(no subject)
В очереди в рыбный отдел за мной стояла пожилая грузная женщина, напоминавшая комнатный вариант египетской пирамиды эпохи Древнего Царства - нечто оплывшее, с полуразрушенной кладкой, которую изображала поеденная молью норковая шуба, но с маленькой, размером с блюдце, черной шляпкой и микроскопической вуалеткой.
- Зачем вы попросили очищенную рыбу? - спросила она, и, не став дожидаться моего ответа, продолжила: - Они же вас развращают!
- Кто развращает? - в свою очередь спросил я.
- Продавцы. Теперь вы всегда будете к ним ходить за чищеной рыбой, а сами разучитесь это делать. Я вот всегда чищу рыбу дома сама. Я люблю рыбу больше мяса. В ней много кислот…
- Жирных, - успел вставить я.
- Образованные теперь все, - сказала она, посмотрела на меня с укоризной и продолжала:
- Лично я из всех рыб больше всего люблю осетрину горячего копчения и…, - но я уже взял своих дорад и повернулся, чтобы уходить. Краем уха услышал:
- Маечка, взвесь мне двести граммов килечки.
- Зачем вы попросили очищенную рыбу? - спросила она, и, не став дожидаться моего ответа, продолжила: - Они же вас развращают!
- Кто развращает? - в свою очередь спросил я.
- Продавцы. Теперь вы всегда будете к ним ходить за чищеной рыбой, а сами разучитесь это делать. Я вот всегда чищу рыбу дома сама. Я люблю рыбу больше мяса. В ней много кислот…
- Жирных, - успел вставить я.
- Образованные теперь все, - сказала она, посмотрела на меня с укоризной и продолжала:
- Лично я из всех рыб больше всего люблю осетрину горячего копчения и…, - но я уже взял своих дорад и повернулся, чтобы уходить. Краем уха услышал:
- Маечка, взвесь мне двести граммов килечки.