Современные научные оценки версии происхождения слова Русь от финского Ruotsi. II часть.
Ещё одним, чисто теоретическим доводом в пользу возможности перехода финского Ruotsi в славянское Русь являются следующие рассуждения представителей скандинавской версии (их впервые озвучивал всё тот же Томсен). Финское Ruotsi должно передаваться русским "Русь" точно также как финское Suomi передавалось в русских летописях словом "Сумь". Кроме того, в летописи этнонимы, оканчивающиеся на мягкий знак, в основном относятся к финно-угорским и балтийским племенам. Давайте рассмотрим подробно и эту догадку! И то, что имеется в связи с этим аспектом, на самом деле, никакого места для фантазий о Ruotsi, также не оставляет! Однако, всё по порядку.
Вслед за Томсеном эту аргументацию повторял ряд филологов и историков. Её приводил А.А. Шахматов и М. Фасмер, а в более современных работах - всё та же Е.А. Мельникова. (А.А. Шахматов. Древнейшие судьбы русского племени. Санкт-Петербург, 1919, страница 50; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Том 3. Москва, 2003, страница 523; Константин Багрянородный. Об управлении империей. Москва, 1991, страница 299).
В сжатой форме Е.В.Пчелов так представляет эту аргументацию: "Среди названий неславянских народов выделяется модель, в которой название оканчивается на -а. Таковы "меря", "мурома", "мордва", "печера" И др. Это названия или финно-угорских (восточнофинских), или балтских народов. Другой тип - названия, оканчивающиеся на -ь (отражающий финское конечное -i), такие как "чудь", "весь", "емь", "пермь", "сумь", "водь", "лопь". Это названия западнофинских, или балтских племен. Ясно, что название "русь" по своей форме относится именно к этому типу, что заставляет видеть в нём заимствование из финских или, во всяком случае, неславянских языков" (Пчелов Е. В. Рюрик. ЖЗЛ. Москва, 2010, страницы 201 - 202).
На этих "филологических доказательствах" остановимся подробнее. Если бы модель этнонимов с окончанием -ь встречалась только в отношении финских племен, то можно было бы строить какие-то предположения, да и то - это не является доказательством происхождения, с филологической точки зрения. Но принадлежность этих форм в древнерусском языке только фино-уграм - далеко не является исчерпывающей! Это признает, даже сам Е.В.Пчелов: встречаются такие этнонимы не только в отношении фино-угорских племен, но и в отношении балтийских. А финские и балтийские языки далеко не одно и то же. Балтийские языки, как мы понимаем, в отличие от финно-угорских, относящихся к уральской группе, относятся к индоевропейской группе и являются близкими родственниками славянских языков. Однако в древнерусском языке встречаются подобные формы не только в отношении фино-угров и балтов. Но и множества других народов.
На самом деле, в древнерусских текстах зафиксировано около двух десятков этнонимов (которые часто также являлись и хоронимами, то есть названиями земель, населённых соответствующим народом), которые заканчиваются на -ь: весь, сумь, емь (ямь, гам), водь, либь, сеть (сетьгола) чюдь, пермь, черемись, лопь, жмудь, кърсь (корсь), голядь, сербь (серебь), радимичь, донь, скуфь (скифь), ватрь, латынь. Ну и конечно, сама русь! Это были существительные женского рода, в единственном числе, которые обозначали нераздельную множественность - народ. А также заселённые им земли. Подобные формы выполняли роль названий самых разных по этнической принадлежности племён.
Первые десять это финно-угорские народы. Следующие три, балтские, далее, два славянских, один германский. И ещё две книжные собирательные формы - скифов, известных русским по греческим текстам, и латинян, то есть западных европейцев, молившихся на латыни. Кроме того - здесь же видим название Бактрии, древнего государства в Центральной Азии, а также, вероятно и её населения. Большая часть этих этнонимов происходит от самоназваний указанных народов: весь - от бепся, вепся (вепсы); сумь - от suomi (финны); емь - от häme; водь - от vaďďalaizõd (водьяко, водяки); либь - от līvi, līvli(zt) (ливы); сетьгола - от сето (сету); жмудь - от žemaitē (жемайты); корсь - от kurši, kuršiai (курши); голядь - родственно γαλινδαι, galindi (галинды, название одного из прусских племён, связанное с понятием "восток", голядь представляла собой самое восточное балтское племя, обитавшее около современной Москвы); серебь - от сербы, србы (сербы); донь - от dena (даны), латынь - от latini (латины); чюдь - это обобщённое наименование всех финно-угорских народов, или упоминание какого-то из них, без уточнения конкретной племенной принадлежности, слово имеет немецкое происхождение; черемись - видимо, происходит от названия, которое некоторые соседи применяли к марийцам; лопь - восходит к финскому lappalainen, как финны именовали всех диких лесных жителей, "дикарей", включая лопарей - саамов. Ватрь - это именование Бактрии (Βακτρία) - древнего государства в Центральной Азии и Афганистане, с которым русские познакомились в греческих текстах. Ну а скуфь, или скифь - происходит от греческого обозначения причерноморских кочевников, которые сами себя называли сколотами (skolot) - σκύθης, σκύθαι (скифы). Однако, существует и упоминание восточнославянского племени в форме этнонима заканчивающегося на -ь. И это радимичи, которые однажды были записаны как Радимичь. Мы скажем об этом чуть ниже. Названия всех этих, разношёрстных по этнической принадлежности племён было усвоено в древнерусском языке в виде этнонимов заканчивающихся на -ь.
Как видим, никакой особой связи подобных, известных в древнерусских текстах этнонимов, именно с финно-угорскими народами нет. Конечно, так называли множество финских народов, но далеко не только их. И к тому же, в русском имеются и другие слова, обозначающие неразрывную множественность, также заканчивающиеся на -ь. Не только этнонимы. Например, рать, знать, молодь, чернь, челядь и т.д. А эти слова и вовсе имеют чисто славянское происхождение. Так что окончание этнонима "русь" на -ь доводом заимствования его из финно-угорских языков являться никак не может.
Не связаны никаким исключительным образом с финно-угорскими племенами, кстати, и древнерусские названия этнонимов, заканчивающиеся на -а. Помимо перечисленных Пчеловым этнонимов, относившихся к финно-угорским народам: Меря, Мурома, Мордва, Печера, в древнерусских текстах присутствуют также, например, такие этнонимы, как Литва (балты), Морава (славяне), Волхъва (романцы), Татарва (тюрки) и т.д. Эти же слова зачастую выступали и в качестве хоронимов - то есть обозначали земли соответствующих народов.
На самом деле принципы формирования этнонимов в древнерусском языке напрямую не связаны с теми, или иными этническими, или языковыми группами народов, нарекаемых этнонимами того, или иного типа.
Однако, большинство, встречающихся в русских летописях славянских этнонимов предстают в суффиксальной форме, в отличие от балтийских и финских. Так из 15 восточнославянских племенных названий (дулебы, хорваты, тиверцы, полочане, бужане, велыняне, деревляне (древляне), поляне, северяне, уличи, дреговичи, вятичи, радимичи, кривичи, словены), только 2 представлены в бессуффиксальной форме (дулебы и хорваты). По тому же принципу образуются в древнерусском языке этнонимы и многих западных славян (на -ан-е: мазовшане, поморяне; на -ич-и: лютичи). Более того, само общее наименование "славяне" также предстает в суффиксальной форме. В науке установлено, что бессуффиксальные этнонимы являются более ранними формами, чем суффиксальные. (Хабургаев Г. А. Этнонимия. Повесть временных лет. Москва, 1979, страница 205).
В отношении упомянутых славянских этнонимов, этот принцип вполне соблюдается в источниках: так дулебы описываются в Повести Временных Лет, в связи с нашествием авар в Центральную Европу в начале 7 века. Этноним "хорвати" также достаточно ранний, и его возникновение относится ещё к периоду до переселения части хорватов на Балканы в 6 - 7 веках нашей эры. Рассмотренные свидетельства указывают на то, что данные этнонимы должны были сформироваться довольно рано. Кроме того, к моменту написания летописи этноним дулебы уже был анахронизмом, так как летописец указывает, что на месте их обитания на тот момент живут волыняне: "Дулѣби живѧху по Бу҃ гдѣ нъıне Велъıнѧне" (Полное Собрание Русских Летописей, Том 1, Выпуск 1. Ленинград, 1926, Стб. 13).
Что интересно, в русских летописях зафиксированы более ранние варианты и других восточнославянских этнонимов. Которые также предстают в бессуффиксной форме. Так, в отношении древлян в Лаврентьевской летописи встречаются выражения: "(...) бъıша ѡбидимъı Древлѧми", "(...) [а] в Деревлѧхъ своє(кнѧженьє) (...)" (Полное Собрание Русских Летописей, Том 1, Выпуск 1. Ленинград, 1926, Стб. 10, 16). Как видим, этноним "древляне" стоит в бессуфиксальной форме в творительном и местном падежах. Согласно этому типу склонения в именительном падеже единственного числа должно быть либо Древлѧ, либо Древа, что совпадает, например, с формами Литва, Волхъва, или Морава. Точно также в отношении этнонима "северяне" мы находим упоминание бессуфиксальной формы: "друзии сѣдоша по Деснѣ и по Сѣли по Сулѣ и нарекоша Сѣверъ" (Полное Собрание Русских Летописей Том 1, Выпуск 1. Ленинград, 1926, Стб. 6) Это же самое относится и к полянам: "Полем же жившемъ ѡсобѣ (...)","И по сихъ братьи держати почаша родъ ихъ кнѧженьє в Полѧхъ" (Полное Собрание Русских Летописей, Том 1, Выпуск 1. Ленинград, 1926, Стб. 9, 10).
Таким образом, в основе летописных этнонимов древлян, полян и северян лежат бессуфиксальные этнонимы Древа, Полѧ и Сѣверъ. Западные источники также изобилуют бессуффиксальными названиями славянских племен: вагры (waigri), винулы (winuli), раны (rani), ререги (reregi), ободриты (obodriti), полабы (polabi), ратари (retheri), сербы (sorbi, serbi), varnabi (разновидность названия варинов) и т.д. и т.п.
Этноним "русь" является бессуффиксальным и, следовательно, более архаичным, чем суффиксальные восточнославянские этнонимы. Формы окончаний этнонима "русь" показывают, что оно склоняется как существительное женского рода с основой на *i. К этому типу склонения относятся существительные мужского и женского рода, оканчивающиеся на -ь. По Русинову это 4-й тип склонения древнерусского языка (Русинов Н. Д. Древнерусский язык. Москва, 1977, страница 96).
Обычной формой множественного числа этнонима "русь" являлось - "руси". Вероятно, это и было исходной формой этого этнонима! По нашей версии, как мы уже говорили, этноним русь происходит от древнего южно-балтийского этнонима rugi, через палатализацию (смягчение) "g" и последующее оглушение смягчённого звука "z": Rugi - Ruzi - Русь. И в этом ряду форма "Руси", как промежуточная, между Ruzi и Русь - выглядит вполне уместно. Получается последовательность: Rugi - Ruzi - Руси - Русь.
Форму "Руси" мы наблюдаем в реальных текстах - в немногочисленных, но всё же наличествующих, примерах использования множественного числа этнонима "русь" древнерусскими летописцами. Так, в Ипатьевской летописи под 945 годом, читаем: "и приходѧщии Руси сде да не творѧть бещиньӕ в селѣхъ" (Полное Собрание Русских Летописей, Том 2, Выпуск 1, Ленинград, 1923, Стб. 39); "и ѿходѧщи̑ Руси ѿсюду взимають ѿ нас̑ єжє надоби брашно на путь" (Там же); "и ходи Игорь ротѣ и мужи єго и єлико поганыӕ Руси а хрс̑тьӕную Русь водиша въ цр҃квь ст҃го Ильи" (Там же, столбец 43).
В Лаврентьевской летописи под 1018 годом читаем: "совокупивъ Русь (Руси в Академическом списке винительный падеж множественного числа) и Варѧгъı и Словѣнѣ поиде противу Болеславу". (Полное Собрание Русских Летописей, Том 1, Выпуск 1, Ленинград, 1926. Стб.143). Под 862 годом читаем: "(...) рѣша Русь (Руси в Радзивиловском и Академическом списке в именительном падеже множественного числа) Чюдь [и] Словѣни и Кривичи (…)" (Полное Собрание Русских Летописей, Том 1, Выпуск 1, Ленинград, 1926. Стб 19). Интересно также то, что такой же вариации подвергается и этноним "чюдь" в этом же самом месте. В Хлебниковском списке вместо "чюдь" стоит "чюди".
Кроме этнонима "русь", как мы уже сказали, в летописях встречаются и другие славянские этнонимы оканчивающиеся на -ь: "сети же Словѣни Хровате Бѣлии и Серебь и Хорутане" (Полное Собрание Русских Летописей, Том 1, Выпуск 1, Ленинград, 1926. Стб. 6).
Сербы, которые в древности назывались серби или сереби, склоняются также, как русь, в древнерусском языке получили этноним в единственном числе серебь/сербь.
Кроме того, в летописи есть хоронимы, моделируемые по такому же принципу, как и Русь. Там встречается и Великая Скуфь, и Ватрь (в смысле Бактрии): "Дулѣби же живѧху по Бугу кде нъıне Волынѧне а Оуличи И Тиверци сѣдѧху по Бугу и по Днѣпру и при(при)сѣдѧху къ Дунаєви и бѣ множтво ихъ сѣдѧху бо по Бугу и по Днепру ѡли до морѧ и суть городи ихъ и до сего дне да то сѧ зовѧху ѿ Грѣкъ Великаӕ Скуфь" (Полное Собрание Русских Летописей, Том 1, Выпуск 1, Ленинград, 1926. Стб. 13). "Симови Перьсида Ватрь доже и до Инъдикиӕ" (Полное Собрание Русских Летописей, Том 1, Выпуск 1, Ленинград, 1926. Стб. 1).
Возможно, указание на более ранний славянский этноним волынян мы находим в сохранившемся хорониме Волынь.
Переход к этнониму в единственном числе с окончанием на -ь можно увидеть и в суффиксальном славянском этнониме на -ичи, образованном от патронимической основы - радимичи: "иже бѧху в мирѣ Полѧне и Деревлѧне [и] Сѣверъ и Радимичь и Вѧтичи и Хрвате" (Полное Собрание Русских Летописей, Том 1, Выпуск 1, Ленинград, 1926. Стб. 12).
При этом для этнонимов русь, чюдь, сербь, черемись, радимичь зафиксированы множественные формы с характерным окончанием "и": руси, чюди, серби, черемиси, радимичи.
В общем, собирательные формы в единственном числе с окончанием на -ь, обозначавшие некое неразрывное множество не являются странными в древнерусском языке, и их наличие не ведёт к поиску неведомых финских следов в русском языке! Это вполне обычная форма, которая, вероятно происходит от этнонимов, во множественном числе заканчивающихся на -и.
Таким образом, из всего вышесказанного вытекает, что никаких доказательств заимствования этнонима "русь" из финского языка не существует. Это обычный бессуффиксальный древнерусский этноним в форме существительного женского рода, в единственном числе, обозначавший неразрывное множество. Который, к тому же, мог служить и хоронимом, то есть названием земли. Образован он был, вероятно от формы Руси, возникшей в результате эволюции этнонима руги: Rugi - Ruzi - Руси - Русь. И связано это всё с выходцами с острова Руси, или с Рюгена, которые сначала посещали земли в Восточной Европе, а затем и осели в них, образовав новое государство.
Подводя итог, можно сказать, что вся аргументация приверженцев скандинавских фантазий, известных также, как норманнисты, направленная на обоснование происхождения этнонима русь из финского Ruotsi, с точки зрения современной лингвистики является полностью несостоятельной.
1.) Нет никаких удовлетворительных скандинавских этимологий. Не известно ни одной реальной скандинавской праформы, которая могла бы обеспечить лингвистический переход в Ruotsi и Русь.
2.) Нет никаких свидетельств источников, что финны использовали термин Ruotsi в 9 веке в значении "шведы". А значение подобных слов в других финно-угорских языках демонстрирует преобладание иной семантики - скорее, исходно, просто "чужаки".
3.) Наличествует серьёзная трудность в обосновании необходимости для восточных славян заимствования названия шведов у финнов и, тем более, заимствования этого у финнов самими шведам, якобы массово переселявшимся на Русь (как уверяют приверженцы скандинавской версии).
4.) Наблюдается произвольная группировка этнонимов в древнерусских источниках с целью обоснования заимствования имени "русь" из финского языка, которая демонстрирует пренебрежение элементарными основами славянской этнонимии и специфики образования этнонимов в древнерусском языке. Этнонимов построенных по подобной модели в древнерусском языке известно более 20-ти. И более половины из них не имеют отношения к финнам.
5.) Наличие простых этимологий западно-финского Ruotsi/Rootsi, никак не связанных с гипотетическими скандинавскими исходными формами.
Подытоживая, также приведём следующую цитату из работы одного современного исследователя, к сожалении, скончавшегося несколько лет назад, немецкого историка и филолога, Готфрида Шрамма:
"Сегодня я еще более решительно, чем в 1982 г. заявляю, уберите вопрос о происхождении слова Ruotsi из игры! Только в этом случае читатель заметит, что Ruotsi никогда не значило гребцов и людей из Рослагена, что ему так навязчиво пытаются доказать". (Schramm G. Altrusslands Anfang. Historische Schlüsse aus Namen, Wörtern und Texten zum 9. und 10. Jahrhundert. Freiburg, 2002)
Вот что, на самом деле, если вкратце, говорит современная наука относительно "происхождения названия Руси от скандинавского слова, через финское посредничество" - то есть, о краеугольном камне этих выдуманных несколько веков назад в Швеции идей о происхождении Руси из Швеции, занесённых к нам в 18 веке, на правах "настоящей науки", немецкими деятелями.
Нам остаётся, лишь ответственно заявить, что родство слова "Русь" с финским "Ruotsi" и какими-то, якобы, "исходными" скандинавскими формами типа "Рослаген" и "родсы" - "гребцы" - "гребоманы", является просто выдумками шведских писателей 18 века. Повторяемыми и развиваемыми современными последователями этих фантазий, созданных по законам, как мы бы сказали сейчас, “народной этимологии” - то есть сближения слов по созвучию, без понимания реального их родства, или отсутствия такового. И не более того. Это не имеет никаких серьёзных лингвистических, или, тем более, источниковедческих оснований. Всё это было написано по законам "науки" 18 века, и имеет соответствующую "научную ценность". И нет никаких реальных причин серьёзно повторять всё это в настоящее время. Кроме желания носителей этих убеждений сохранять это в статусе науки, чтобы поддерживать свой собственный статус учёных!
На самом деле, пора раз и навсегда выкинуть эту ахинею из этимологии слова русь. И сделать тот факт, что это удалено из гипотез происхождения названия нашего народа, и более не рассматривается - широко известным! Потому, что это является настоящими глупостями, выдумками и ложью. И ничем другим, кроме этого! Только глупости эти очень широко растиражированы. Гораздо более массово, чем полагается ничем не подтверждённым глупым выдумкам!