ПИТЕРСКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ: СТОЛИЧНЫЙ СИНДРОМ В ПОЛИТИКЕ
Сегодня я, наконец, вернулся из Питера в Москву. Поездка была очень продуктивной во многих смыслах, но сейчас хотелось бы поделиться впечатлениями с мероприятия, ради которого я ехал туда в первую очередь - лагеря "Прогрессивные левые". О том, как прошел лагерь (хорошо), написали и без меня - я хочу обратить внимание на другое.
Среди товарищей, которых я увидел в лагере, я встретил многие, если не все типы левых активистов. хорошо известные мне по Москве - прагматиков и романтиков, активистов-заводил и функционеров, харизматичных лидеров и людей, предпочитающих вторые роли. Сферы их деятельности тоже не были для меня открытием: и внутриорганизационная борьба, и публицистика, и работа с профсоюзами, и взаимодействие с другими социальными движениями.
У товарищей из Питера, Уфы, Нижнего и других городов, с которыми я успел пообщаться, не хватало одной вещи, - нет, даже не безумия, - его как раз хватало, - а совершенно отдельного его вида, в чем-то похожего на своего рода мессианство, что отличает, и невыгодно, едва ли не всех московских политиков (и не только левых), от их коллег из регионов.
Этот, как я его назвал, столичный синдром, более характерен даже не для самих москвичей, а для тех, кто приезжает в столицу из других городов для того, чтобы заниматься в Москве политической деятельностью. Но и москвичи от него страдают, и весьма серьезно. В самом деле: какой московский левак не видит себя революционером на броневике, какой либерал - президентом или хотя бы министром, и какой правый - диктатором в псевдопиночетовском мундире с нагайкой в руках? Хорошо, не каждый рвется именно к власти, но почти каждый уверен что он, и именно он, способен изменить полностью, если не страну, то хотя бы свою родную партию, только дай. А если он этого до сих пор не сделал, то все потому, что не дают злые враги, оппортунисты, завистники. Вот оно, мессианство, безумие!
Отсюда и бесконечные московские расколы, лютое сектантство и дележи довольно скудных в этом году символических капиталов при минимальном успехе какого-либо общего начинания, и бешеный ритм политической деятельности, приводящий к работе на износ, выгоранию и скатыванию из политического безумия в клиническое. Хотя, если разобраться, большинство поводов для конфликтов непомерно раздуты, да и моментов, в которые действительно нужно действовать авральным порядком, не так много.
Лагерь показал мне, что есть в России города, где люди просто занимаются политикой и планомерно, без особого надрыва, движутся к поставленнной цели. И зачастую это люди куда более образованные и адекватные, чем московские активисты, хотя бы потому, что у них, в отличие от москвичей, есть свободное время как на отдых, так и на саморазвитие. Не грех бы и пример взять, а то так все с ума сойдем. А некоторые и уже, причем не только в оппозиции.
Среди товарищей, которых я увидел в лагере, я встретил многие, если не все типы левых активистов. хорошо известные мне по Москве - прагматиков и романтиков, активистов-заводил и функционеров, харизматичных лидеров и людей, предпочитающих вторые роли. Сферы их деятельности тоже не были для меня открытием: и внутриорганизационная борьба, и публицистика, и работа с профсоюзами, и взаимодействие с другими социальными движениями.
У товарищей из Питера, Уфы, Нижнего и других городов, с которыми я успел пообщаться, не хватало одной вещи, - нет, даже не безумия, - его как раз хватало, - а совершенно отдельного его вида, в чем-то похожего на своего рода мессианство, что отличает, и невыгодно, едва ли не всех московских политиков (и не только левых), от их коллег из регионов.
Этот, как я его назвал, столичный синдром, более характерен даже не для самих москвичей, а для тех, кто приезжает в столицу из других городов для того, чтобы заниматься в Москве политической деятельностью. Но и москвичи от него страдают, и весьма серьезно. В самом деле: какой московский левак не видит себя революционером на броневике, какой либерал - президентом или хотя бы министром, и какой правый - диктатором в псевдопиночетовском мундире с нагайкой в руках? Хорошо, не каждый рвется именно к власти, но почти каждый уверен что он, и именно он, способен изменить полностью, если не страну, то хотя бы свою родную партию, только дай. А если он этого до сих пор не сделал, то все потому, что не дают злые враги, оппортунисты, завистники. Вот оно, мессианство, безумие!
Отсюда и бесконечные московские расколы, лютое сектантство и дележи довольно скудных в этом году символических капиталов при минимальном успехе какого-либо общего начинания, и бешеный ритм политической деятельности, приводящий к работе на износ, выгоранию и скатыванию из политического безумия в клиническое. Хотя, если разобраться, большинство поводов для конфликтов непомерно раздуты, да и моментов, в которые действительно нужно действовать авральным порядком, не так много.
Лагерь показал мне, что есть в России города, где люди просто занимаются политикой и планомерно, без особого надрыва, движутся к поставленнной цели. И зачастую это люди куда более образованные и адекватные, чем московские активисты, хотя бы потому, что у них, в отличие от москвичей, есть свободное время как на отдых, так и на саморазвитие. Не грех бы и пример взять, а то так все с ума сойдем. А некоторые и уже, причем не только в оппозиции.