Викинги: слово и миф. Часть 2
Откуда же тогда появились все эти расцвеченные пышными красками представления о викингах, которые мы в настоящее время видим в научной литературе, а равно и массовой культуре? И что это вообще такое?
Это феномен, в первую очередь художественный, культурный. Который позже проник в исторические произведения. В 19 веке, такие деятели шведской литературы, как Эрик Гейер и Эсайя Тегнер, вдохоновлённые романтическим патриотизмом стали формировать в своей поэзии образ “общескандинавских” викингов - благородных, отважных, непобедимых воинов. Тот самый, который знаком нам и сейчас. И даже представляется чем-то научным. То же самое произошло в Дании, а чуть позднее - и в Норвегии.
На самом деле, некоторая романтизация викингов наблюдается ещё в сагах, которые были записаны в 13-14 веках, спустя немало времени после 8-11 столетий. И, вероятно, описанное в них достаточно сильно отличалось от настоящих раннесредневековых реалий. Существует определённый тип саг, которые условно можно назвать “викингскими”. По мнению Р. Зимека, они содержат характерные элементы: 1.) великое множество морских путешествий; 2.) горизонт, протянувшийся от Британских островов до Балтики; 3.) многочисленные схватки, сражения и морские баталии; 4.) викингские экспедиции, погоню за добычей, включая грабежи и разорение могильных курганов; 5.) морские витязи, проводящие всю свою жизнь в военных экспедициях; 6.) легендарные храбрецы, не щадящие своего живота; 7.) гордость за своё предназначение; 8.) многочисленные группы братьев и побратимов; 9.) часто сменяющиеся привязанности и альянсы. К ним можно отнести, например, "Сагу о Хальвдане, приемном сыне Брани", "Сагу о Хальвдане Эйстейнссоне", "Сагу о Фритьофе", а также "Сагу о Торстейне, сыне викинга" и "Сагу об Ане, Сгибающем Лук".
В некоторых из этих саг, викинги предстают чуть ли не джентльменами. И всё это напоминает, скорее популярные в средневековье, рыцарские романы, только на фоне морского пейзажа. Идеализацию викингов и их нравов проиллюстрируем на примере цитат из нескольких саг, описывающих законы их братства:
"Сага о Йомсвикингах" (глава 7): "Таков был закон: никого не следует принимать старше пятидесяти или моложе восемнадцати лет, но все в пределах этого возраста должны считаться равными. Кровное родство не должно учитываться при решении, брать ли человека или нет. Никто и никогда не должен бежать от человека, одинаково с ним вооруженного, и всякому следует мстить за каждого члена группы как за кровного брата. Пусть не сорвется с их языка слово страха или отчаяния, как бы безнадежно ни было положение. Все, что они приобрели во время экспедиции, следует складывать у стяга, независимо от стоимости добычи, и всякий, кто не подчинится этому, должен быть изгнан. Всякое злословие запрещено, и какие бы ни были новости, они должны сообщаться единственно предводителем, но никем иным. Никому не позволено приводить женщину в их лагерь и самому отсутствовать более чем три ночи"
"Сага о Хальве" в глава 10 добавляет несколько деталей к схожему викингскому закону: так, например, их мечи не должны быть длиннее, чем в ярд, чтобы они вынужденно подступали ближе к своим врагам; никому не разрешается перебинтовывать раны до окончания дня и не дозволяется брать в плен женщин и детей. Далее “викингские законы” ещё более романтизировались. Так "Сага об Одде Стреле", оговаривает следующие условия совместных викингских походов (глава 9):
"Хьяльмар сказал: 'Ни я, ни мое войско никогда не будем есть сырое мясо и пить кровь (...). Я никогда не буду грабить купцов и крестьян, кроме как тогда, когда приходится совершать набег, чтобы покрыть свои нужды. Я никогда не обираю женщину, даже если мы встречаем ее с большой суммой денег. И если кто-либо из моих людей возьмет женщину против ее воли либо против ее воли приведет на корабль, тот должен лишиться жизни, все равно, богат он или беден'".
Другим типом саг, романтизирующие викингов, являются так называемые саги о древних временах, которые уже в средние века были отнесены к категории "лживых саг". То есть их уже тогда не считали ни правдивыми, ни реалистичными. Некоторые из них можно охарактеризовать, как тривиальную литературу: это своего рода повести о сватовстве, приукрашенные бесчисленными сражениями, морскими баталиями и поединками с драконами. Большинство подобных саг демонстрируют скорее восхищенное отношение к викингам. Но это, по сути, уже просто сказки.
Как высказался известный датский археолог Иоханнес Брёндстед: "Исландские саги испытывали влияние романтических идей... об идеальном сообществе воинов". Поздние саги о древних временах - это жанр, в рамках которого подобная романтизация получила наибольшее развитие.
И всё это было охотно подхвачено восторженными писателями 19 века, к тому же, подготовленными к восхвалению скандинавов, и вообще германских народов, предыдущим развитием европейской культуры - мифологизацией и возвеличиванием германцев и их роли в истории человечества с глубокой древности, известных как готицизм и рудбекианство. В результате, в 19 веке из этого был создан эдакий эталон древних скандинавов, весьма надуманный, к которому были добавлены описания норманнских войн, а также греческих и русских варягов, как мы показали выше, далеко не всегда имевших отношение к скандинавам. И сотворён, по сути опереточный образ викинга, в шлеме с рогами, огромного роста, бородатого, с дубиной, секирой, или мечом, который известен нам и сейчас. И который сами скандинавы восприняли, как свой общий символ.
Фрагмент гобелена из Байё с изображением норманнского завоевания Англии.
Кстати, ни скандинавы, ни любые другие северяне, обитатели циркумбалтийского мира, включая конкретно тех из них, кто занимался морским разбоем, никогда не носили никаких рогатых, или крылатых шлемов. Норманнский шлем (который использовали, как разбойники, так и законные солдаты) - это обыкновенный средневековый европейский шлем конической, “яйцевидной” или сфероконической формы. Распространённый по всей Европе (как Западной, так и Восточной) с 10 по 14 век. Как правило, спереди к нему крепилась металлическая пластина - наносник. Существует несколько типов этих шлемов, слегка отличающихся по форме, и “обвесу”, но никаких рогов на них никогда не было. Археологически, средневековые рогатые шлемы в Скандинавии никогда обнаружены не были.
Датский и шведский историки Томас Олдруп и Оке Перссон полагают, что миф о викингах компоновался скандинавскими романтиками, с привлечением данных континентальной материальной культуры. Например, рога на шлемах были известны из галльской культуры, ещё во времена античности, за несколько столетий до “эпохи викингов”. Причём использовались эти шлемы с рогами только в ритуальных церемониях!
Иногда также утверждается, что кимвры - одно из древних германских племён, обитавших когда-то в Ютландии, якобы украшали свои шлемы рогами животных. Что позже было также перенесено на “викингов”.
Однако, вот описание того, как выглядели кимвры, оставленное Плутархом, спустя пару столетий после войны с ними, из его текста “Гай Марий”, глава 26:
“А конница, числом до пятнадцати тысяч, выехала во всем своем блеске, с шлемами в виде страшных, чудовищных звериных морд с разинутой пастью, над которыми поднимались султаны из перьев, отчего еще выше казались всадники, одетые в железные панцири и державшие сверкающие белые щиты. У каждого был дротик с двумя наконечниками, а в рукопашную кимвры сражались большими и тяжелыми мечами”. Перевод С.А. Ошерова.
Гай Марий - это полководец ещё Римской республики, который выиграл в конце 2 века до нашей эры Кимврскую войну. Римская республика тогда подверглась нападению кимвров, тевтонов и ряда кельтских племён. Плутарх далее описывает, как проиграв войну кимвры, чтобы не попасть в плен к римлянам, массово вешались на деревьях, или привязывали себя к рогам быков, чтобы те растерзали их. Но это нечто совсем другое, чем шлемы с рогами! Кимвры изначально обитали в Ютландии и считаются германским племенем, хотя по ряду признаков они, как и тевтоны, сопоставляются с кельтами. Например, царя кимвров звали весьма по-кельтски: Бойориг. Но даже и они никаких рогатых шлемов не носили!
В результате из достаточно нейтральных представлений о викингах которые имелись в 18 веке, например “Большой полный универсальный лексикон всех наук” И. Г. Цедлера. (“Großes vollständiges Universal-Lexikon aller Wissenschaften und Künste”, 1732-54) даёт следующее определение: "Много лет назад в полуночных странах мира представители как высших, так и низших классов были пиратами, и это пиратство считалось благородным и могущественным занятием", мы сначала получаем более восторженное определение из “Энциклопедического словаря Мэйера” (“Meyers Konversations-Lexikon” 1853 года), которое наделяет это слово уже и этническим смыслом: "древнескандинавские морские герои, см. норманны"; а норманны или нортманны - это "германские обитатели (население) Скандинавии, главным образом отважные пиратские орды, плававшие от берегов Скандинавии к берегам стран Запада и получившие прозвище норманны от немцев и французов, даны - от англичан и "восточные люди" - от ирландцев". А уже в 20 веке видим следующее красочное определение, в данном случае от писателя - романиста, Гвина Джонса, который в своей "Истории викингов" высказался следующим образом: "То были люди Севера, население Скандинавии, и немаловажно представить их в беспристрастной перспективе. Вопреки восточным свидетельствам и изображению их собственных художников, Northmenn, или Nordmanni, являлись, не побоюсь этого эпитета, первыми и выдающимися людьми". И последнее определение уже является достаточно обычным для мифа “о викингах”.
Миф о великих викингах, включая отождествление их с обитателями Скандинавии, как таковыми, просачивается в науку и закрепляется там на правах чего-то адекватного. При этом, нельзя сказать, что некоторые учёные этого не понимают, но похоже, что предпринимать что-то в связи с этим, они не очень-то и собираются. Для примера, приведём статью датского исследователя Дж. Линда ”Vikings” and the Viking Age, опубликованную в юбилейном сборнике статей в честь Т.Н. Джаксон. Её автор справедливо указывает, что слово викинг зафиксировано в источниках лет за 100 до принятого в науке “викингского периода”, причем в источниках за пределами Скандинавии. И совершенно очевидно, что использовалось оно для обозначения пиратов. При этом, только с 19 века, понятие викинг под пером скандинавских писателей-романтиков обретает тот величественный облик, который нам знаком, получает отождествление с выходцами со Скандинавского полуострова и начинает восприниматься как общескандинавский этноним.
Один из параграфов своей статьи, Линд, с определенной долей иронии озаглавил “Завоевание России ”викингом”, имея в виду завоевание викингской тематикой воображения местных учёных. Отметив, что если до 80-х годов прошлого века слово викинг практически не встречалось в работах советских авторов, то с начала 21 века в России стали выходить работа за работой со словом викинг в названии. Небольшие примеры: Моця О.П. Викинги на юге Руси // Древний мир. 2001. № 1; Коваленко В.П., Моця А.П. Викинг из Шестовицы // Родина. 2006. № 10; Фетисов А.А., Щавелев А.С. Викинги между Скандинавией и Русью. М., 2009.
Однако, Линда эта мифологизация, по видимому, не очень смущает: “Какое значение имеет - с рогами или без рогов были шлемы у викингов?” - так озаглавлен последний параграф его статьи. В котором читаем:
“Перед лицом гигантских сил рынка, наводнивших мир своим образом викинга, историки, даже если они попытаются это сделать, не смогут повернуть время вспять, на те исходные позиции, когда викинги ещё не получили свой нынешний образ. Поэтому нам, вероятно, следует принять викинга во всем его нынешнем скандинавском облачении, вместе с рогами на шлемах и бородами лопатой. Мы даже можем порадоваться тому, что индустрия туризма, используя брэнд “Викинг”, гарантирует и нам лучшую продажу наших работ.”
Похожим образом высказывается о нецелесообразности и “невозможности” разрушения мифа о викингах и упомянутый нами выше Р.Зимек. Однако, мы со своей стороны хотим отметить, что, с одной стороны, оцениваем как достаточно естественные и понятные - наблюдаемые в творчестве скандинавских авторов, романтизацию своих лихих удальцов и желание их прославить. И в этом, вроде бы, нет ничего особенно страшного, но, тем не менее, когда романтизированный образ выставляется за исторический факт, когда он приравнивается к историческим свидетельствам, или восполняет отсутствие оных, а то и прямо подменяет их, в итоге, сильно искажая реальную картину - то это вряд ли является допустимым! Особенно, если речь идёт о науке, а не о художественной литературе!
И несмотря на то, что древние русины, выходцы с Рюгена, очень часто предстают в источниках как ужасные разбойники, промышляющие на морях и реках, нападающие на корабли, поселения, города, а то и целые страны, несмотря на то, что их часто оценивают как самых опасных и злых пиратов, и западные скандинавы вполне могли бы назвать их по-своему “викингами” (и вероятно, так и делали), это не означает, что следует приравнивать их к тому смыслу, который сейчас вкладывается в слово “викинг”! Более того, сами русины, этого слова, видимо, не употребляли и самих себя так не именовали. У русских нет никаких следов этого. Что же касается самих викингов - то во-первых, это понятие никогда не означало общего этнонима всех скандинавов. И вообще даже не являлось этнонимом. Во-вторых, несмотря на то, что норманнские нападения имеют определённое сходство и родство с викингскими походами, всё же - это не одно и тоже. Ну и, наконец, даже если какие-то люди, нанимавшиеся в варяжские дружины на Руси, или в Греции, когда-то до этого занимались разбоем, то есть являлись в рассматриваемой терминологии “викингами”, сами эти дружины никакого отношения к деятельности викингов не имели, а слово варяг синонимом к слову викинг никогда не являлось! Это всё нужно различать, ибо это разные вещи! И иногда очень сильно разные.