Гумелев и Бондарев, Две Войны
Ёханый бабай! Читаю Гумелева «Записки Кавалериста». Он описывает свое житье-бытье на войне которую сейчас мы называем Первой Мировой. Период самый начальный, 1914 года, до конца я не дочитал, говорят он там служил до 1916. Впрочем не знаю подходит-ли слово служил. Он там вольноопределяющийся, пописывает для газетки в которой работал. То есть он и пописывает и в уланском полку на разведку ходит. Между прочим, идеальный язык - поймай его немец, он литератруным языком внятно и четко изложит какие против немца стоят части, кто командиры, численность частей и чем они занимаются.
Но что интересно, вот она, война с человеческим лицом. Война кровавая но без надрыва. Без того душевного надрыва который четко прослеживается в книгах о войне мировой уже второй. Воспоминания Гумилева похожи на мемуары солдат-американцев или немцев из тех что я читал. Война как работа - да, может и убьют, но нет того ощущения что убьют обязательно, не сегодня так завтра. Что делаешь дела которого лучше не делать, идешь на неоправданный риск, что командиры тебя используют и им не особо важно жив ты или нет, важнее выполнить приказ. Нету жопных бытовых неудобств, недостатка хавки и курева. Но нету и ощущения что ты тут за Родину гибнешь и что судьба Родины зависит от тебя. Тебя призвали заниматься опасным и значительным делом а не ложиться грудью на амбразуру.
Сравним это дело с войной как она описана в повести «Горячий Снег» Бондарева, классикой жанра для советской военной литературы. Самая большая разница - у Гумилева виден смысл и человечность происходящего. Хотя речь и идет о бесчеловечном деле - войне. У Бондарева этот человеческий, гуманистический элемент отсутствует, герои живут чтобы умереть. Их геройство не выглядит как нечто особенное - они делают то для чего их и предназначили. У Гумилева-же люди занимаются работой - в том смысле что моя жизнь отдельно, мой род занятий отдельно.
Чем больше я читаю российскую дореволюционную литературу тем больше ощущения потери страны, пласта культуры, духа людей... чего-то большого и славного. Нормальную страну со своими хроническими проблемами, может не самую лучшую, взяли и выпотрошили. И набили из неё жуткое чучело. И привели его в движение рациональным механизмом. То что получилось лишь сверху напоминает то что было раньше. А тот механизм весьма отдаленно напоминает живые кости. Такие дела...
Но что интересно, вот она, война с человеческим лицом. Война кровавая но без надрыва. Без того душевного надрыва который четко прослеживается в книгах о войне мировой уже второй. Воспоминания Гумилева похожи на мемуары солдат-американцев или немцев из тех что я читал. Война как работа - да, может и убьют, но нет того ощущения что убьют обязательно, не сегодня так завтра. Что делаешь дела которого лучше не делать, идешь на неоправданный риск, что командиры тебя используют и им не особо важно жив ты или нет, важнее выполнить приказ. Нету жопных бытовых неудобств, недостатка хавки и курева. Но нету и ощущения что ты тут за Родину гибнешь и что судьба Родины зависит от тебя. Тебя призвали заниматься опасным и значительным делом а не ложиться грудью на амбразуру.
Сравним это дело с войной как она описана в повести «Горячий Снег» Бондарева, классикой жанра для советской военной литературы. Самая большая разница - у Гумилева виден смысл и человечность происходящего. Хотя речь и идет о бесчеловечном деле - войне. У Бондарева этот человеческий, гуманистический элемент отсутствует, герои живут чтобы умереть. Их геройство не выглядит как нечто особенное - они делают то для чего их и предназначили. У Гумилева-же люди занимаются работой - в том смысле что моя жизнь отдельно, мой род занятий отдельно.
Чем больше я читаю российскую дореволюционную литературу тем больше ощущения потери страны, пласта культуры, духа людей... чего-то большого и славного. Нормальную страну со своими хроническими проблемами, может не самую лучшую, взяли и выпотрошили. И набили из неё жуткое чучело. И привели его в движение рациональным механизмом. То что получилось лишь сверху напоминает то что было раньше. А тот механизм весьма отдаленно напоминает живые кости. Такие дела...