прежде всего доложены патриаршему совету, который дал свое заключение: «Царевичу Дмитрию смерть учинилася Божьим судом». Оно было оглашено московскому люду, но ходивших слухов об убийстве царевича подосланными Годуновым людьми не успокоило. Москва в очередной раз забунтовала, но бунт остановил начавшийся пожар. Впоследствии и в этом обвинили Годунова.
Был ли виноват Борис Годунов в смерти мальчика? Окончательного ответа на этот вопрос нет. Следствие велось небрежно, многие свидетели потом не один раз меняли свои показания.
Со смертью Дмитрия вопрос о престолонаследии обострился. Острота несколько спала в мае 1592 года, когда царица родила дочь Феодосию («Богом данную»). Борис объявил, что она ему «и государыня и племянница», что фактически означало с его стороны признание Феодосии наследницей трона. К сожалению, девочка через год умерла. С.Ф. Платонов считал, что именно с этого времени Борис Годунов и стал думать о престоле. С 1594 года он начал рядом с собой, правителем страны, на официальных приемах ставить и своего пятилетнего сына Федора, подготавливая общественное мнение к тому, что Россией будет править новая династия.
Смерть Федора Иоанновича. Избрание царем Бориса Годунова
7 января 1598 года «угасе свеща страны Русския, померче свет православия»: умер царь Федор Иоаннович. Немедленно в присутствии патриарха Годунов организовал присягу бояр и служилых людей царице Ирине Федоровне. Впервые за свою историю Москва и страна молчаливо признали власть женщины - от имени царицы шли повеления и указы. Вскоре Ирина Федоровна приняла решение оставить мир и уйти в монастырь, где она постриглась под именем Александры. По официальной версии патриарх, духовенство, бояре и весь народ обратились с просьбой к царице-инокине с тем, чтобы она благословила своего брата Бориса на царство. Ни инокиня Александра, ни сам Борис на это не согласились. Годунов ждал формального избрания себя на престол «всей земли чинами», т.е. Земским собором.
Боярство попыталось организовать присягу народа Боярской думе. Московский посад возмутился, раздались голоса о том, что они уже присягнули царице. Некоторые требовали немедленного воцарения Годунова. Тогда на 17 февраля назначили созыв Земского собора, которому «приказано было быть у патриарха». На своем первом заседании собор проголосовал за избрание Бориса Годунова царем. 20-го числа весь состав собора прибыл в Новодевичий монастырь для того, чтобы испросить согласие инокини Александры на избрание Бориса и согласие самого Годунова. Однако ни он, ни она своего согласия не дали. На следующий к монастырю отправился крестных ход со святынями. Его сопровождала огромная толпа москвичей. Патриарх поставил Бориса перед дилеммой: или он принимает царский венец, или его подвергают отлучению. А если он все-таки откажется, то на всю страну будет наложен интердикт, т.е. не будут совершаться богослужения и все требы. На этот раз Борис согласился.
1 сентября 1598 года Борис Годунов венчался царским венцом. После церемонии Борис Федорович неожиданно обратился к патриарху и громко сказал: «Се, отче Иов, Бог свидетель сему: никто же убо будет в моем царствии нищ или беден!» и, взяв себя за воротник рубашки, добавил: « И сию последнюю (рубашку - О.К.) разделю со всеми!».
Но еще в феврале 1598 года оршанский староста Андрей Сапега, отвечавший за литовскую разведку в России, в письме литовскому гетману Радзивиллу передал невероятное известие о том, что, по слухам из Смоленска, объявленный убитым царевич Дмитрий жив.
P.S.: При написании текста были использованы в основном следущие книги (которые и читателям рекомендую):Кобрин Владимир, «Смутное время - утраченные возможности»; Платонов С.Ф., «Борис Годунов»; Платонов С.Ф., «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI - XVII вв.»; Скрынников Р.Г., «Крушение царства».
http://www.odnako.org/blogs/show_20550/