Все страхи Бо (Ари Астер, 2023)
"Фильм-иллюстрация эдипова комплекса. Однако не совсем той его стороны, которую обычно вспоминают: желания смерти отца и страсти матери. Это тоже есть, но во вторую очередь.
А в первую вот что: куда ни пойдёшь, везде уже будешь ты, а потому, собственно, ты никуда и не идёшь. Мамардашвили обозначал это проще: роковым неумением человека извлекать опыт. У Платона тоже есть об этом: когда человек умирает, свою будущую жизнь он выбирает исходя из тех привычек, которые сформировал в ходе жизни минувшей. То есть за могильной плитой ты вроде бы собирался встретить Бога, высшего судию, который определит твой жребий, сообразный твоему достоинству, а встречаешь лишь самого себя." Никита Сюндюков.
"Вот и Бо - куда бы ни пошел, где бы ни оказывался, везде встречает себя. В городе, в поместье незнакомцев, в лесу, в доме детства. Ему кажется, что все обстоятельства складываются против него, что его преследует злой рок, но в этом-то и есть соль эдипова комплекса: ты сам, своими собственными, совершенно свободными действиями близишь свой рок. У рока нет иного перводвигателя, кроме твоей воли. Значит, и обстоятельства никогда не складываются сами по себе: это Бо складывает их.
Рок Бо - его комплекс вины. Это конечное звено любой цепочки событий, завертывающихся вокруг Бо: где бы он ни был, он всегда будет виноват. Будто бы против своей воли, но на самом деле - благодаря ей. Бо виноват потому, что изначально предположил эту вину ещё до того, как какие-либо события стали происходить; собственно, события есть просто события, набор фактов, которые нуждаются в склейке интерпретации. Ключ этой интерпретации, в случае Бо - его вина. Но на самом деле нет никакого ключа, реальность кроется за дверью без замка и ручки, и все могло быть совсем иначе, окажись в том же наборе событий человек более длинной воли, или умей Бо извлекать опыт из своей жизни.
Но Бо безопытен. Он точно младенец, только-только появившийся на свет. Бо подобен ребёнку, что зарывает в землю секрет, а спустя пару часов откапывает его и - вначале притворно, но потом уже совершенно искренне - удивляется своей находке, словно это не он её туда положил.
P.S. Выше написал: «события есть просто события». Не совсем так. События происходят потому, что Бо признал свою вину в них ещё до того, как они произошли. Точно хищники, «события» обладают нюхом на страхи Бо и тянутся к нему."
wampus_999: Вероятно, такое надвигается, что они понимают, что не расставшись с прежними понятиями, лично им просто не выжить. Мы-то "уходящая натура", мы можем сожалеть о потере человечности и сопротивляться (благо, недолго), а им придется доживать в совсем другом мире, и они подсознательно уже перестраивают свое мышление, приспосабливаются к неумолимой жестокой реальности. Да, они сами будут строить этот жестокий мир, но это от них не зависит, это законы эволюции человеческого рода действуют. Поэтому-то все эти хикки, чайлдфри, метавселенные и т.п.
Андрей Игнатьев. Изначально, конечно, институт семьи предполагал много всяких отношений, об этом "Элементарные структуры родства" Леви-Стросса, сегодня от этого института почти ничего не осталось, государство пробовало забрать себе его функции, но тоже ничего не вышло, в результате возникает общество сирот, выросших в приюте, это и будет основной стратификационный признак.
То есть, пресловутое "общество индивидов", которым нас долго пугали социальные аналитики, похоже, возникает только теперь.
Психотерапия, консалтинг, коучинг предполагают реальное "общество индивидов", в котором ни традиционные институты ("семья"), ни государство не справляются с социализацией, во всяком случае, не берут на себя решение проблем, возникающих в ситуации блокированного транзита.
igor-bredman: Наступил голод, но голод не доказывает, что есть пища для его удовлетворения, он хочет пищи!
Как известно, после девяти лет ребенок вступает в мир отца и уходит от матери. Отец есть закон, он вводит ребенка в мир силы, формирует характер и волю его души, он показывает что можно и что нельзя, рассказывает о своих странствиях и неудачах, как он боролся и справлялся с трудностями и невзгодами, с теплотой относится к его чувствам, учит говорить «нет», иначе это называется воспитание. Отец помогает делать уроки, отец решает школьные конфликты, встает на защиту, участвует в школьных собраниях и т.д. Никакая мать заменить его не способна. И по соблюдению закона можно легко понять в каких странах есть отцы и где их нет.
А как узнать, что будет без отцов (лат. patres)? Что будет, когда мы убьем свою силу? Нас будет ждать беззаконие, падение рождаемости, бесцельность жизни, хаос, боязнь мира, т.к. мир “небезопасен”, пожизненная девственность, суициды, буллинг с рождения и до смерти, развал всех областей промышленности, где требуется ответственность и интеллект, и, как уже хорошо видно, отрыгиваемый с кафедр полупереваренный научный жмых, будет вызывать лишь брожение и делирий в головах молодых умов, воспитанных матерями.
Другими словами, общество без отца постепенно опускается на то место, которое ему положено в этом мире.
Судя по комментариям, не многие понимают, что безотцовщина - это не только когда не было отца, но и тогда, когда он был, но мать его не любила. Хотя если посмотреть sub specie aeternitatis, оба случая одинаковы, только во втором отец еще более слабый, если он остался и продолжил жить с женщиной, которая его не любит и не выбирает. Вот такая огромнейшая власть дана матерям: они рождают своих детей и тут же выдергивают у них позвоночник из столь юного, безропотно доверяющего ей маленького тела.
Далее начинается самое страшное, что может сделать мать со своим ребенком: когда отец удален из психе малыша, она примеряет одну из его ролей и начинает воспитывать. В ней нет силы, поэтому она действует по-женски, под эгидой «любви» пуская в ход жесточайшие манипуляции, двойные послания, крик, физические наказания, игнор, угрозы и т.д. Тут ребенок встает на распутье жизненных путей, становясь либо жертвой, либо агрессором. Важно понимать, что эта модель отношений с матерью позже перейдет в его модель отношений с окружающим миром.
3_14pi. Мой родной брат психиатр с многолетним стажем. Он недавно сказал мне, когда мы обсуждали динамику изменений психологического здоровья в обществе, что видит явную тенденцию увеличения обращений молодых относительно людей, главная проблема которых - отсутствия интереса и мотивации к жизни. У них формально в жизни всё в порядке, у них нет депрессии в клиническом смысле, но они по утрам не чувствуют ни желания, ни смысла начинать новый день. Мне это очень напоминает ощущения, которые испытывал несколько раз в своей практике, работая с алекситимиками. Жизнь для таких людей похожа на ощущение от еды у человека, потерявшего способность чувствовать вкус и запах.
Виктор Мараховский. Если разрушать сопротивляемость ув. масс для того, чтобы лепить в их головах актуальную реальность по мере необходимости, то массы ответят скорее не бунтом, а толстым слоем защитной пассивности.
Они будут послушно давать правильные ответы при опросах, но не будут записывать их в сердце своём на жёсткий диск - по той причине, что жёсткого диска в их сердцах не имеется.
Иными словами - покорность таким массам навязать нетрудно, а энтузиазм - тем сложней, чем они покорней.
К сказанному остаётся добавить, что в принципе подобная конфигурация общества (с разделением на управляющих «архитекторов реальности», таранные «боевые нетерпимые отряды меньшинств-энтузиастов» и «пофигистическое мимикрирующее большинство») является приемлемой для наступающей эпохи нищепанка.
Ибо нищепанк, напомню - это ЮАР на анаболиках: элиты сверхзащищены от масс (буквально - заборами с проволокой под напряжением, но также и репрессивно - качественным отслеживанием всех признаков организованного сопротивления и их подавлением в зародыше). Однако бонус защищённости покупается ценой социальной иммобилизации этих самых покорных масс: если элитам внезапно понадобится электрифицировать данное аморфное множество, поднять его на какие-нибудь коллективные деяния и стимулировать к подвигам - то лепить боевые или трудовые легионы окажется не из чего.
Покорность не равна послушанию. Соорудив новый «киберфеодализм», неизбежно получишь новых киберсмердов - которые не упустят, конечно, случая разграбить барскую усадьбу (разбегаясь при появлении карательных рыцарей), но которых невозможно массово и надолго поднять с продавленных диванов и отправить в крестовый поход.
Их крестовые походы окончатся в ближайшей таверне за углом, где показывают Что-Нибудь Новенькое.
***
Ни один из жанров не сравнится по проработанности и объёму с жанром анальгетическим: фильмы-обезболивающие занимают самый главный шкаф в киноаптеке, именно они становятся чаще всего любимыми фильмами и пересматриваются раз за разом, в одиночку и в узких компаниях, и их ценят не потому, что ценить их принято (стильно, престижно), а потому, что зритель в них нуждается.
Обезболивающее кино действует набором сюжетов (не очень большим), но все их катарсисы оканчиваются в одном месте: герой возвращается в исходную точку повествования, из которой его вырвало приключение, и более того - возвращается в той же жизненной роли, из которой пытался вырваться и которой был недоволен. Но теперь он доволен. Теперь он переосмыслил свою жизнь, поглядел на неё со стороны, оценил себя так и эдак, осознал, между прочим, как важна его роль и сколь многим ближним он на самом деле нужен; научился видеть в повседневности маленькие цветочки любви, ловить солнечные зайчики красоты и примирился с собой, и у него вновь есть силы и желание идти дальше по жизни (ибо он знает теперь, что на самом деле он куда более значительное лицо).
Иногда в качестве утешительного приза герою (с которым одуревший от грёзы зритель уже совсем самоотождествился и слипся) в конце выдают ещё и маленькую практическую радость: ему улыбается ранее не замечаемая им девушка, работающая в кафе напротив; ему выплачивают небольшой долг за добро, сделанное ещё его папой (если у героя был конфликт с отцом, то это умножает катарсис), что помогает ему разрешить материальное затруднение; его внезапно хвалит строгий начальник (или на худой конец, садясь в машину, подбадривающе подмигивает ему).
Кажется, в энциклопедиях киноштампов это называется «счастливый лузер».
Говорить о том, является этот жанр обезболивающего кино методом обработки масс голливудскими рептилоидами или ответом на чаяния аудитории, бессмысленно: рептилоид, не умеющий отвечать на чаяния - плохой и непрофессиональный рептилоид. Заговор по обдуриванию и отуплению масс, как ни крути, невозможен без их живого участия.
В известном смысле развитие передовой критической мысли может быть сведено к следующим пунктам инструкции:
а) Найдите способ полюбить себя как лузера
б) Найдите в этой любви проблемные аспекты
в) Платите и кайтесь
г) Повторите.
Тут, разумеется, логично встаёт вопрос: до каких пределов передовая критическая мысль может разоблачать мелкобуржуазность людишек, пытающихся справиться со своей незначительностью, беспомощностью и неудачливостью?
Рискну предположить, что пределов нет. Поскольку передовая критическая мысль есть идеология разоблачения всего как угнетения - всякое явление, не являющееся таким разоблачением, автоматически становится его объектом.
Фактически единственной представимой идеальной личностью в рамках Критической Теории является человек, не ощущающий токсичной радости (радость по определению токсична, потому что это персональное переживание, а значит, эксклюзивное и привилегированное) ни в одном аспекте своей жизни. Идеальный человек ощущает только положительные эмоции: угнетённость, гнев на угнетённость и острое чувство борьбы с несправедливостью.
Невозможность быть таким идеальным человеком и остаться живым и здоровым очевидна - но стоит помнить, что благополучие вообще относится к разряду современных смертных грехов.
К сказанному остаётся добавить ещё одно маленькое соображение.
При всех трагедиях и переживаниях, что принесли нам минувшие полтора года, с нашей ув. страной благодаря им случилось и кое-что хорошее. В частности, носители передовой мысли (со всеми своими диагнозами, а диагнозов там больше, чем самих гордых носителей) в большинстве своём физически перебазировались за наши пределы и теперь пытаются быть идеальными (см. выше) там.
Однако дополнительным коварством передовой идеологии (сокрытым от них до поры до времени) является то, что всякое идеальное состояние в её рамках временно. Т.е. некто, отправившееся в условный Ашдод каяться, страдать и обличать покинутую родину на основании её, родины, империализма, колониализма, мужского шовинизма, трансфобности, авторитаризма и так далее - не гарантирует себе никакой индульгенции. И даже временно полученная им индульгенция «кающегося и капитулировавшего представителя Зла» непременно сгорит, вопрос времени.
И дело тут вовсе не в том, что с точки зрения чисто политической «хороших русских не бывает»: это частность. Не бывает хороших людей вообще. Не существует в рамках передовой мысли праведных кожаных мешков, просто некоторые категории обязаны самоубиться быстрей.
wyradhe: Уж так мир устроен, что христианина обычно травмируют негативные отзывы о христианстве, атеиста - об атеизме, поклонника песен Высоцкого - о Высоцком, и вообще все, что "мне, любимому мной, не нравится", меня травмирует. Ограждать от этого людей было бы равносильно наложению запрета на свободное суждение о чем бы то ни было, потаканию худшему в людях, ограждению любого зла от критики и запрету на оглашение любой правды, которая кому-либо неприятна. Лицемерны же эти <модные правила> потому, что их сторонники и не думают их соблюдать. Поклоннику Гитлера обидно слышать плохое о Гитлере. Однако сторонники "нетравмирования" почему-то его чувств на этот счет щадить не хотят. Почему? Потому что кто-то обязывающе постановил, что Гитлер плохой и потому чувства его сторонников можно травмировать плохими отзывами о нем, а вот негры / евреи хорошие, и потому нельзя их, страдальцев, травмировать какими-либо вещами, которые им как неграм и евреям слышать, возможно, неприятно? Но таких постановлений быть не может по определению - на эту тему могут быть только мнения и споры. Если кого-<либо> можно травмировать тем, что ему неприятно слышать, то можно и всех, - и остается оценивать каждое данное высказывание по существу и по форме, а не по тому, что оно кого-то <там> травмирует. На каждого обижающагося не наздравствуешься.
langobard: Есть смысл в споре с тем, кто ошибается. Просто ошибается.
Спорить с тем, кто не ошибается, а выдает желаемое за действительное, бессмысленно. Такие люди защищают не свое мнение или позицию, а свою "картину мира", более того, самого себя, свою идентичность. Это другое. В таких ситуациях позиций не сдают, на компромиссы не соглашаются, так что и спорить смысла нет, не переспоришь.
А в первую вот что: куда ни пойдёшь, везде уже будешь ты, а потому, собственно, ты никуда и не идёшь. Мамардашвили обозначал это проще: роковым неумением человека извлекать опыт. У Платона тоже есть об этом: когда человек умирает, свою будущую жизнь он выбирает исходя из тех привычек, которые сформировал в ходе жизни минувшей. То есть за могильной плитой ты вроде бы собирался встретить Бога, высшего судию, который определит твой жребий, сообразный твоему достоинству, а встречаешь лишь самого себя." Никита Сюндюков.
"Вот и Бо - куда бы ни пошел, где бы ни оказывался, везде встречает себя. В городе, в поместье незнакомцев, в лесу, в доме детства. Ему кажется, что все обстоятельства складываются против него, что его преследует злой рок, но в этом-то и есть соль эдипова комплекса: ты сам, своими собственными, совершенно свободными действиями близишь свой рок. У рока нет иного перводвигателя, кроме твоей воли. Значит, и обстоятельства никогда не складываются сами по себе: это Бо складывает их.
Рок Бо - его комплекс вины. Это конечное звено любой цепочки событий, завертывающихся вокруг Бо: где бы он ни был, он всегда будет виноват. Будто бы против своей воли, но на самом деле - благодаря ей. Бо виноват потому, что изначально предположил эту вину ещё до того, как какие-либо события стали происходить; собственно, события есть просто события, набор фактов, которые нуждаются в склейке интерпретации. Ключ этой интерпретации, в случае Бо - его вина. Но на самом деле нет никакого ключа, реальность кроется за дверью без замка и ручки, и все могло быть совсем иначе, окажись в том же наборе событий человек более длинной воли, или умей Бо извлекать опыт из своей жизни.
Но Бо безопытен. Он точно младенец, только-только появившийся на свет. Бо подобен ребёнку, что зарывает в землю секрет, а спустя пару часов откапывает его и - вначале притворно, но потом уже совершенно искренне - удивляется своей находке, словно это не он её туда положил.
P.S. Выше написал: «события есть просто события». Не совсем так. События происходят потому, что Бо признал свою вину в них ещё до того, как они произошли. Точно хищники, «события» обладают нюхом на страхи Бо и тянутся к нему."
wampus_999: Вероятно, такое надвигается, что они понимают, что не расставшись с прежними понятиями, лично им просто не выжить. Мы-то "уходящая натура", мы можем сожалеть о потере человечности и сопротивляться (благо, недолго), а им придется доживать в совсем другом мире, и они подсознательно уже перестраивают свое мышление, приспосабливаются к неумолимой жестокой реальности. Да, они сами будут строить этот жестокий мир, но это от них не зависит, это законы эволюции человеческого рода действуют. Поэтому-то все эти хикки, чайлдфри, метавселенные и т.п.
Андрей Игнатьев. Изначально, конечно, институт семьи предполагал много всяких отношений, об этом "Элементарные структуры родства" Леви-Стросса, сегодня от этого института почти ничего не осталось, государство пробовало забрать себе его функции, но тоже ничего не вышло, в результате возникает общество сирот, выросших в приюте, это и будет основной стратификационный признак.
То есть, пресловутое "общество индивидов", которым нас долго пугали социальные аналитики, похоже, возникает только теперь.
Психотерапия, консалтинг, коучинг предполагают реальное "общество индивидов", в котором ни традиционные институты ("семья"), ни государство не справляются с социализацией, во всяком случае, не берут на себя решение проблем, возникающих в ситуации блокированного транзита.
Click to viewigor-bredman: Наступил голод, но голод не доказывает, что есть пища для его удовлетворения, он хочет пищи!
Как известно, после девяти лет ребенок вступает в мир отца и уходит от матери. Отец есть закон, он вводит ребенка в мир силы, формирует характер и волю его души, он показывает что можно и что нельзя, рассказывает о своих странствиях и неудачах, как он боролся и справлялся с трудностями и невзгодами, с теплотой относится к его чувствам, учит говорить «нет», иначе это называется воспитание. Отец помогает делать уроки, отец решает школьные конфликты, встает на защиту, участвует в школьных собраниях и т.д. Никакая мать заменить его не способна. И по соблюдению закона можно легко понять в каких странах есть отцы и где их нет.
А как узнать, что будет без отцов (лат. patres)? Что будет, когда мы убьем свою силу? Нас будет ждать беззаконие, падение рождаемости, бесцельность жизни, хаос, боязнь мира, т.к. мир “небезопасен”, пожизненная девственность, суициды, буллинг с рождения и до смерти, развал всех областей промышленности, где требуется ответственность и интеллект, и, как уже хорошо видно, отрыгиваемый с кафедр полупереваренный научный жмых, будет вызывать лишь брожение и делирий в головах молодых умов, воспитанных матерями.
Другими словами, общество без отца постепенно опускается на то место, которое ему положено в этом мире.
Судя по комментариям, не многие понимают, что безотцовщина - это не только когда не было отца, но и тогда, когда он был, но мать его не любила. Хотя если посмотреть sub specie aeternitatis, оба случая одинаковы, только во втором отец еще более слабый, если он остался и продолжил жить с женщиной, которая его не любит и не выбирает. Вот такая огромнейшая власть дана матерям: они рождают своих детей и тут же выдергивают у них позвоночник из столь юного, безропотно доверяющего ей маленького тела.
Далее начинается самое страшное, что может сделать мать со своим ребенком: когда отец удален из психе малыша, она примеряет одну из его ролей и начинает воспитывать. В ней нет силы, поэтому она действует по-женски, под эгидой «любви» пуская в ход жесточайшие манипуляции, двойные послания, крик, физические наказания, игнор, угрозы и т.д. Тут ребенок встает на распутье жизненных путей, становясь либо жертвой, либо агрессором. Важно понимать, что эта модель отношений с матерью позже перейдет в его модель отношений с окружающим миром.
3_14pi. Мой родной брат психиатр с многолетним стажем. Он недавно сказал мне, когда мы обсуждали динамику изменений психологического здоровья в обществе, что видит явную тенденцию увеличения обращений молодых относительно людей, главная проблема которых - отсутствия интереса и мотивации к жизни. У них формально в жизни всё в порядке, у них нет депрессии в клиническом смысле, но они по утрам не чувствуют ни желания, ни смысла начинать новый день. Мне это очень напоминает ощущения, которые испытывал несколько раз в своей практике, работая с алекситимиками. Жизнь для таких людей похожа на ощущение от еды у человека, потерявшего способность чувствовать вкус и запах.
Виктор Мараховский. Если разрушать сопротивляемость ув. масс для того, чтобы лепить в их головах актуальную реальность по мере необходимости, то массы ответят скорее не бунтом, а толстым слоем защитной пассивности.
Они будут послушно давать правильные ответы при опросах, но не будут записывать их в сердце своём на жёсткий диск - по той причине, что жёсткого диска в их сердцах не имеется.
Иными словами - покорность таким массам навязать нетрудно, а энтузиазм - тем сложней, чем они покорней.
К сказанному остаётся добавить, что в принципе подобная конфигурация общества (с разделением на управляющих «архитекторов реальности», таранные «боевые нетерпимые отряды меньшинств-энтузиастов» и «пофигистическое мимикрирующее большинство») является приемлемой для наступающей эпохи нищепанка.
Ибо нищепанк, напомню - это ЮАР на анаболиках: элиты сверхзащищены от масс (буквально - заборами с проволокой под напряжением, но также и репрессивно - качественным отслеживанием всех признаков организованного сопротивления и их подавлением в зародыше). Однако бонус защищённости покупается ценой социальной иммобилизации этих самых покорных масс: если элитам внезапно понадобится электрифицировать данное аморфное множество, поднять его на какие-нибудь коллективные деяния и стимулировать к подвигам - то лепить боевые или трудовые легионы окажется не из чего.
Покорность не равна послушанию. Соорудив новый «киберфеодализм», неизбежно получишь новых киберсмердов - которые не упустят, конечно, случая разграбить барскую усадьбу (разбегаясь при появлении карательных рыцарей), но которых невозможно массово и надолго поднять с продавленных диванов и отправить в крестовый поход.
Их крестовые походы окончатся в ближайшей таверне за углом, где показывают Что-Нибудь Новенькое.
***
Ни один из жанров не сравнится по проработанности и объёму с жанром анальгетическим: фильмы-обезболивающие занимают самый главный шкаф в киноаптеке, именно они становятся чаще всего любимыми фильмами и пересматриваются раз за разом, в одиночку и в узких компаниях, и их ценят не потому, что ценить их принято (стильно, престижно), а потому, что зритель в них нуждается.
Обезболивающее кино действует набором сюжетов (не очень большим), но все их катарсисы оканчиваются в одном месте: герой возвращается в исходную точку повествования, из которой его вырвало приключение, и более того - возвращается в той же жизненной роли, из которой пытался вырваться и которой был недоволен. Но теперь он доволен. Теперь он переосмыслил свою жизнь, поглядел на неё со стороны, оценил себя так и эдак, осознал, между прочим, как важна его роль и сколь многим ближним он на самом деле нужен; научился видеть в повседневности маленькие цветочки любви, ловить солнечные зайчики красоты и примирился с собой, и у него вновь есть силы и желание идти дальше по жизни (ибо он знает теперь, что на самом деле он куда более значительное лицо).
Иногда в качестве утешительного приза герою (с которым одуревший от грёзы зритель уже совсем самоотождествился и слипся) в конце выдают ещё и маленькую практическую радость: ему улыбается ранее не замечаемая им девушка, работающая в кафе напротив; ему выплачивают небольшой долг за добро, сделанное ещё его папой (если у героя был конфликт с отцом, то это умножает катарсис), что помогает ему разрешить материальное затруднение; его внезапно хвалит строгий начальник (или на худой конец, садясь в машину, подбадривающе подмигивает ему).
Кажется, в энциклопедиях киноштампов это называется «счастливый лузер».
Говорить о том, является этот жанр обезболивающего кино методом обработки масс голливудскими рептилоидами или ответом на чаяния аудитории, бессмысленно: рептилоид, не умеющий отвечать на чаяния - плохой и непрофессиональный рептилоид. Заговор по обдуриванию и отуплению масс, как ни крути, невозможен без их живого участия.
В известном смысле развитие передовой критической мысли может быть сведено к следующим пунктам инструкции:
а) Найдите способ полюбить себя как лузера
б) Найдите в этой любви проблемные аспекты
в) Платите и кайтесь
г) Повторите.
Тут, разумеется, логично встаёт вопрос: до каких пределов передовая критическая мысль может разоблачать мелкобуржуазность людишек, пытающихся справиться со своей незначительностью, беспомощностью и неудачливостью?
Рискну предположить, что пределов нет. Поскольку передовая критическая мысль есть идеология разоблачения всего как угнетения - всякое явление, не являющееся таким разоблачением, автоматически становится его объектом.
Фактически единственной представимой идеальной личностью в рамках Критической Теории является человек, не ощущающий токсичной радости (радость по определению токсична, потому что это персональное переживание, а значит, эксклюзивное и привилегированное) ни в одном аспекте своей жизни. Идеальный человек ощущает только положительные эмоции: угнетённость, гнев на угнетённость и острое чувство борьбы с несправедливостью.
Невозможность быть таким идеальным человеком и остаться живым и здоровым очевидна - но стоит помнить, что благополучие вообще относится к разряду современных смертных грехов.
К сказанному остаётся добавить ещё одно маленькое соображение.
При всех трагедиях и переживаниях, что принесли нам минувшие полтора года, с нашей ув. страной благодаря им случилось и кое-что хорошее. В частности, носители передовой мысли (со всеми своими диагнозами, а диагнозов там больше, чем самих гордых носителей) в большинстве своём физически перебазировались за наши пределы и теперь пытаются быть идеальными (см. выше) там.
Однако дополнительным коварством передовой идеологии (сокрытым от них до поры до времени) является то, что всякое идеальное состояние в её рамках временно. Т.е. некто, отправившееся в условный Ашдод каяться, страдать и обличать покинутую родину на основании её, родины, империализма, колониализма, мужского шовинизма, трансфобности, авторитаризма и так далее - не гарантирует себе никакой индульгенции. И даже временно полученная им индульгенция «кающегося и капитулировавшего представителя Зла» непременно сгорит, вопрос времени.
И дело тут вовсе не в том, что с точки зрения чисто политической «хороших русских не бывает»: это частность. Не бывает хороших людей вообще. Не существует в рамках передовой мысли праведных кожаных мешков, просто некоторые категории обязаны самоубиться быстрей.
wyradhe: Уж так мир устроен, что христианина обычно травмируют негативные отзывы о христианстве, атеиста - об атеизме, поклонника песен Высоцкого - о Высоцком, и вообще все, что "мне, любимому мной, не нравится", меня травмирует. Ограждать от этого людей было бы равносильно наложению запрета на свободное суждение о чем бы то ни было, потаканию худшему в людях, ограждению любого зла от критики и запрету на оглашение любой правды, которая кому-либо неприятна. Лицемерны же эти <модные правила> потому, что их сторонники и не думают их соблюдать. Поклоннику Гитлера обидно слышать плохое о Гитлере. Однако сторонники "нетравмирования" почему-то его чувств на этот счет щадить не хотят. Почему? Потому что кто-то обязывающе постановил, что Гитлер плохой и потому чувства его сторонников можно травмировать плохими отзывами о нем, а вот негры / евреи хорошие, и потому нельзя их, страдальцев, травмировать какими-либо вещами, которые им как неграм и евреям слышать, возможно, неприятно? Но таких постановлений быть не может по определению - на эту тему могут быть только мнения и споры. Если кого-<либо> можно травмировать тем, что ему неприятно слышать, то можно и всех, - и остается оценивать каждое данное высказывание по существу и по форме, а не по тому, что оно кого-то <там> травмирует. На каждого обижающагося не наздравствуешься.
langobard: Есть смысл в споре с тем, кто ошибается. Просто ошибается.
Спорить с тем, кто не ошибается, а выдает желаемое за действительное, бессмысленно. Такие люди защищают не свое мнение или позицию, а свою "картину мира", более того, самого себя, свою идентичность. Это другое. В таких ситуациях позиций не сдают, на компромиссы не соглашаются, так что и спорить смысла нет, не переспоришь.