Закат Европы
"Когда старится в плохом варианте. то есть, увы, вползает в деменцию человек, бывший в расцвете лет высокоразвитым, упорядоченным, достойным, хорошо устроивший свое жизненное окружение, то довольно долго происходящее никому не заметно именно потому. что жизнь налажена, непосредственное окружение вещей наготове. а если обычные ходы ума перестают помогать, то помогают записки, напоминалки, удержание вещей на привычном месте и пр.. А потом эти компенсаторные механизмы перестают справляться, и тогда окружающим видится, что едва ли не внезапно у старика или старухи обнаружился обвал психики 🙁
К огромному сожалению, происходящее с Европой приходится уподобить именно этому процессу." Андрей Парибок
И начинается деменция с потери чувства юмора.
На мой взгляд, любая психическая деградация начинается с этого. И я хотел бы даже философски обосновать данный тезис.
Олег Новиков. "Накопление системных ошибок, стратегических, фундаментальных. Когда накапливается фундаментальная ошибка да ещё и таким образом, что от неё нет возможности отделаться, например, в кровавой революции, кровавой революции не происходит, происходит всё тихо, чисто, пристойно, например, начинает вымирать белая раса. Белые женщины не хотят рожать и белые мужчины не хотят воспитывать детей. А зачем? И факт сущестования этого вопроса говорит, что это всё, конец, просто тихий. Чем это может быть детерминировано, задано - пространства для жизни мучительно не хватает, хоть в стометровой квартире, хоть в коммунальной кладовке. Потому что речь идёт не о внешнем пространстве, а о внутреннем, наличие которого приведёт к какому-то действию, которое принесёт душевное удовлетворение. Дети это ещё нормы, ограничения, а нормального качества жизни нет, а его и не будет, потому что оно задаётся внутренней свободой, которой нет и быть не может, если вы сохраняете социальную легитимность собственного поведения без осознания тяжести всей ситуации.
Как при позднем СССР, временные затраты не приносят каких-то социальных доходов. Поэтому стремится отдать как можно меньше, а получить как можно больше, потому что этого всё равно очень и очень не хватит. Отношения с противоположным полом - то же самое, девушку не устраивает отдача. Это тупиковый вариант для развития государства, фирмы, отношений да и всего, чего угодно. Если Вы станете сильнее - Вас выгонят, Ваше личное развитие, скорее, обратно связано с Вашим социальным.
Концепция Танатоса как инстинкта смерти. У фантаста Альфреда Бестера в "Человек без лица" хорошо описано. Нарушение этического императива запускает в человеке механизм самоликвидации. Это одна из метафор, теорий, концепций, которые хорошо работают, но лишь на определенном поле. Ну не механизм самоликвидации запускается, запускается механизм осознавания ситуации, отрицающей этический императив. Одна из метафор смертный грех, другая - карма. Метафора означает вот что: человек ведёт себя неэтично, а потом с ним начинают случаться ситуации. Так оказывается, что он сталкивается лицом к лицу с тем, что он породил, это на него обрушивается. Получается занятно, становится умнее, мудрее и перестаёт вести себя нехорошо, если выживает."
Прощай, Европа. А ведь можно было разглядеть грядущую катастрофу.
Александр Савищенко
"Представим себе благословенный 1913 год в интеллигентной среде. Мы и предполагать не можем, что этот год когда-нибудь, в совсем другой стране, будет эталоном для измерения успехов производства. Что кухонные наши разговоры о кровавом царском режиме и дурости Думы через какие-то четыре года выльются в кровавые восстания и смену власти. Что мы приветствуем Временное правительство и проклянем большевистское. Что и вправду «страшно далеки мы от народа» и «обычные люди» равнодушно будут взирать на все наши страдания и, в лучшем случае, мы спасем тела в эмиграции, потеряв при этом душу. Но нет, сейчас год тринадцатый - мы носители прогрессивного сознания и что нам прошлые поражения, история неумолима, она докажет нашу правоту…
Я не к тому, что история повторяется - обычно нет. Хотя кое-какие признаки есть и моральный крах России начала XX века поразительно похож на нынешнюю деградацию, а правящий режим и оппозиция одинаково бездарны и достойны друг друга (но где-то в стороне растет третья сила, волевая и жесткая, одинаково далекая от недалеких чиновников и истеричных либеральных интеллигентов). Нет, здесь есть кое-что еще. Историческая слепота.
Когда под ударами варваров пал Рим, умнейшие люди того времени впали в шоковое состояние. Никто не думал, что такое возможно. Конечно, все они со временем объяснили. Как наши «эксперты» сейчас с легкостью объясняют разрушение СССР, но кто их них предполагал такой конец даже в восьмидесятые? Так было и тогда.
А ведь можно было разглядеть грядущую катастрофу. Распад семьи, армия, состоящая по большей части из варваров, уменьшение населения (Италия почти вымерла), мигранты отовсюду - с ближнего Востока, северной Африки из Азии. Презрение к собственному прошлому, цинизм и показное безверие. И рядом - сплоченные группы фанатичных христиан готовых к борьбе за чистоту веры - горящие угли в рассыпанной по территории Римской империи золе.
И да, мы снова видим то же. И вновь отказываемся видеть. За фейерверком тиражируемых СМИ предсказаний апокалипсиса, которые давно стали частью поп-культуры, за мишурой фраз экономистов-пессимистов о падениях индексов и грядущем кризисе, когда уже нельзя будет купить десятую пару туфель московской дамочке, мы проглядываем подлинную драму. В лучшем случае говорят об опасности исламизации, о старении населения, о кризисе ЕС. И путают причину и следствие, болезнь с ее симптомами…
Почему умирает старик? В справке пишут диагноз, но он ли причина? Нет, это только промежуточная станция на пути в Ничто. Умирают от старости, остальное - ее следствие. Именно старость привела к ослаблению организма, запустила механизм саморазрушения и позволила болезням захватить тело. Но рассудку проще, если он видит причину, пусть мнимую. Так и Гибель Римской империи объясняли сотнями причинами - от появления христианства до свинцовых труб в канализации. И с суеверным ужасом отвергли самую очевидную возможность - естественность деградации.
Неужели так просто? Нет, не просто. Мы смирились с мыслью о смертности человека, только никак не признаем смертность народов. Исчез когда-то великий Вавилон, наводившая ужас Персия, туристы фотографируются на руинах столицы Вечной империи, а все так же историки твердят о некой случайности, которая выбивает народы со сцены мировой истории. Им не хватает исторического чутья, чтобы увидеть за случайностью закономерность.
«Итак, Европа умирает» - ухмыльнется читатель - «слышали, слышали, еще от Герцена, потом коммунисты про «загнивающий Запад» врали, а ведь живут, как нам бы жить!». Все так. И Герцен, и Константин Леонтьев, и Шпенглер, и Гумилев, и Веллер писали о конце Европы. Да, все так… Только Европа уже умерла.
Рядом с Россией распластался труп, который производит впечатление блаженно уснувшего человека. Европа была так сильна и могуча, что признаки тления видны еще не всем. А скоплено было так много, что уже несколько поколений паразитов прожило в обществе «социального благополучия».
Нас не должны смущать те люди с милыми улыбками, что ходят меж готических соборов, строят «Единую Европу» и сходятся на веселых карнавалах. Они туристы в музее, созданном их предками. Мы называем их европейцами лишь по недоразумению. Они - тени тех, кто страстью и волей прокладывал путь к величию. И если Европа держится, то только благодаря поколению беби - бумеров. За ними - окончательный крах.
Все спокойно и мило на этом кладбище. Ведь в судорогах Старый Свет корячился уж вот как полвека назад. Это была величественная агония. Это была II мировая война. За ней было торжество того, что по недоразумению называется «европейскими ценностями». Посмертный бред, туман сознания в котором не видно разницы между мужчинами и женщинами, своими и чужими, черными и белыми. Различия стерлись, все стали одинаковы. Отсюда яркость гей - парадов и субкультур - броское оперение скрывает серую одинаковость.
Кто-то может и обманулся этим торжеством «индивидуальности», но не ценители искусства. За полвека Европа не дала ни одного властвующего умами писателя, поражающего образами поэта, бросающего в трепет художника. Перетирание прошлого, носящее имя «постмодернизма», да перформансы - машины для получений кратких впечатлений, столь же далекие от подлинного искусства, как любовь от проституции.
Сколько продержится Европа, зависит уже не от нее. Новые варвары растеклись по центрам Старого Света. И - кто знает? - не дадут ли они начало новой цивилизации… Но прежде они отряхнут ветхую Европу от человеческой пыли, выбьют из нее останки мертвых институтов, омоют кровью… Приставят к гордым соборам минареты, а женщин оденут в паранджу. История Европы будет предана проклятию, чтобы однажды стать идеалом нового Ренессанса.
Читатель, наверное, уже устал от мрачных пророчеств и пафоса, который нынче не в моде (обвинения в «пафосе» наводят сегодня такой же ужас, как и обвинения в «формализме» в 30е годы). Сегодня ирония правит бал, и поиронизировать над этой статьей можно с легкостью. И все же, представьте на минутку, что я прав. Как изменятся все наши взгляды, насколько по-иному мы взглянем на судьбу России! Нет, не верите? Не хотите ломать уютные схемы? Так подождем приговора Истории. Или мы, или наши дети и внуки, однажды получим этот забрызганный кровью листок. И все скажут: «Как, как такое могло произойти? Ведь ничего не предвещало!?»"
Андрей Фурсов. Европа - ничейный дом
"Недавно я побывал в Италии, при том, что я немало поездил по миру, в Италии я был первый раз. Эта поездка стала для меня таким толчком к очень невеселым размышлениям.
Италия мне страшно понравилась. Это чудесная страна, там живут очень доброжелательные люди, это фантастическая архитектура, это живая история, осуществленная, живая история, воплощенная в камнях. И когда смотришь на дворец Висконти в Милане, на то, что построено во Флоренции - это чудо, безусловно.
Но к этому всему, чем больше этим восхищаешься, тем больше к этому примешивается такое горькое чувство, потому что понимаешь, что вот те люди, которые живут в этих городах, они имеют отношению ко всему этому цивилизационному багажу примерно такое же, как нынешние арабы, живущие в Египте, к eгипетским пирамидам. И в этом отношении для меня Италия стала финальной точкой после того, что я видел в Англии, во Франции и Германии.
Если говорить упрощенно и предельно прямо об этом впечатлении, когда я ходил по итальянским городам, я понимал, что я хожу по городам страны, в данном случае Италии, которая закончила свое историческое существование. И это уже существование после истории, то есть там действительно конец истории наступил. Европа действительно закатилась, закатилась в лунку истории, и вот та жизнь, которая там идет, она довольно сытая, спокойная, туда хорошо приезжать отдыхать, писать там книги, но в этой жизни ничего не происходит качественно нового и ничего не произойдет. Кто-то скажет: «Ну и хорошо! Можно так жить всю жизнь». К сожалению, жить всю жизнь тихой жизнью не получается, потому что рядом с этой жизнью прорастает другая жизнь в виде огромной волны мигрантов из Ближнего Востока и Африки, которые резко отличаются от европейского населения и по цвету кожи, и по культуре, и по возрасту. То есть с одной стороны мы имеем сытых, богатых европейцев среднего достатка, а с другой - бедных, темнокожих мусульман, например.
С другой стороны, с точки зрения чисто практикo-политической, отсюда можно сделать целый ряд других выводов. Например, как можно позволять себя учить и правам человека и многим другим вещам, представителю общества, которое уже едет с ярмарки истории, общество, в котором провалились, в Европе провалились все три модели интеграции неевропейцев в европейскую жизнь: английская, голландская и французская. Мне очень странно, что в ПАССЕ наши представители позволяют учить себя вот этим людям, которые - а) живут после истории и после своей культуры, б) не смогли интегрировать мигрантов, в) являются протекторатом Америки. И вот эти люди чему-то нас учат - как нам разбираться. Да вообще слушать этого не надо! Я вообще не уверен, что нам нужно присутствовать в том же ПАССЕ, чтобы нас учили полные исторические лузеры, как нам существовать.
Я знаю, что в моей стране очень много проблем, но я знаю очень хорошо, что Россия и русские не едут с «ярмарки истории». У нас есть впереди некое будущее, которое мы еще не израсходовали. Европейцы, к сожалению, для меня, я это воспринимаю как личную трагедию, европейцы свое будущее израсходовали, у них его нет, они живут после истории. Поэтому туда очень приятно ездить, смотреть Миланский Собор, Римский Колизей, ну и все.
В Германии в экономическом плане и в ее положении в Евросоюзе все хорошо. Но все ли хорошо? Как говорилось в «Военной тайне» Аркадия Гайдара: «Все хорошо, да что-то не хорошо». Прежде всего, не хорошо это с демографией немцев и вообще европейцев. В 1960-м году людей европейского происхождения в мире было 25%, в 2000-м году - 17%, в 2040-м их будет 10%. Если численность европейского населения 2000-го года вычесть из 2040-го года, то разница получится в 128 миллионов человек. Последний раз такие резкие сокращения населения в Европе происходили в середине XIV века в результате эпидемии чумы, «черной смерти». Что касается Германии, то к середине XXI века ее население сократится с 82 млн до 59 млн.
В работе Гуннара Гнейсона «Сыновья и терроры» утверждается, что демографический провал наступает тогда, когда в популяции менее 80 мальчиков возраста до 4-х лет приходятся на 100 мужчин в возрасте 40-44 лет. В Германии эта цифра не 80:100, а 50:100. Если мы посмотрим на Юг, то в Секторе Газа (Палестина) это 464:100 - это вам не 50:100, и не 80:100, и даже не 100:100. В Афганистане 403:100. В Сомали 364:100. В самой же Европе наиболее высокие цифры демографического роста дают арабы и турки, а также албанцы. Это одна сторона дела, количественная.
Другая сторона дела - это человеческий материал, его качество. Согласно опросам немецких социологов, 40% немецких мужчин хотят быть домохозяйками. Это не значит, что они хотят быть женщинами, но они хотят сидеть дома и вести хозяйство. Кроме того, очень многие немецкие мужчины, как показывают те же опросы немецких социологов, не хотят заводить семью, потому что они не хотят нести ответственность и нести эмоциональную нагрузку. Лучше завести собаку.
A propos: западофилия в наши дни есть род социальной некрофилии. Стремление как к образцу для подражания, к порядкам такого социума, который захлёбывается в гное порока, обездвижен социальной импотенцией и не способен сохранить ни расовую, ни историческую, ни религиозную идентичность, т.е. охваченного волей к смерти, есть не что иное, как культурно-историческая некрофилия, оставим мёртвым хоронить их мёртвецов. Те, кто зовёт нас в «цивилизованный мир», хотят привести нас на кладбище, в лучшем случае - на помойку «поля чудес» в «стране дураков». Попадание именно на такую помойку, причём в периферийно-третьемирском варианте, заблокировали Сталин и его команда в 1930-е годы, а инерции хватило до 1980-х годов. Европы, о которой можно было бы сказать словами Артюра Рембо как о месте: «…где малыш/ В пахучих сумерках перед канавкой сточной,/ Невольно загрустив и вслушиваясь в тишь,/ За лодочкой спешит, как мотылёк непрочной», давно нет. Европа (да и Запад в целом) сегодня - это скорее заповедник гоблинов, только гоблины в основном сами люди неместные (хотя и местных гоблинов хватает): конрадовское «сердце тьмы» теперь забилось в Европе - пришло возмездие за века колониального грабежа. Но это их проблемы - проблемы «ничейного дома»; «nobody’s house» - так назвал Великобританию времён Тэтчер один английский журналист, но то же можно сказать и обо всей Европе. «Ничейный дом» - это и есть идеал глобалистов."
Владимир Карпец. "Восставновление полноценного Римо-Католицизма (а он может быть полноценным только при отказе от Второго Ватиканского Собора, его осуждении по типу "лефевризма", а также и "возвращении Короля") крайне проблематично, скорее всего, просто невозможно.
При всех надеждах на "Православную Европу", которые есть у некоторых вполне благонамеренных людей, надо понять: это невозможно иной ценой, чем "дерусификация Православия" (чем успешно занимаются Кураев, Алфеев и проч.), а это неприемлемо. Уже для нас.
Почему все обстоит именно так? Дело в том. что Европа - выродившаяся русо-венедско-киммерийская земля, уничтожившая русо-венедско-киммерийских монархов и пошедшая по пути "ариев-предателей" (М. Серрано, называющий в связи с этим Карла Великого и Бонавентуру). "Кладбище народов" - в противовес России, да, возможно, их "тюрьме" (об этой антиномии говорил покойный В.В.Кожинов). "Тюрьма" против "кладбища". Но мир и есть тюрьма (как говорил тот же дон Мигель, "концентрационная вселенная" ). Поэтому нечего слов "тюрьма народов" бояться. Всё - не кладбище... Принятие же настоящего Православия означало бы для Европейцев - вновь стать Русскими, точнее, Русами.
Но предательство не имеет прощения. И предатель никогда не вернется к тому, кого он предал Ни диавол не вернется к Богу (как надеялся Ориген), ни Июда к Сыну Божию (как надеялся о. Сергий Булгаков). Точка невозврата для "земли Заката" пройдена. .
Европа может только совершить самоубийство. Так, как это сделал Доминик Веннер.
Или - принять Ислам. Что на некоторое время могло бы продлить ее земное существование.
Более того. Ислам - единственный шанс спасения Европы от полной и окончательной дегенерации и "однополой революции". И более того. Действительно, если бы не Карл Мартелл... Ислам - сущностно есть именно религия Запада (Заката, вечера), как ультракреакционистская и ультраморалистическая, как наиболее последовательная авраамическая религия (радикальное противопоставление "Аллаха" и мира). Это и есть, кстати, "выбор Генона" Атлантика и Аравийская пустыня суть одно. "Европа леса" - это Русь. Но Русь это еще(уже) не Европа. В житиях Русских святых "пустыней" называется лес. Это очень важно. Лес - это Троица. Православие как поклоняние Пресвятой Троице есть анти-Европа, анти-закат. "Свыше Восток". Спасение России - в Православии. Но сохранение Европы - в Исламе. Римо-Католицизм как "промежуточная форма" обречен на исчезновение (как ни жаль многого в нем). Те, кто стремится "соединить" Православие с "западным христианством", или недоумки, или преступники (в онтологическом смысле). Да будут Русь Православная и Европа правоверная. (а Евреям - Израиль)
***************
Меровингов уничтожали именно как евразийскую православную династию, а Западная империя формируется как прямая предшественница сегодняшних Евросоюза и НАТО
Современная Европа как таковая, как целостность, как геополитический субъект «зачинается» в 732 году. Миг «зачатия» - так называемая битва при Пуатье или битва при Туре, как ее иногда называют. Это было первое столкновение войск франков и мусульманских сил династии Омейядов, двигавшихся на север через Испанию. По-арабски она называется ma’arakat Balâtas-Shahudâ - «битва когорты смертников», в которой мусульмане, потерпев поражение, ушли за Пиренеи. Сегодня нам важна не сама битва. Важно, что после нее появляется слово «Европа», и появляется именно как символ противостояния исламу. Именно после битвы при Пуатье в хрониках появляются именования «европейцы» и «сарацины», противопоставленные друг другу. Европа как таковая возникает в противопоставлении исламскому миру. Оно и есть европейская судьба. Европа может быть или антиисламской, или побежденной исламом, то есть исламской. Сегодня это видно очень ясно
Но победа Европы была одновременно победой величайшей в истории узурпации. Со стороны европейцев битвой правил австразийский мажордом Карл Мартелл (606-741), сын Пипина Геристальского (635 - правл. 679-714) и отец Пипина Короткого (714 - мажордом 741 - король 768), основателей династии Пипинидов или Каролингов, взошедший на франкский престол через регицид - поголовное уничтожение исконной династии древнего Севера - Меровингов. Сам по себе крупный полководец, Карл Мартелл отказывался принять королевский титул, боясь посягнуть на священный трон «ленивых королей», как их, не понимая сути монархической власти как «неподвижного двигателя», сакрального присутствия, поименовали поверхностные историки. Однако дед его и отец действительно были одновременно и «отцами-основателями», и «отцами-похитителями».
"Создатель Европы" происходил из династии Пипинидов (которую он "пересоздал" как уже Каролингов). Внук Пипина Короткого, организовавшего в 762 году убийство законного монарха Дагоберта Второго из троянско-венедской династии Меровингов - по сути, последних легитимных правителей Запада, а затем уничтожение (регицид) всех наследников этого рода в союзе с клерикальной папской курией, и сын Карла Мартелла, выдающегося полководца, не решившегося, однако принять помазание и посягнуть на истинно царский венец, был, по сути, заложником узурпации, вынужденным довести ее до конца - к цареубийству приложилось еще и похищение имперского достоинства у православной Империи ромеев - Византии, чему предшествовало еретическое по сути искажение Символа веры совместно Пипинидами и Латеранским дворцом - знаменитое Filioque.
Меровинги придерживались, как это показал в своей книге "Длинноволосые короли" (1962) британский исследователь Дж-М. Уоллес-Хэдрилл, Восточного Православия и признавали подданство Империи при высокой степени самостоятельности Франкских королевств (в этом их политика в точности совпадала с политикой Киевских Рюриковичей). Карл Великий и Каролинги - бывшие мажордомы - вели дело к разрыву с Востоком и совершили его. Узурпация стала "двойной".
Карл прекрасно понимал, что единственной опорой ему может служить только папская курия, вместе с которой он и развернул борьбу за господство в Европе - против придерживавшихся своих древнейших традиций европейских народов с одной стороны, и Православной Империи Ромеев - с другой. Будучи королем франков (768-814), Карл в ходе начатой им и продолжавшейся до 804 г. войны с саксами, провозглашенной как поход с целью распространения христианства, фактически уничтожил этот древний народ, часть которого бежала на север, образовав там народ пруссов, а остаток был насильственно обращен в латинство. Судьбу саксонцев разделили бретонцы и особенно лужицкие славяне - их не осталось почти вообще. Подражая библейским правителям (сам Карл любил называть себя "Давидом"), Карл уничтожал вначале "священные рощи" и предметы поклонения (знаменитый Ирминсул как образ "мирового древа" у саксонцев), а затем приступал к разорению городов вместе с женщинами и детьми. Это был первый в истории Европы геноцид, в ходе которого лицо континента изменилось до неузнаваемости. В частности, таких славянских народов, как ободриты и лютичи (вильцы), просто не стало. Крайне малое число осталось от славян-сорбов. В свое время В.В.Кожинов указывал, что когда говорят о России как "тюрьме народов", забывают о том, что Европа - их кладбище.
"Дозволенный геноцид" Карла Великого в дальнейшем стал одновременно и тайным устремлением, и тайным страхом Европы, строящей на этой проблематике свою политику (от "темы холокоста" до польского "прометеизма"). Однако заметим, что на фоне уничтожения коренных европейских народов "избранного народа" он не касался. Более того, Карл вводил "еврейских мудрецов" в состав своего двора и расширял экономические права этого народа (см. С. Дубнов. "Краткая история евреев", М. 2008) Это было связано с западным "богословием замещения", утверждающим строгую преемственность истории Ветхого Завета и Христианства. Об этом много писал израильский историк религии Пинхас Полонский ("Две тысячи лет вместе" М-Иер., 2009).
Осенью 800 года Карл принял из рук папы Льва III императорскую корону. Зная, что европейская знать прекрасно осведомлена о его низком происхождении, он некоторое время делал вид, что недоволен этим, однако вскоре, заключив союз с багдадским халифом аль-Амином, начал активные действия против Византии. Только сила Запада заставила императора Михаила I признать новый титул Карла. Разорение Константинополя крестоносцами в 1204 году - прямое следствие политики, заложенной именно Карлом Великим.
Именно Каролинги - начиная еще с Пипина Короткого - первыми реально приняли ключевую западную идеологему "Священство выше Царства". В свою очередь, папская курия закрепила за собой прерогативу "делать королей". Формальные наследники Каролингов, императоры Священной Римской Империи из династии Гогенштауфенов (1138-1254), пытались это поломать, однако отвержение политических следствий католической доктрины без отвержения её догматики привело к их поражению.
После смерти Карла Великого его империя постепенно начала распадаться и уже в 911 году прекратила свое существование. История собственно Франции - это уже совсем иная история. Однако Империя Каролингов осталась как образ Единой Европы, вдохновлявший в последнее столетие создателей как Третьего рейха, так и Европейского Союза. Мы не можем не видеть жестко антиправославный и антиславянский характер этого образа. Один из ярких примеров "каролингской" политики современной Европы - ее борьба против Сербии - причём, вместе с исламистами. Наивно думать, что Россия - исключение. Поэтому для нас Карл может быть "великим" только условно.
***************
Сегодня Америка побеждает - временно! - не потому, что она в техническом, экономическом и военном смысле сильнее остальных, хотя и этого, конечно, нельзя сбрасывать со счетов. Она побеждает, прежде всего, потому, что имеет четкую, внятную и осмысленную в своем роде идеологию, в распространении которой по всему миру видит свою миссию. Это идеократическое государство, полностью перехватившее идеократический и тоталитарный инструментарий от побежденного им Советского Союза как трофей «холодной войны». Только такие государства способны побеждать. Разумеется, идеология Америки, за которой, конечно, стоит всего лишь план политического и военного господства, формально отличается от идеологии советской - всеобщее царство демократии и рыночной экономики, каковых, впрочем, в самой Америке давно нет. Однако это именно только формально. Как писал Максимилиан Волошин, «Истории потребен сгусток воль, / партийность и программы безразличны». В то же время для судьбы самой идеологии ее содержание далеко не безразлично. Оказывается, что идеология США есть на самом деле идеология самой Европы на протяжении, по меньшей мере, двух с лишним веков (со времен Французской революции), а на самом деле значительно более - ее зачатки мы находим уже в теократической утопии блаженного Августина и «Утешении философией» Боэция, в западном «христианском персонализме», антиимперском пафосе «Золотой Легенды», республиканизме гвельфов и Habeas Corpus Act’e, не говоря уже, конечно, о Реформации со всеми ее последствиями.
***************
Для Востока - и вообще «традиционного» мира - и Запада - и вообще «современного» мира - отношение к самой категории времени противоположно.
О сакральном времени о.Павел Флоренский писал: «Время должно быть ритмически расчленено, чтобы сознаваться временем. Тогда только время может быть рассматриваемо как единое. Но расчленяющие его сроки не были бы таковыми, если бы они были только сроками времени как однородной среды (выделено нами - В.К.), т.е. если бы не были качественно индивидуализированными, качественно своеобразными, каждый по-своему. Каждый срок должен быть единственным в своем роде, предельно своеобразным <…> Время, чтобы быть, должно быть пронизано началом вышевременным, сеткою вечности, дающую нам не плыть с временем и тем перестать замечать его, а стоять над временем и поэтому сознавать его текучесть». («Философия культа»).
Иными словами, в «сетке вечности» время является множественным и нелинейным (чем, кстати, оно отличается также и от чисто циклического «внеправославного», «языческого» времени). Так понимал время Православный Восток от Оригена (к сожалению, допускавшего в этих вопросах крайности) до Отцов-каппадокийцев.
Время Запада - и современного мира - течет принципиально иначе. Оно берется «как основная категория, причем одной из характеристик этого понятия считается его однородность, его универсальность. Из этого вытекает представление о единстве истории <…>» ( А.Г.Дугин. Основы геополитики, кн. 2, гл. 1, «Пространство и бытие»).
Основы западного, линейного понимания времени заложены еще в труде блаженного Августина «О Граде Божием» с его строгим, абсолютным разделением мира на град праведности и град земной, падший, под водительством Церкви (Римской) идущий вперед, к чаемому и желанному первому. В ходе последующей секуляризации «отсечение» неотмирности этого Небесного Града с неизбежностью рождает безконечное линейное движение к ускользающему будущему. Это путь Запада от Августина к Жаку Аттали (с его «взвесью» «общества новых кочевников»).
Греческий текст Символа Православной веры о Царствии Божием буквально переводится как «нет и не будет конца» (т.е. буквально - цели движения). Это в точности соответствует представлениям о времени как подвижном образе вечности, способном приобретать грани и индивидуальные черты. Кстати, о.Павел Флоренский указывает, что каждый срок в сакральном смысле должен быть «заполнен лицом, его характеризующим». В истории это и есть сакральный Царь, Император, в месяцеслове (который разбирает о.Павел - святой дня). На Руси в древнем прочтении Символа веры эти слова произносились - и сегодня произносятся старообрядцами и единоверцами - как «Егоже Царствию несть конца». Переход катехонической миссии от павшей Византии к Московскому Царству в то же время означал промыслительную радикализацию нелинейного понимания времени - в силу самого по себе русского прочтения Символа веры. «Уловленное в сеть» время само оказывается пленено катехоном, «удерживающим ныне». «Выпустить время на свободу» - и есть открыть дорогу «духовному волку», антихристу и его анти-царству, анти-империи. Однако именно это и произошло в ходе церковно-литургической реформы XVII в., когда «несть конца» было заменено на «не будет конца». Сакральное измерение времени было открыто в неопределенно-будущее состояние»; «волк духовный», или «волк мысленный» выпущен на свободу. По мере вытеснения не только сакрального, но и простого религиозного измерения такое время становится «дурной безконечностью», порабощенной идеей «прогресса». Время бывшей «Святой Руси», «града ограждения» было соединено с линейным временем Запада, после чего и календарные реформы Петра I стали неизбежны. Именно литургическая реформа сделала Россию частью модернизируемого - не в техническом, а в духовном смысле - мира. «Абсолютизация времени породила особую идею пространства, выстроенную по аналогии со временем. Это - «современное пространство» (А.Г.Дугин. «Пространство и бытие»). Это и было началом «глобализации»."
К огромному сожалению, происходящее с Европой приходится уподобить именно этому процессу." Андрей Парибок
И начинается деменция с потери чувства юмора.
На мой взгляд, любая психическая деградация начинается с этого. И я хотел бы даже философски обосновать данный тезис.
Олег Новиков. "Накопление системных ошибок, стратегических, фундаментальных. Когда накапливается фундаментальная ошибка да ещё и таким образом, что от неё нет возможности отделаться, например, в кровавой революции, кровавой революции не происходит, происходит всё тихо, чисто, пристойно, например, начинает вымирать белая раса. Белые женщины не хотят рожать и белые мужчины не хотят воспитывать детей. А зачем? И факт сущестования этого вопроса говорит, что это всё, конец, просто тихий. Чем это может быть детерминировано, задано - пространства для жизни мучительно не хватает, хоть в стометровой квартире, хоть в коммунальной кладовке. Потому что речь идёт не о внешнем пространстве, а о внутреннем, наличие которого приведёт к какому-то действию, которое принесёт душевное удовлетворение. Дети это ещё нормы, ограничения, а нормального качества жизни нет, а его и не будет, потому что оно задаётся внутренней свободой, которой нет и быть не может, если вы сохраняете социальную легитимность собственного поведения без осознания тяжести всей ситуации.
Как при позднем СССР, временные затраты не приносят каких-то социальных доходов. Поэтому стремится отдать как можно меньше, а получить как можно больше, потому что этого всё равно очень и очень не хватит. Отношения с противоположным полом - то же самое, девушку не устраивает отдача. Это тупиковый вариант для развития государства, фирмы, отношений да и всего, чего угодно. Если Вы станете сильнее - Вас выгонят, Ваше личное развитие, скорее, обратно связано с Вашим социальным.
Концепция Танатоса как инстинкта смерти. У фантаста Альфреда Бестера в "Человек без лица" хорошо описано. Нарушение этического императива запускает в человеке механизм самоликвидации. Это одна из метафор, теорий, концепций, которые хорошо работают, но лишь на определенном поле. Ну не механизм самоликвидации запускается, запускается механизм осознавания ситуации, отрицающей этический императив. Одна из метафор смертный грех, другая - карма. Метафора означает вот что: человек ведёт себя неэтично, а потом с ним начинают случаться ситуации. Так оказывается, что он сталкивается лицом к лицу с тем, что он породил, это на него обрушивается. Получается занятно, становится умнее, мудрее и перестаёт вести себя нехорошо, если выживает."
Прощай, Европа. А ведь можно было разглядеть грядущую катастрофу.
Александр Савищенко
"Представим себе благословенный 1913 год в интеллигентной среде. Мы и предполагать не можем, что этот год когда-нибудь, в совсем другой стране, будет эталоном для измерения успехов производства. Что кухонные наши разговоры о кровавом царском режиме и дурости Думы через какие-то четыре года выльются в кровавые восстания и смену власти. Что мы приветствуем Временное правительство и проклянем большевистское. Что и вправду «страшно далеки мы от народа» и «обычные люди» равнодушно будут взирать на все наши страдания и, в лучшем случае, мы спасем тела в эмиграции, потеряв при этом душу. Но нет, сейчас год тринадцатый - мы носители прогрессивного сознания и что нам прошлые поражения, история неумолима, она докажет нашу правоту…
Я не к тому, что история повторяется - обычно нет. Хотя кое-какие признаки есть и моральный крах России начала XX века поразительно похож на нынешнюю деградацию, а правящий режим и оппозиция одинаково бездарны и достойны друг друга (но где-то в стороне растет третья сила, волевая и жесткая, одинаково далекая от недалеких чиновников и истеричных либеральных интеллигентов). Нет, здесь есть кое-что еще. Историческая слепота.
Когда под ударами варваров пал Рим, умнейшие люди того времени впали в шоковое состояние. Никто не думал, что такое возможно. Конечно, все они со временем объяснили. Как наши «эксперты» сейчас с легкостью объясняют разрушение СССР, но кто их них предполагал такой конец даже в восьмидесятые? Так было и тогда.
А ведь можно было разглядеть грядущую катастрофу. Распад семьи, армия, состоящая по большей части из варваров, уменьшение населения (Италия почти вымерла), мигранты отовсюду - с ближнего Востока, северной Африки из Азии. Презрение к собственному прошлому, цинизм и показное безверие. И рядом - сплоченные группы фанатичных христиан готовых к борьбе за чистоту веры - горящие угли в рассыпанной по территории Римской империи золе.
И да, мы снова видим то же. И вновь отказываемся видеть. За фейерверком тиражируемых СМИ предсказаний апокалипсиса, которые давно стали частью поп-культуры, за мишурой фраз экономистов-пессимистов о падениях индексов и грядущем кризисе, когда уже нельзя будет купить десятую пару туфель московской дамочке, мы проглядываем подлинную драму. В лучшем случае говорят об опасности исламизации, о старении населения, о кризисе ЕС. И путают причину и следствие, болезнь с ее симптомами…
Почему умирает старик? В справке пишут диагноз, но он ли причина? Нет, это только промежуточная станция на пути в Ничто. Умирают от старости, остальное - ее следствие. Именно старость привела к ослаблению организма, запустила механизм саморазрушения и позволила болезням захватить тело. Но рассудку проще, если он видит причину, пусть мнимую. Так и Гибель Римской империи объясняли сотнями причинами - от появления христианства до свинцовых труб в канализации. И с суеверным ужасом отвергли самую очевидную возможность - естественность деградации.
Неужели так просто? Нет, не просто. Мы смирились с мыслью о смертности человека, только никак не признаем смертность народов. Исчез когда-то великий Вавилон, наводившая ужас Персия, туристы фотографируются на руинах столицы Вечной империи, а все так же историки твердят о некой случайности, которая выбивает народы со сцены мировой истории. Им не хватает исторического чутья, чтобы увидеть за случайностью закономерность.
«Итак, Европа умирает» - ухмыльнется читатель - «слышали, слышали, еще от Герцена, потом коммунисты про «загнивающий Запад» врали, а ведь живут, как нам бы жить!». Все так. И Герцен, и Константин Леонтьев, и Шпенглер, и Гумилев, и Веллер писали о конце Европы. Да, все так… Только Европа уже умерла.
Рядом с Россией распластался труп, который производит впечатление блаженно уснувшего человека. Европа была так сильна и могуча, что признаки тления видны еще не всем. А скоплено было так много, что уже несколько поколений паразитов прожило в обществе «социального благополучия».
Нас не должны смущать те люди с милыми улыбками, что ходят меж готических соборов, строят «Единую Европу» и сходятся на веселых карнавалах. Они туристы в музее, созданном их предками. Мы называем их европейцами лишь по недоразумению. Они - тени тех, кто страстью и волей прокладывал путь к величию. И если Европа держится, то только благодаря поколению беби - бумеров. За ними - окончательный крах.
Все спокойно и мило на этом кладбище. Ведь в судорогах Старый Свет корячился уж вот как полвека назад. Это была величественная агония. Это была II мировая война. За ней было торжество того, что по недоразумению называется «европейскими ценностями». Посмертный бред, туман сознания в котором не видно разницы между мужчинами и женщинами, своими и чужими, черными и белыми. Различия стерлись, все стали одинаковы. Отсюда яркость гей - парадов и субкультур - броское оперение скрывает серую одинаковость.
Кто-то может и обманулся этим торжеством «индивидуальности», но не ценители искусства. За полвека Европа не дала ни одного властвующего умами писателя, поражающего образами поэта, бросающего в трепет художника. Перетирание прошлого, носящее имя «постмодернизма», да перформансы - машины для получений кратких впечатлений, столь же далекие от подлинного искусства, как любовь от проституции.
Сколько продержится Европа, зависит уже не от нее. Новые варвары растеклись по центрам Старого Света. И - кто знает? - не дадут ли они начало новой цивилизации… Но прежде они отряхнут ветхую Европу от человеческой пыли, выбьют из нее останки мертвых институтов, омоют кровью… Приставят к гордым соборам минареты, а женщин оденут в паранджу. История Европы будет предана проклятию, чтобы однажды стать идеалом нового Ренессанса.
Читатель, наверное, уже устал от мрачных пророчеств и пафоса, который нынче не в моде (обвинения в «пафосе» наводят сегодня такой же ужас, как и обвинения в «формализме» в 30е годы). Сегодня ирония правит бал, и поиронизировать над этой статьей можно с легкостью. И все же, представьте на минутку, что я прав. Как изменятся все наши взгляды, насколько по-иному мы взглянем на судьбу России! Нет, не верите? Не хотите ломать уютные схемы? Так подождем приговора Истории. Или мы, или наши дети и внуки, однажды получим этот забрызганный кровью листок. И все скажут: «Как, как такое могло произойти? Ведь ничего не предвещало!?»"
Андрей Фурсов. Европа - ничейный дом
"Недавно я побывал в Италии, при том, что я немало поездил по миру, в Италии я был первый раз. Эта поездка стала для меня таким толчком к очень невеселым размышлениям.
Италия мне страшно понравилась. Это чудесная страна, там живут очень доброжелательные люди, это фантастическая архитектура, это живая история, осуществленная, живая история, воплощенная в камнях. И когда смотришь на дворец Висконти в Милане, на то, что построено во Флоренции - это чудо, безусловно.
Но к этому всему, чем больше этим восхищаешься, тем больше к этому примешивается такое горькое чувство, потому что понимаешь, что вот те люди, которые живут в этих городах, они имеют отношению ко всему этому цивилизационному багажу примерно такое же, как нынешние арабы, живущие в Египте, к eгипетским пирамидам. И в этом отношении для меня Италия стала финальной точкой после того, что я видел в Англии, во Франции и Германии.
Если говорить упрощенно и предельно прямо об этом впечатлении, когда я ходил по итальянским городам, я понимал, что я хожу по городам страны, в данном случае Италии, которая закончила свое историческое существование. И это уже существование после истории, то есть там действительно конец истории наступил. Европа действительно закатилась, закатилась в лунку истории, и вот та жизнь, которая там идет, она довольно сытая, спокойная, туда хорошо приезжать отдыхать, писать там книги, но в этой жизни ничего не происходит качественно нового и ничего не произойдет. Кто-то скажет: «Ну и хорошо! Можно так жить всю жизнь». К сожалению, жить всю жизнь тихой жизнью не получается, потому что рядом с этой жизнью прорастает другая жизнь в виде огромной волны мигрантов из Ближнего Востока и Африки, которые резко отличаются от европейского населения и по цвету кожи, и по культуре, и по возрасту. То есть с одной стороны мы имеем сытых, богатых европейцев среднего достатка, а с другой - бедных, темнокожих мусульман, например.
С другой стороны, с точки зрения чисто практикo-политической, отсюда можно сделать целый ряд других выводов. Например, как можно позволять себя учить и правам человека и многим другим вещам, представителю общества, которое уже едет с ярмарки истории, общество, в котором провалились, в Европе провалились все три модели интеграции неевропейцев в европейскую жизнь: английская, голландская и французская. Мне очень странно, что в ПАССЕ наши представители позволяют учить себя вот этим людям, которые - а) живут после истории и после своей культуры, б) не смогли интегрировать мигрантов, в) являются протекторатом Америки. И вот эти люди чему-то нас учат - как нам разбираться. Да вообще слушать этого не надо! Я вообще не уверен, что нам нужно присутствовать в том же ПАССЕ, чтобы нас учили полные исторические лузеры, как нам существовать.
Я знаю, что в моей стране очень много проблем, но я знаю очень хорошо, что Россия и русские не едут с «ярмарки истории». У нас есть впереди некое будущее, которое мы еще не израсходовали. Европейцы, к сожалению, для меня, я это воспринимаю как личную трагедию, европейцы свое будущее израсходовали, у них его нет, они живут после истории. Поэтому туда очень приятно ездить, смотреть Миланский Собор, Римский Колизей, ну и все.
В Германии в экономическом плане и в ее положении в Евросоюзе все хорошо. Но все ли хорошо? Как говорилось в «Военной тайне» Аркадия Гайдара: «Все хорошо, да что-то не хорошо». Прежде всего, не хорошо это с демографией немцев и вообще европейцев. В 1960-м году людей европейского происхождения в мире было 25%, в 2000-м году - 17%, в 2040-м их будет 10%. Если численность европейского населения 2000-го года вычесть из 2040-го года, то разница получится в 128 миллионов человек. Последний раз такие резкие сокращения населения в Европе происходили в середине XIV века в результате эпидемии чумы, «черной смерти». Что касается Германии, то к середине XXI века ее население сократится с 82 млн до 59 млн.
В работе Гуннара Гнейсона «Сыновья и терроры» утверждается, что демографический провал наступает тогда, когда в популяции менее 80 мальчиков возраста до 4-х лет приходятся на 100 мужчин в возрасте 40-44 лет. В Германии эта цифра не 80:100, а 50:100. Если мы посмотрим на Юг, то в Секторе Газа (Палестина) это 464:100 - это вам не 50:100, и не 80:100, и даже не 100:100. В Афганистане 403:100. В Сомали 364:100. В самой же Европе наиболее высокие цифры демографического роста дают арабы и турки, а также албанцы. Это одна сторона дела, количественная.
Другая сторона дела - это человеческий материал, его качество. Согласно опросам немецких социологов, 40% немецких мужчин хотят быть домохозяйками. Это не значит, что они хотят быть женщинами, но они хотят сидеть дома и вести хозяйство. Кроме того, очень многие немецкие мужчины, как показывают те же опросы немецких социологов, не хотят заводить семью, потому что они не хотят нести ответственность и нести эмоциональную нагрузку. Лучше завести собаку.
A propos: западофилия в наши дни есть род социальной некрофилии. Стремление как к образцу для подражания, к порядкам такого социума, который захлёбывается в гное порока, обездвижен социальной импотенцией и не способен сохранить ни расовую, ни историческую, ни религиозную идентичность, т.е. охваченного волей к смерти, есть не что иное, как культурно-историческая некрофилия, оставим мёртвым хоронить их мёртвецов. Те, кто зовёт нас в «цивилизованный мир», хотят привести нас на кладбище, в лучшем случае - на помойку «поля чудес» в «стране дураков». Попадание именно на такую помойку, причём в периферийно-третьемирском варианте, заблокировали Сталин и его команда в 1930-е годы, а инерции хватило до 1980-х годов. Европы, о которой можно было бы сказать словами Артюра Рембо как о месте: «…где малыш/ В пахучих сумерках перед канавкой сточной,/ Невольно загрустив и вслушиваясь в тишь,/ За лодочкой спешит, как мотылёк непрочной», давно нет. Европа (да и Запад в целом) сегодня - это скорее заповедник гоблинов, только гоблины в основном сами люди неместные (хотя и местных гоблинов хватает): конрадовское «сердце тьмы» теперь забилось в Европе - пришло возмездие за века колониального грабежа. Но это их проблемы - проблемы «ничейного дома»; «nobody’s house» - так назвал Великобританию времён Тэтчер один английский журналист, но то же можно сказать и обо всей Европе. «Ничейный дом» - это и есть идеал глобалистов."
Владимир Карпец. "Восставновление полноценного Римо-Католицизма (а он может быть полноценным только при отказе от Второго Ватиканского Собора, его осуждении по типу "лефевризма", а также и "возвращении Короля") крайне проблематично, скорее всего, просто невозможно.
При всех надеждах на "Православную Европу", которые есть у некоторых вполне благонамеренных людей, надо понять: это невозможно иной ценой, чем "дерусификация Православия" (чем успешно занимаются Кураев, Алфеев и проч.), а это неприемлемо. Уже для нас.
Почему все обстоит именно так? Дело в том. что Европа - выродившаяся русо-венедско-киммерийская земля, уничтожившая русо-венедско-киммерийских монархов и пошедшая по пути "ариев-предателей" (М. Серрано, называющий в связи с этим Карла Великого и Бонавентуру). "Кладбище народов" - в противовес России, да, возможно, их "тюрьме" (об этой антиномии говорил покойный В.В.Кожинов). "Тюрьма" против "кладбища". Но мир и есть тюрьма (как говорил тот же дон Мигель, "концентрационная вселенная" ). Поэтому нечего слов "тюрьма народов" бояться. Всё - не кладбище... Принятие же настоящего Православия означало бы для Европейцев - вновь стать Русскими, точнее, Русами.
Но предательство не имеет прощения. И предатель никогда не вернется к тому, кого он предал Ни диавол не вернется к Богу (как надеялся Ориген), ни Июда к Сыну Божию (как надеялся о. Сергий Булгаков). Точка невозврата для "земли Заката" пройдена. .
Европа может только совершить самоубийство. Так, как это сделал Доминик Веннер.
Или - принять Ислам. Что на некоторое время могло бы продлить ее земное существование.
Более того. Ислам - единственный шанс спасения Европы от полной и окончательной дегенерации и "однополой революции". И более того. Действительно, если бы не Карл Мартелл... Ислам - сущностно есть именно религия Запада (Заката, вечера), как ультракреакционистская и ультраморалистическая, как наиболее последовательная авраамическая религия (радикальное противопоставление "Аллаха" и мира). Это и есть, кстати, "выбор Генона" Атлантика и Аравийская пустыня суть одно. "Европа леса" - это Русь. Но Русь это еще(уже) не Европа. В житиях Русских святых "пустыней" называется лес. Это очень важно. Лес - это Троица. Православие как поклоняние Пресвятой Троице есть анти-Европа, анти-закат. "Свыше Восток". Спасение России - в Православии. Но сохранение Европы - в Исламе. Римо-Католицизм как "промежуточная форма" обречен на исчезновение (как ни жаль многого в нем). Те, кто стремится "соединить" Православие с "западным христианством", или недоумки, или преступники (в онтологическом смысле). Да будут Русь Православная и Европа правоверная. (а Евреям - Израиль)
***************
Меровингов уничтожали именно как евразийскую православную династию, а Западная империя формируется как прямая предшественница сегодняшних Евросоюза и НАТО
Современная Европа как таковая, как целостность, как геополитический субъект «зачинается» в 732 году. Миг «зачатия» - так называемая битва при Пуатье или битва при Туре, как ее иногда называют. Это было первое столкновение войск франков и мусульманских сил династии Омейядов, двигавшихся на север через Испанию. По-арабски она называется ma’arakat Balâtas-Shahudâ - «битва когорты смертников», в которой мусульмане, потерпев поражение, ушли за Пиренеи. Сегодня нам важна не сама битва. Важно, что после нее появляется слово «Европа», и появляется именно как символ противостояния исламу. Именно после битвы при Пуатье в хрониках появляются именования «европейцы» и «сарацины», противопоставленные друг другу. Европа как таковая возникает в противопоставлении исламскому миру. Оно и есть европейская судьба. Европа может быть или антиисламской, или побежденной исламом, то есть исламской. Сегодня это видно очень ясно
Но победа Европы была одновременно победой величайшей в истории узурпации. Со стороны европейцев битвой правил австразийский мажордом Карл Мартелл (606-741), сын Пипина Геристальского (635 - правл. 679-714) и отец Пипина Короткого (714 - мажордом 741 - король 768), основателей династии Пипинидов или Каролингов, взошедший на франкский престол через регицид - поголовное уничтожение исконной династии древнего Севера - Меровингов. Сам по себе крупный полководец, Карл Мартелл отказывался принять королевский титул, боясь посягнуть на священный трон «ленивых королей», как их, не понимая сути монархической власти как «неподвижного двигателя», сакрального присутствия, поименовали поверхностные историки. Однако дед его и отец действительно были одновременно и «отцами-основателями», и «отцами-похитителями».
"Создатель Европы" происходил из династии Пипинидов (которую он "пересоздал" как уже Каролингов). Внук Пипина Короткого, организовавшего в 762 году убийство законного монарха Дагоберта Второго из троянско-венедской династии Меровингов - по сути, последних легитимных правителей Запада, а затем уничтожение (регицид) всех наследников этого рода в союзе с клерикальной папской курией, и сын Карла Мартелла, выдающегося полководца, не решившегося, однако принять помазание и посягнуть на истинно царский венец, был, по сути, заложником узурпации, вынужденным довести ее до конца - к цареубийству приложилось еще и похищение имперского достоинства у православной Империи ромеев - Византии, чему предшествовало еретическое по сути искажение Символа веры совместно Пипинидами и Латеранским дворцом - знаменитое Filioque.
Меровинги придерживались, как это показал в своей книге "Длинноволосые короли" (1962) британский исследователь Дж-М. Уоллес-Хэдрилл, Восточного Православия и признавали подданство Империи при высокой степени самостоятельности Франкских королевств (в этом их политика в точности совпадала с политикой Киевских Рюриковичей). Карл Великий и Каролинги - бывшие мажордомы - вели дело к разрыву с Востоком и совершили его. Узурпация стала "двойной".
Карл прекрасно понимал, что единственной опорой ему может служить только папская курия, вместе с которой он и развернул борьбу за господство в Европе - против придерживавшихся своих древнейших традиций европейских народов с одной стороны, и Православной Империи Ромеев - с другой. Будучи королем франков (768-814), Карл в ходе начатой им и продолжавшейся до 804 г. войны с саксами, провозглашенной как поход с целью распространения христианства, фактически уничтожил этот древний народ, часть которого бежала на север, образовав там народ пруссов, а остаток был насильственно обращен в латинство. Судьбу саксонцев разделили бретонцы и особенно лужицкие славяне - их не осталось почти вообще. Подражая библейским правителям (сам Карл любил называть себя "Давидом"), Карл уничтожал вначале "священные рощи" и предметы поклонения (знаменитый Ирминсул как образ "мирового древа" у саксонцев), а затем приступал к разорению городов вместе с женщинами и детьми. Это был первый в истории Европы геноцид, в ходе которого лицо континента изменилось до неузнаваемости. В частности, таких славянских народов, как ободриты и лютичи (вильцы), просто не стало. Крайне малое число осталось от славян-сорбов. В свое время В.В.Кожинов указывал, что когда говорят о России как "тюрьме народов", забывают о том, что Европа - их кладбище.
"Дозволенный геноцид" Карла Великого в дальнейшем стал одновременно и тайным устремлением, и тайным страхом Европы, строящей на этой проблематике свою политику (от "темы холокоста" до польского "прометеизма"). Однако заметим, что на фоне уничтожения коренных европейских народов "избранного народа" он не касался. Более того, Карл вводил "еврейских мудрецов" в состав своего двора и расширял экономические права этого народа (см. С. Дубнов. "Краткая история евреев", М. 2008) Это было связано с западным "богословием замещения", утверждающим строгую преемственность истории Ветхого Завета и Христианства. Об этом много писал израильский историк религии Пинхас Полонский ("Две тысячи лет вместе" М-Иер., 2009).
Осенью 800 года Карл принял из рук папы Льва III императорскую корону. Зная, что европейская знать прекрасно осведомлена о его низком происхождении, он некоторое время делал вид, что недоволен этим, однако вскоре, заключив союз с багдадским халифом аль-Амином, начал активные действия против Византии. Только сила Запада заставила императора Михаила I признать новый титул Карла. Разорение Константинополя крестоносцами в 1204 году - прямое следствие политики, заложенной именно Карлом Великим.
Именно Каролинги - начиная еще с Пипина Короткого - первыми реально приняли ключевую западную идеологему "Священство выше Царства". В свою очередь, папская курия закрепила за собой прерогативу "делать королей". Формальные наследники Каролингов, императоры Священной Римской Империи из династии Гогенштауфенов (1138-1254), пытались это поломать, однако отвержение политических следствий католической доктрины без отвержения её догматики привело к их поражению.
После смерти Карла Великого его империя постепенно начала распадаться и уже в 911 году прекратила свое существование. История собственно Франции - это уже совсем иная история. Однако Империя Каролингов осталась как образ Единой Европы, вдохновлявший в последнее столетие создателей как Третьего рейха, так и Европейского Союза. Мы не можем не видеть жестко антиправославный и антиславянский характер этого образа. Один из ярких примеров "каролингской" политики современной Европы - ее борьба против Сербии - причём, вместе с исламистами. Наивно думать, что Россия - исключение. Поэтому для нас Карл может быть "великим" только условно.
***************
Сегодня Америка побеждает - временно! - не потому, что она в техническом, экономическом и военном смысле сильнее остальных, хотя и этого, конечно, нельзя сбрасывать со счетов. Она побеждает, прежде всего, потому, что имеет четкую, внятную и осмысленную в своем роде идеологию, в распространении которой по всему миру видит свою миссию. Это идеократическое государство, полностью перехватившее идеократический и тоталитарный инструментарий от побежденного им Советского Союза как трофей «холодной войны». Только такие государства способны побеждать. Разумеется, идеология Америки, за которой, конечно, стоит всего лишь план политического и военного господства, формально отличается от идеологии советской - всеобщее царство демократии и рыночной экономики, каковых, впрочем, в самой Америке давно нет. Однако это именно только формально. Как писал Максимилиан Волошин, «Истории потребен сгусток воль, / партийность и программы безразличны». В то же время для судьбы самой идеологии ее содержание далеко не безразлично. Оказывается, что идеология США есть на самом деле идеология самой Европы на протяжении, по меньшей мере, двух с лишним веков (со времен Французской революции), а на самом деле значительно более - ее зачатки мы находим уже в теократической утопии блаженного Августина и «Утешении философией» Боэция, в западном «христианском персонализме», антиимперском пафосе «Золотой Легенды», республиканизме гвельфов и Habeas Corpus Act’e, не говоря уже, конечно, о Реформации со всеми ее последствиями.
***************
Для Востока - и вообще «традиционного» мира - и Запада - и вообще «современного» мира - отношение к самой категории времени противоположно.
О сакральном времени о.Павел Флоренский писал: «Время должно быть ритмически расчленено, чтобы сознаваться временем. Тогда только время может быть рассматриваемо как единое. Но расчленяющие его сроки не были бы таковыми, если бы они были только сроками времени как однородной среды (выделено нами - В.К.), т.е. если бы не были качественно индивидуализированными, качественно своеобразными, каждый по-своему. Каждый срок должен быть единственным в своем роде, предельно своеобразным <…> Время, чтобы быть, должно быть пронизано началом вышевременным, сеткою вечности, дающую нам не плыть с временем и тем перестать замечать его, а стоять над временем и поэтому сознавать его текучесть». («Философия культа»).
Иными словами, в «сетке вечности» время является множественным и нелинейным (чем, кстати, оно отличается также и от чисто циклического «внеправославного», «языческого» времени). Так понимал время Православный Восток от Оригена (к сожалению, допускавшего в этих вопросах крайности) до Отцов-каппадокийцев.
Время Запада - и современного мира - течет принципиально иначе. Оно берется «как основная категория, причем одной из характеристик этого понятия считается его однородность, его универсальность. Из этого вытекает представление о единстве истории <…>» ( А.Г.Дугин. Основы геополитики, кн. 2, гл. 1, «Пространство и бытие»).
Основы западного, линейного понимания времени заложены еще в труде блаженного Августина «О Граде Божием» с его строгим, абсолютным разделением мира на град праведности и град земной, падший, под водительством Церкви (Римской) идущий вперед, к чаемому и желанному первому. В ходе последующей секуляризации «отсечение» неотмирности этого Небесного Града с неизбежностью рождает безконечное линейное движение к ускользающему будущему. Это путь Запада от Августина к Жаку Аттали (с его «взвесью» «общества новых кочевников»).
Греческий текст Символа Православной веры о Царствии Божием буквально переводится как «нет и не будет конца» (т.е. буквально - цели движения). Это в точности соответствует представлениям о времени как подвижном образе вечности, способном приобретать грани и индивидуальные черты. Кстати, о.Павел Флоренский указывает, что каждый срок в сакральном смысле должен быть «заполнен лицом, его характеризующим». В истории это и есть сакральный Царь, Император, в месяцеслове (который разбирает о.Павел - святой дня). На Руси в древнем прочтении Символа веры эти слова произносились - и сегодня произносятся старообрядцами и единоверцами - как «Егоже Царствию несть конца». Переход катехонической миссии от павшей Византии к Московскому Царству в то же время означал промыслительную радикализацию нелинейного понимания времени - в силу самого по себе русского прочтения Символа веры. «Уловленное в сеть» время само оказывается пленено катехоном, «удерживающим ныне». «Выпустить время на свободу» - и есть открыть дорогу «духовному волку», антихристу и его анти-царству, анти-империи. Однако именно это и произошло в ходе церковно-литургической реформы XVII в., когда «несть конца» было заменено на «не будет конца». Сакральное измерение времени было открыто в неопределенно-будущее состояние»; «волк духовный», или «волк мысленный» выпущен на свободу. По мере вытеснения не только сакрального, но и простого религиозного измерения такое время становится «дурной безконечностью», порабощенной идеей «прогресса». Время бывшей «Святой Руси», «града ограждения» было соединено с линейным временем Запада, после чего и календарные реформы Петра I стали неизбежны. Именно литургическая реформа сделала Россию частью модернизируемого - не в техническом, а в духовном смысле - мира. «Абсолютизация времени породила особую идею пространства, выстроенную по аналогии со временем. Это - «современное пространство» (А.Г.Дугин. «Пространство и бытие»). Это и было началом «глобализации»."