Мечтательно
Солнце укрылось матовыми тучами. Cтало ясно: будет прохладно. По жестяному карнизу туго забарабанил дождик. Тяжелыми каплями он застучал в окно. Я поняла, как плохо воробьям под дождевым навесом. Мне стало грустно оттого, что лето проходит, и я, как потрепанная птица, грущу под язвительно-серым небом.
Впереди 273 дня холода, из них 2184 часа красно-желтых листьев, пять месяцев серого неба и один апрель. В целом неплохо, ждут разнообразные тридцатидневки. В восемь вечера зазвонил телефон...
«Поедем! Поедем в Париж! Поедем туда в октябре! Представь, ты наденешь свое перламутровое платье, я - клетчатую юбку и вязаный пуловер. Хочешь, я подарю тебе свой шарф в розовом ситце. Там, под навесом булочной мы выпьем красного вина, прогуляемся по площади Монмартра, почувствуем дух Собора парижской богоматери и познакомимся с кучерявыми французами. Там так хорошо осенью: тепло, воздух, пропитанный влажной от Сены любовью, свежие французские багеты с хрустящей корочкой и сыром. А если пойдет дождик, спрячемся под разноцветные зонтики, как показывают в фильмах. Мы влюбимся в молодых французов, или хочешь, в каких-нибудь других европейцев! Они на ломанном английском признаются, что встретили в нас тех, кого ждали всю жизнь. Мы пару минут пококетничаем, и разговор перетечет в другое русло. Будет здорово, вот увидишь! Любишь художников? Я расскажу тебе об одном. На берег речки каждый четверг недели приходит красавец в берете. Он работает один. Раскладывает мольберт и достает краски. Для него четверг особенный, он любит этот день за его расслабленность. Неделя еще длится, но близится уже к завершению. Красавец по фамилии Мольер с типичным именем Жак достает мольберт и деревянную кисточку и легкими штрихами на холсте пишет воздух, берег, французский шарм и де Голя. Знаешь, я была там прошлой осенью. Гуляла по узким улочкам и слышала, как в воздухе играет ветер. Потрясающий фокус - шарманщики крутят ручку и из коробки вылетает ее музыкальное наполнение. Знаю, тебе обязательно там понравится. Вот увидишь» Потом гудки...
На карнизе всё также слышны звуки легкого барабана, а печаль сорок раз в секунду стучит в окно. Небо затянуто, на столе раскрытая книга Пьера Мариво «Жизнь Марианны». Я не слышу солнца - в воздухе моей комнаты вот уже несколько минут играет сладкая мелодия старенького патефона. Поедем, поедем в Париж в четверг, в середине этого октября. Утонем в звуках Сены.