(no subject)
Портовые коты ходят по местному рыбному рынку с лицом «удивите меня». Уличные собаки, если дать им пирожок, отворачиваются. Морские черепахи по-деловому торчат возле пляжа, дают почесать себе шейку за шматок водорослей. Мы не учли, что нынче на Цейлоне высокий сезон и приперлись на какой-то курорт, как советовали друзья. Нам показывали квартиры за сто тысяч и предлагали рис с карри за полторы. Морковь в супермаркете стоила как ананасы в Нарьян-Маре, молоко продавалось из чистого золота. Мы приходили в гестхаус и спрашивали по-английски про свободные комнаты, на шум выходил русский человек Миша и говорил, что жизнь в его отеле стоит 86 долларов в сутки, потому что очень хороший сервис. Уж я не знаю, что он там делает в своем отеле. Может, каждый день подает постояльцам морковку с молоком.
А с местными это церемония на весь день. «Сейчас я позову маму, - говорит девочка лет семи, - и она покажет вам комнаты». «Сейчас мы подождем мою сестру, - говорит девочкина мама, - и она покажет вам комнаты». «Нам придется дождаться моего мужа, - говорит сестра мамы девочки, - он спит». В дверях возникает заспанный муж, осматривает нас, прищурившись, усаживается в плетеное кресло и начинает светскую беседу о нестабильности мира. На любые вопросы о комнате и цене замирает в кресле и прикрывает глаза так, чтобы стало ясно, что мы доставляем ему беспокойства своей бестактностью. Потом он делает пару кругов по террасе, сверяется с лунным календарем и курсом ланкийской рупии к нарьян-марским ананасам и называет такую цифру, будто на целый год сдаёт в аренду весь Нарьян-Мар. А мама девочки и сестра мамы девочки в это время обзванивают родственников и рассказывают про нас. А сама девочка сидит на ступеньке и тычет прутиком в мой кроссовок. Мы говорим спасибо, уходим пешком с курорта и через два с половиной километра встречаем этого дедушку.
Он плохо говорит из-за здоровья и ходит очень медленно с такой специальной тумбочкой в руках. Раньше он держал тут ресторан и гестхаус, а теперь читает газетки в тени под навесом, а после четырех, когда солнце перестает печь, он садится в кресло у ворот, прямо под старую вывеску «Happy restaurant», и смотрит на дорогу, там он нас и увидел. Я не знаю, как это произошло, но теперь мы живем в целом доме с резными дверями и невероятной какой-то мебелью. А дедушка каждый день интересуется всего ли нам достаёт, приносит разные предметы (вчера был тостер, сегодня - гриль), показывает правильные пекарни и короткие дороги куда угодно.
Хлеб возле нашего дома продают буханками, а кёрд - в тяжелых глиняных горшках. Дама из пекарни не говорит по-английски, поэтому каждый раз, когда я прихожу, бегает за подружкой, и мы болтаем втроем. Сегодня они были рады услышать, что за 300 планет от них, где-то, где -20 и по улицам не ходят вараны, люди едят хлеб той же формы.
Вечером мы вышли на пляж, впервые за эти пять дней. Было темно и пусто, океан был большой, настоящий и шумно ронял белые волны на высокие камни. Я решила, что надо срочно позвонить всем, дать послушать, но все уже спали. Потом в телефоне вдруг появился папа. Впервые за почти 30 лет нашего знакомства я видела его в видеоформате и прямом эфире одновременно. Он сказал, что его силой выгнали в интернет, это его первый выход в открытый космос и как он выглядит? Я подумала, что как Джон Малкович и Кевин Спейси одновременно, с солнцами вокруг глаз, какие появляются, если часто улыбаться. Рассказала про тостер, океан, буханки хлеба, глиняные горшки. Что по нашей лужайке каждый день ходят вараны, что пришлю открытку, что масло тут - кокосовое, кокосы - оранжевые, сахар - коричневый, а чай - цейлонский. Папа был рад услышать, что где-то за 300 планет от него, где в доме слышно океан, если выключить вентилятор, люди пьют после ужина тот же чай. И сказал, что в таком случае и открытки не надо, он и так за нас очень спокоен.
А с местными это церемония на весь день. «Сейчас я позову маму, - говорит девочка лет семи, - и она покажет вам комнаты». «Сейчас мы подождем мою сестру, - говорит девочкина мама, - и она покажет вам комнаты». «Нам придется дождаться моего мужа, - говорит сестра мамы девочки, - он спит». В дверях возникает заспанный муж, осматривает нас, прищурившись, усаживается в плетеное кресло и начинает светскую беседу о нестабильности мира. На любые вопросы о комнате и цене замирает в кресле и прикрывает глаза так, чтобы стало ясно, что мы доставляем ему беспокойства своей бестактностью. Потом он делает пару кругов по террасе, сверяется с лунным календарем и курсом ланкийской рупии к нарьян-марским ананасам и называет такую цифру, будто на целый год сдаёт в аренду весь Нарьян-Мар. А мама девочки и сестра мамы девочки в это время обзванивают родственников и рассказывают про нас. А сама девочка сидит на ступеньке и тычет прутиком в мой кроссовок. Мы говорим спасибо, уходим пешком с курорта и через два с половиной километра встречаем этого дедушку.
Он плохо говорит из-за здоровья и ходит очень медленно с такой специальной тумбочкой в руках. Раньше он держал тут ресторан и гестхаус, а теперь читает газетки в тени под навесом, а после четырех, когда солнце перестает печь, он садится в кресло у ворот, прямо под старую вывеску «Happy restaurant», и смотрит на дорогу, там он нас и увидел. Я не знаю, как это произошло, но теперь мы живем в целом доме с резными дверями и невероятной какой-то мебелью. А дедушка каждый день интересуется всего ли нам достаёт, приносит разные предметы (вчера был тостер, сегодня - гриль), показывает правильные пекарни и короткие дороги куда угодно.
Хлеб возле нашего дома продают буханками, а кёрд - в тяжелых глиняных горшках. Дама из пекарни не говорит по-английски, поэтому каждый раз, когда я прихожу, бегает за подружкой, и мы болтаем втроем. Сегодня они были рады услышать, что за 300 планет от них, где-то, где -20 и по улицам не ходят вараны, люди едят хлеб той же формы.
Вечером мы вышли на пляж, впервые за эти пять дней. Было темно и пусто, океан был большой, настоящий и шумно ронял белые волны на высокие камни. Я решила, что надо срочно позвонить всем, дать послушать, но все уже спали. Потом в телефоне вдруг появился папа. Впервые за почти 30 лет нашего знакомства я видела его в видеоформате и прямом эфире одновременно. Он сказал, что его силой выгнали в интернет, это его первый выход в открытый космос и как он выглядит? Я подумала, что как Джон Малкович и Кевин Спейси одновременно, с солнцами вокруг глаз, какие появляются, если часто улыбаться. Рассказала про тостер, океан, буханки хлеба, глиняные горшки. Что по нашей лужайке каждый день ходят вараны, что пришлю открытку, что масло тут - кокосовое, кокосы - оранжевые, сахар - коричневый, а чай - цейлонский. Папа был рад услышать, что где-то за 300 планет от него, где в доме слышно океан, если выключить вентилятор, люди пьют после ужина тот же чай. И сказал, что в таком случае и открытки не надо, он и так за нас очень спокоен.