(no subject)
С возрастом начинаешь больше ходить - приходишь куда-нибудь и никак не можешь вспомнить зачем. Приходится возвращаться туда откуда пришел и вспоминать зачем. Постоишь там, постоишь и... сядешь потому, что в ногах правды нет, а в том месте, где она должна была быть образовалось отложение солей. Посидишь, посидишь, придумаешь себе новое зачем и пойдешь куда-нибудь еще. Постоянно хочется позвонить очкам, ключам, таблеткам от давления, которые нужно принимать за полчаса до еды, и строго спросить - где вы, черт побери, валяетесь вместо того, чтобы давно лежать под языком. Из снов пропадают дальние страны и острова сокровищ. В детстве они могли быть на соседней улице, в зарослях лопухов, в парке, а теперь... Тогда и клад можно было найти в ямке, вырытой под деревом во дворе и накрытой осколком стекла. О полетах во сне и говорить нечего - даже на бреющем не можешь пролететь и трех метров. Руками, конечно, машешь и подпрыгиваешь изо всех сил, но кончается все тем, что жена переворачивает тебя на другой бок, чтобы не храпел так сильно. И эта вода с травой, которые раньше были мокрее и зеленее... Правда, дожди в те почти безоблачные времена кончались быстрее и были всегда летними, проливными и теплыми. Легкость в мыслях была... а теперь можешь одну мысль думать и день, и два... На третий день плюнешь в сердцах и вспомнишь, что на послезавтра записан на прием к ортопеду и пора начинать собираться, чтобы не опоздать. Лет в двадцать или даже в двадцать пять не успеваешь додумать одну мысль, как ее уже и след простыл - улетела. Начинаешь другую думать, а за ней третью... И все разноцветные. Вроде сладких горошин. Теперь не так - теперь все черно-белые и все неотвязные. О вкусе и говорить нечего. Таблетки от давления - и те слаще. Добро бы лежали себе тихонько в голове и зарастали мхом, но нет - ворочаются, особенно по ночам. Наконец точка зрения, которая в молодости могла расплываться, превращаться в точку с запятой, в многоточие и легко меняться на противоположную, теперь отвердела, заржавела, прикипела к одному месту и ее не вырубить топором.
Бог с ней, с точкой зрения. Пусть себе ржавеет. Не вырубать же ее в самом деле топором. Пойдем пить чай с мятой и улитками из слоеного теста с изюмом и заварным кремом, в который жена всегда добавляет немного темного ямайского рома. Такого, в послевкусии которого наполнено мягкими и немного обжигающими нотами карамели, дыма и тропических фруктов. С возрастом начинаешь кое-что понимать в чае с мятой, в улитках из слоеного теста, в заварном креме с добавкой ямайского рома и особенно в послевкусии с мягкими и немного обжигающими нотами карамели, дыма и тропических фруктов.
Бог с ней, с точкой зрения. Пусть себе ржавеет. Не вырубать же ее в самом деле топором. Пойдем пить чай с мятой и улитками из слоеного теста с изюмом и заварным кремом, в который жена всегда добавляет немного темного ямайского рома. Такого, в послевкусии которого наполнено мягкими и немного обжигающими нотами карамели, дыма и тропических фруктов. С возрастом начинаешь кое-что понимать в чае с мятой, в улитках из слоеного теста, в заварном креме с добавкой ямайского рома и особенно в послевкусии с мягкими и немного обжигающими нотами карамели, дыма и тропических фруктов.