Теплые воспоминания
Для повышения рабочего тонуса я решила себя усладить перечитыванием собрания сочинений Стругацких подряд. В последний раз я его читала именно подряд, когда впервые выходила белая серия, то есть, лет в 15-16. Мое собрание пока стоит на полке в Киеве, но на то нам и дан интернет, чтобы Стругацких можно было читать из любой точки глобуса. (Да, именно затем он нам и дан. А не затем, что вы подумали.)
Сейчас вот перечитываю "Путь на Амальтею". Нахожу много нового. Когда-то я его знала наизусть, между прочим.
Вот один из моих любимых эпизодов:
Юрковский стоял на стуле посередине каюты и ощупывал ладонями мягкий матовый потолок. По полу было рассыпано раздавленное сахарное печенье.
- Значит, она там, - сказал Юрковский.
Он спрыгнул со стула, отряхнул с колен белые крошки и позвал жалобно:
- Варечка, жизнь моя, где ты?
- А ты пробовал неожиданно садиться в кресла? - спросил Дауге.
Он подошел к дивану и столбом повалился на него, вытянув руки по швам.
- Ты убьешь ее! - закричал Юрковский.
- Ее здесь нет, - сообщил Дауге и устроился поудобнее, задрав ноги на спинку дивана. - Такую вот операцию следует произвести над всеми диванами и креслами. Варечка любит устраиваться на мягком.
Юрковский перетащил стул ближе к стене.
- Нет, - сказал он. - В рейсах она любит забираться на стены и потолки. Надо пройти по кораблю и прощупать потолки.
- Господи! - Дауге вздохнул. - И что только не приходит в голову планетологу, одуревшему от безделья! - Он сел, покосился на Юрковского и прошептал зловеще: - Я уверен, это Алексей. Он всегда ненавидел ее.
Юрковский пристально поглядел на Дауге.
- Да, - продолжал Дауге. - Всегда. Ты это знаешь. А за что? Она была такая тихая... такая милая...
- Дурак ты, Григорий, - сказал Юрковский. - Ты паясничаешь, а мне действительно будет очень жалко, если она пропадет.
Он уселся на стул, уперся локтями в колени и положил подбородок на сжатые кулаки. Высокий залысый лоб его собрался в морщины, черные брови трагически надломились.
- Ну-ну, - сказал Дауге. - Куда она пропадет с корабля? Она еще найдется.
- Найдется, - сказал Юрковский. - Ей сейчас есть пора. А сама она никогда не попросит, так и умрет с голоду.
- Так уж и умрет! - усомнился Дауге.
- Она уже двенадцать дней ничего не ела. С самого старта. А ей это страшно вредно.
- Лопать захочет - придет, - уверенно сказал Дауге. - Это свойственно всем формам жизни.
Юрковский покачал головой:
- Нет. Не придет она, Гриша.
Он залез на стул и снова стал сантиметр за сантиметром ощупывать потолок. В дверь постучали. Затем дверь мягко отъехала в сторону, и на пороге остановился маленький черноволосый Шарль Моллар, радиооптик.
- Войдите? - спросил Моллар.
- Вот именно, - сказал Дауге.
Моллар всплеснул руками.
- Mais non! - воскликнул он, радостно улыбаясь. Он всегда радостно улыбался. - Non «войдите». Я хотел познать: войтить?
- Конечно, - сказал Юрковский со стула. - Конечно, войтить, Шарль. Чего уж тут.
Моллар вошел, задвинул дверь и с любопытством задрал голову.
- Вольдемар, - сказал он, великолепно картавя. - Ви учится ходить по потолку?
- Уи, мадам, - сказал Дауге с ужасным акцентом. - В смысле месье, конечно. Собственно, иль шерш ля Варечка.
- Нет-нет! - вскричал Моллар. Он даже замахал руками. - Только не так. Только по-русску. Я же говорю только по-русску!
Юрковский слез со стула и спросил:
- Шарль, вы не видели мою Варечку?
Моллар погрозил ему пальцем.
- Ви мне все шут`ите, - сказал он, делая произвольные ударения. - Ви мне двенадцать дней шут`ите. - Он сел на диван рядом с Дауге. - Что есть Варечка? Я много раз слыш`алль «Варечка», сегодня ви ее ищете, но я ее не вид`елль ни один раз. А? - Он поглядел на Дауге. - Это птичька? Или это кошька? Или... э...
- Бегемот? - сказал Дауге.
- Что есть бегемот? - осведомился Моллар.
- Сэ такая лирондэй, - ответил Дауге. - Ласточка.
- О, l'hirondelle! - воскликнул Моллар. - Бегемот?
- Йес, - сказал Дауге. - Натюрлихь.
- Non, non! Только по-русску! - Он повернулся к Юрковскому. - Грегуар говорит верно?
- Ерунду порет Грегуар, - сердито проговорил Юрковский. - Чепуху.
Моллар внимательно посмотрел на него.
- Ви расстроены, Володья, - сказал он. - Я могу помочь?
- Да нет, наверное, Шарль. Надо просто искать. Ощупывать все руками, как я...
- Зачем щупать? - удивился Моллар. - Ви скажите, вид у нее какой есть. Я стану искать.
- Ха, - сказал Юрковский, - хотел бы я знать, какой у нее сейчас вид.
Моллар откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза ладонью.
- Je ne comprendre pas, - жалобно сказал он. - Я не понимаю. У нее нет вид? Или я не понимаю по-русску?
- Нет, все правильно, Шарль, - сказал Юрковский. - Вид у нее, конечно, есть. Только разный, понимаете? Когда она на потолке, она как потолок. Когда на диване - как диван...
- А когда на Грегуар, она как Грегуар, - сказал Моллар. - Ви все шут`ите.
- Он говорит правду, - вступился Дауге. - Варечка все время меняет окраску. Мимикрия. Она замечательно маскируется, понимаете? Мимикрия.
- Мимикрия у ласточка? - горько спросил Моллар.
В дверь опять постучали.
- Войтить! - радостно закричал Моллар.
- Войдите, - перевел Юрковский.
Вошел Жилин, громадный, румяный и немного застенчивый.
- Извините, Владимир Сергеевич, - сказал он, несколько наклоняясь вперед. - Меня...
- О! - вскричал Моллар, сверкая улыбкой. Он очень благоволил к бортинженеру. - Le petit ingenieur! * Как жизьнь, хорошё-о?
- Хорошо, - сказал Жилин.
- Как дев`ушки, хорошё-о?
- Хорошо, - сказал Жилин. Он уже привык. - Бон.
- Прекрасный прононс, - сказал Дауге с завистью. - Кстати, Шарль, почему вы всегда спрашиваете Ваню, как дев`ушки?
- Я очень люблю дев`ушки, - серьезно сказал Моллар. - И всегда интересуюсь как.
Мне как-то всегда вопрос Моллара казался нормальным, но сейчас как-то пришло в голову, что никаких девушек на "Тахмасибе" нет, поэтому спрашивать о них каждый раз - действительно странно.