«Кыргыз, неси кумыс! Корошо-о-о». Воспоминания негламурного оккупанта. Часть I.
Продолжают поступать тревожные новости из Кыргызстана.
«Киргизия в огне, милиционеры - в стороне» http://news.mail.ru/politics/3809075/
На что не мог больше не реагировать; родное место, как-никак. Вспомнил многое, идентичное сегодняшним событиям.
Эпиграф: Орды русских варваров врывались в кыргызские города и оставляли после себя библиотеки, театры и университеты...
Русские орды побывали не только в Кыргызии, но и в других республиках бывшего СССР. (с) народное творчество
Высокое уничтожающее солнце. Золотая колючая поросль вперемешку с яркими изумрудными садовыми деревьями и кустарниками. Нависший млечный путь, подпираемый долговязыми тополями "убийцами". Тёплые, близкие холмы и далёкие, холодные, чужие горы. Первые воспоминания при слове Киргизия.
В советское время, совсем ребёнком, регулярно отбывал отпуск в Киргизской ССР. Обычно забирала бабушка-пенсионерка, реже дедушка, ветеран и пенсионер. Собирали, упаковывали и на самолёт Ту-104, или на Ту-154. Волга-такси с шашечками с уютом довозила до аэропорта, где подвозила к самому крыльцу, в виду отсутствия террористических угроз. Граждане праздно шатались по аэропорту, оставляя сумки под присмотр соседям. Никто тебя на входе не раздевал, металодетектором не сканировал.
Так исторически сложилось, СССР незаконно занимал 1/6 суши (не путать с едой), отчего в стране развитого тоталитаризма было много самых разных рейсов, на самых разных самолетах. Аэровокзалов коммунисты понатыкали по всей 1/6 много, граждане ими пользовались активно, иногда негде было присесть, приходилось в ожидании валиться на сумки и давить сваренные яйца, картошку в мундире или жаренную синюю курицу. Все знают, как заставляли тяжело страдать советских граждан в тоталитарном аду, и тут то самое, заставляли этих самых будущих авиапассажиров сдавать все сумки со снедью в багаж. При регистрации и проходе на посадку, никого до трусов не раздевали, дезодоранты, таблетки и маникюрные ножнички не отбирали, а сразу же запускали на рейс.
Путь от Томска до Фрунзе в салоне самолёта пролетал незаметно. Единственно омрачала транзитная посадка в городе Павлодар, где самолёт дозаправляли и дозаселяли. В аэропорту томились 30 минут, а затем вновь штурмовали высоты. Стюардессы были приветливы, туалет чистый. При взлёте всем раздавали специальные мятные конфетки, и я угощался ими весь полёт. Кормили и поили в полёте отменно, еда была вкусной, хотя сделанной в СССР, значит обязательно с туалетной бумагой. В салоне ни разу никого обожравшегося водкой не видел, все вели себя в рамках приличия, вероятная причина тому, половина салона сотрудников кровавой гэбни.
Бабушка, прошу заметить, пенсионер, таким образом, за год преодолевала четыре четырёхчасовых перелёта на свою кровную пенсию, после чего три месяца хлеб с лебедой не ела, а покупала в подарок диваны, шкафы и прочее барахло своим детям.
По прилёту в аэропорт Манас, ныне активно пользуемый американскими войсками, до родового гнезда довозило всё тоже зеленоглазое такси. В доме серьезный дед, давно ожидавший приезда внуков, спешил расставить вещи и быстрее дать отдохнуть с дороги. Но я обычно шел сразу на улицу, кругом были друзья.
Во Фрунзе, столице Киргизской ССР мы жили в так называемом, частном секторе, где зелёные палисадники закрывали дома, по краям дороги был арык, засаженный кустами шиповника или роз; разноцветные ухоженные заборы. На нашей улице был маленький союз: русские, турки-месхетинцы, киргизы, таджики, китайцы, евреи, казахи, белорусы, украинцы, туркмены, немцы и поляки. Вся детвора дружно играла друг с другом, и когда начинался по программе мультик, неслись смотреть в ближний дом. Помню девочку киргизку, Азалию или Зелю, которая любила водить детвору к себе, где её седой, худющий дед, обязательно в киргизкой шапке и вечно сидящий на лавочке во внутреннем дворике, что-то нам на киргизском рассказывал и смеялся. Зеля нам переводила, получались весёлые рассказы. Зеля смеялась и радовалась, а вместе с ней её родители. Или была туркменская семья, где дочку звали Роножка, старше нас, детворы, а всё равно с нами иногда играла, но Чаще следила. Однажды играли в «московские» прятки и девочка-соседка повредила ногу. У травмированной девочки дома никого не было, мама ушла на базар, и Роножка отвела её к себе за высокий синий забор, промыла ранку, измазала йодом и для верности наложила бинт. А обычно, мы к Роножке забегали попить воды или спрятаться от наказания бабушки.
По вечерам, когда спадала жара, и старшие возвращались с работы, жители улицы выходили пообщаться. Вся детвора бегала вокруг своих мам, пап, дедушек и бабушек, и не обращая на их окрики: бесилась, визжала и играла. Кто-то к кому-то шёл в гости, кто-то шёл в кино или театр. По выходным ходили вместе с соседями в славный фрунзенский цирк или в лунопарк. Это была счастливая жизнь, родная улица, дружная страна. Но наступили другие времена.
Одним летним днём, как обычно, взрослые отправили за хлебом. Встал в очередь. Подходит молодой киргиз и встаёт передо мною. Я удивился, смотрю, жду извинений. Подходит другой молодой киргиз, опять встаёт передо мною. Я уж не выдержал и спрашиваю: «Дяденька, вы не заметили, я тоже в очереди стою». Киргиз, не оборачиваясь, громогласно выдавил: «езжай в свою Россию блять и там хлеб покупай». Долго не мог поверить в увиденное и услышанное, так как вообще не представлял, что ТАКОЕ и ТАК можно сказать в НАШЕЙ стране. Хлеб всё же купил, подошёл русский старик, с ним отчего-то такое проворачивать не решились.
По осени начались избиения на улицах. Юные киргизские борцы с оккупантами толпой отлавливали вечернего прохожего и избивали. Некоторых убивали, других калечили, всегда обворовывали, последнее мысленно обставляя как «экспроприацию экспроприаторов». Так покалечили 50-летнего, здоровенного соседа, бригадира в цехе. Сосед был дикой силы человек, но толпа из двадцати юных киргизских дебилов, ставших в одночасье борцами с оккупантами, сломит любого: отбили почки, арматурой повредили позвоночник и разбили голову. Сосед очень долго после болел, больше от шока, что это происходит в НАШЕЙ стране. Когда юные киргизские борцы с оккупантами били, кричали на русском «катитесь отсюда русские свиньи». Всегда было интересно, почему кричали на русском? Что бы русским свиньям было понятней? Может уровень знания киргизского не позволял кричать на киргизском?
Киргизская шпана избивала без разбору: русских, туркок-месхетинцев, таджиков, евреев, казахов, китайцев, белорусов, украинцев, туркмен, немцев, поляков. Доставалось и неправильным киргизам, слабо знающий киргизский язык. Уж как определяли знания языка, не ясно. Может тест какой давали заполнить, али вместе со шпаной бегал профессор-филолог, всё возможно. Только как говорили сами пострадавшие неправильные киргизы, мстили за дружбу с русскими, к которым почему-то относились все национальности, кроме киргизов. Странные они киргизские борцы с оккупацией.
Некиргизы стали объединяться в группы, и отлавливать киргизскую шпану с арматурами. Начались бойни стенка на стенку. Толи сильно потрепали киргизскую шпану, толи команда пришла свыше, нападений стало меньше. Зато проявления бытовой «оккупантизации головного мозга» росло как на дрожжах.
Местная милиция и кровавая гэбня очень лояльно относилась к подобным актам, а иногда участвуя в сопротивлении оккупации, например, задерживая киргизскую шпану и тем спасая от возмездия; истории известны и другие факты. Нормальным сотрудникам органов это не нравилось, отчего многие неправильные киргизы и практически все некиргизы вынуждены были уволиться. Люди переживали, но поделать ничего не могли, все были как под гипнозом.
Погромы, нападения и бытовая «оккупантизация головного мозга» объяснялись местью за погромы в 1916 году. Тогда киргизы, доведённые до крайности казаками и мужиками-переселенцами, подняли восстание, жестоко подавленное властями. Посильную помощь властям оказали казаки и мужики-переселенцы, устраивая погромы, грабя и убивая киргизов. Часть киргизов сбежало в Китай, где страдало от голода и холода. С приходом к власти большевиков, вся давнейшая вражда стала забываться, многим киргизам, как могли, компенсировали потери, кто желал, вернулись из Китая. В сталинское время Киргизия вообще расцвела.
Но старцы горных киргизов продолжали помнить то страшное время. От отца к сыну они передавали сказания о зверствах русских, к коим причислялись все некиргизские народы. Строились заводы и фабрики, школы и детские сады, театры и цирк, дома культуры и дворцы творчества, а горные киргизы всё помнили. Киргизские ребята погибали на фронтах Великой Отечественной войны, израненными и инвалидами возвращались домой, а горные киргизы всё помнили. Прокладывались дороги и возводились электростанции, свет проводился в самые дальние уголки Киргизской ССР, а горные киргизы всё помнили. Создавались колхозы, развивалось земледелие в горных долинах, где раньше были только камни, а горные киргизы всё помнили. Каждый год в горах селью смывало несколько кишлаков и советская власть отстраивала их заново, а горные киргизы всё помнили.
И вот однажды, с наступающей ночью, с гор, спустился гордый слепой старец, национальностью - горец. Его горный осёл устал, и старец решил узнать у прохожего, как далеко до центра города. Прохожим оказался киргизский интеллигент-диссидент, возвращавшийся с вечернего собрания диссидентского актива. После недолгой беседы, интеллигенция предложила гордому кочевому крестьянству распить с ним пару пиал крепкого зеленого чаю, заодно и сыграть не своём комузе. Акын спел, после чая и сплясал, танцем поведав старую историю о погромах 1916 года. Диссидент, возрыдав, дал клятву восстановить справедливость и обличить тоталитарные преступления проклятых большевиков и наутро сам через танец поведал сию тайну своему диссидентскому активу, состоящему из руководящих работников хозяйственных, партийных и бандитских организаций. Процесс пошёл.
Первыми потянулись немцы. Сытая Западная Германия там, и «дикая», «голодная», без 140 видов колбасы, страна здесь. Плакали и не радовались отъезду; торопились, ФРГ не ждёт; дома продавали за бесценок. Расставаться с друзьями, родственниками, соседями было тяжело, но «надо» ехать. Ныне они оssi.
Затем потянулись и прочие, сначала вяло, но после Ошской резни, пободрей. В 1989 только русских в Киргизии было 916,6 тысяч человек, это 21,5 % населения, а ещё были прочие национальности, которым русский язык родной. Граждан киргизской национальности было 1/3 от всего населения Киргизской СССР. В 1999 году русских осталось 603,2 тыс. (12,5 %). Сейчас, как сообщают знакомые из Фрунзе, менее 500 тысяч человек. Большинство - старики. Поэтому, по сравнению с другими, большинство русских живут бедно.
Моя бабушка уехала в 94-м, оставив могилы деда и дальних родственников. Покинув родные места, от слёз и горя резко постарела. Продав дом с хозяйством, где всюду помнилась рука деда, бабушка отдаляла даже секунду расставания с Родиной, в слезах присев на дорожку; не в силах встать, отказывали ноги, в голове туман. Привели в чувство, увели до такси, но успокоить не смогли. В слезах добиралась до «новой» жизни, где тосковала по «старой». Так уходили оккупанты. Так же уходили немцы из под Киева, Минска, Смоленска и Москвы, румыны из Бессарабии, с Волги и Крыма, финны из Карелии, эстонцы из под Ленинграда; венгры, итальянцы, испанцы, французы. Уходили американцы, англичане, поляки, японцы, турки в 20-х, наполеоновское стадо в 1812 году и прочая нечисть.
(продолжение следует)
«Киргизия в огне, милиционеры - в стороне» http://news.mail.ru/politics/3809075/
На что не мог больше не реагировать; родное место, как-никак. Вспомнил многое, идентичное сегодняшним событиям.
Эпиграф: Орды русских варваров врывались в кыргызские города и оставляли после себя библиотеки, театры и университеты...
Русские орды побывали не только в Кыргызии, но и в других республиках бывшего СССР. (с) народное творчество
Высокое уничтожающее солнце. Золотая колючая поросль вперемешку с яркими изумрудными садовыми деревьями и кустарниками. Нависший млечный путь, подпираемый долговязыми тополями "убийцами". Тёплые, близкие холмы и далёкие, холодные, чужие горы. Первые воспоминания при слове Киргизия.
В советское время, совсем ребёнком, регулярно отбывал отпуск в Киргизской ССР. Обычно забирала бабушка-пенсионерка, реже дедушка, ветеран и пенсионер. Собирали, упаковывали и на самолёт Ту-104, или на Ту-154. Волга-такси с шашечками с уютом довозила до аэропорта, где подвозила к самому крыльцу, в виду отсутствия террористических угроз. Граждане праздно шатались по аэропорту, оставляя сумки под присмотр соседям. Никто тебя на входе не раздевал, металодетектором не сканировал.
Так исторически сложилось, СССР незаконно занимал 1/6 суши (не путать с едой), отчего в стране развитого тоталитаризма было много самых разных рейсов, на самых разных самолетах. Аэровокзалов коммунисты понатыкали по всей 1/6 много, граждане ими пользовались активно, иногда негде было присесть, приходилось в ожидании валиться на сумки и давить сваренные яйца, картошку в мундире или жаренную синюю курицу. Все знают, как заставляли тяжело страдать советских граждан в тоталитарном аду, и тут то самое, заставляли этих самых будущих авиапассажиров сдавать все сумки со снедью в багаж. При регистрации и проходе на посадку, никого до трусов не раздевали, дезодоранты, таблетки и маникюрные ножнички не отбирали, а сразу же запускали на рейс.
Путь от Томска до Фрунзе в салоне самолёта пролетал незаметно. Единственно омрачала транзитная посадка в городе Павлодар, где самолёт дозаправляли и дозаселяли. В аэропорту томились 30 минут, а затем вновь штурмовали высоты. Стюардессы были приветливы, туалет чистый. При взлёте всем раздавали специальные мятные конфетки, и я угощался ими весь полёт. Кормили и поили в полёте отменно, еда была вкусной, хотя сделанной в СССР, значит обязательно с туалетной бумагой. В салоне ни разу никого обожравшегося водкой не видел, все вели себя в рамках приличия, вероятная причина тому, половина салона сотрудников кровавой гэбни.
Бабушка, прошу заметить, пенсионер, таким образом, за год преодолевала четыре четырёхчасовых перелёта на свою кровную пенсию, после чего три месяца хлеб с лебедой не ела, а покупала в подарок диваны, шкафы и прочее барахло своим детям.
По прилёту в аэропорт Манас, ныне активно пользуемый американскими войсками, до родового гнезда довозило всё тоже зеленоглазое такси. В доме серьезный дед, давно ожидавший приезда внуков, спешил расставить вещи и быстрее дать отдохнуть с дороги. Но я обычно шел сразу на улицу, кругом были друзья.
Во Фрунзе, столице Киргизской ССР мы жили в так называемом, частном секторе, где зелёные палисадники закрывали дома, по краям дороги был арык, засаженный кустами шиповника или роз; разноцветные ухоженные заборы. На нашей улице был маленький союз: русские, турки-месхетинцы, киргизы, таджики, китайцы, евреи, казахи, белорусы, украинцы, туркмены, немцы и поляки. Вся детвора дружно играла друг с другом, и когда начинался по программе мультик, неслись смотреть в ближний дом. Помню девочку киргизку, Азалию или Зелю, которая любила водить детвору к себе, где её седой, худющий дед, обязательно в киргизкой шапке и вечно сидящий на лавочке во внутреннем дворике, что-то нам на киргизском рассказывал и смеялся. Зеля нам переводила, получались весёлые рассказы. Зеля смеялась и радовалась, а вместе с ней её родители. Или была туркменская семья, где дочку звали Роножка, старше нас, детворы, а всё равно с нами иногда играла, но Чаще следила. Однажды играли в «московские» прятки и девочка-соседка повредила ногу. У травмированной девочки дома никого не было, мама ушла на базар, и Роножка отвела её к себе за высокий синий забор, промыла ранку, измазала йодом и для верности наложила бинт. А обычно, мы к Роножке забегали попить воды или спрятаться от наказания бабушки.
По вечерам, когда спадала жара, и старшие возвращались с работы, жители улицы выходили пообщаться. Вся детвора бегала вокруг своих мам, пап, дедушек и бабушек, и не обращая на их окрики: бесилась, визжала и играла. Кто-то к кому-то шёл в гости, кто-то шёл в кино или театр. По выходным ходили вместе с соседями в славный фрунзенский цирк или в лунопарк. Это была счастливая жизнь, родная улица, дружная страна. Но наступили другие времена.
Одним летним днём, как обычно, взрослые отправили за хлебом. Встал в очередь. Подходит молодой киргиз и встаёт передо мною. Я удивился, смотрю, жду извинений. Подходит другой молодой киргиз, опять встаёт передо мною. Я уж не выдержал и спрашиваю: «Дяденька, вы не заметили, я тоже в очереди стою». Киргиз, не оборачиваясь, громогласно выдавил: «езжай в свою Россию блять и там хлеб покупай». Долго не мог поверить в увиденное и услышанное, так как вообще не представлял, что ТАКОЕ и ТАК можно сказать в НАШЕЙ стране. Хлеб всё же купил, подошёл русский старик, с ним отчего-то такое проворачивать не решились.
По осени начались избиения на улицах. Юные киргизские борцы с оккупантами толпой отлавливали вечернего прохожего и избивали. Некоторых убивали, других калечили, всегда обворовывали, последнее мысленно обставляя как «экспроприацию экспроприаторов». Так покалечили 50-летнего, здоровенного соседа, бригадира в цехе. Сосед был дикой силы человек, но толпа из двадцати юных киргизских дебилов, ставших в одночасье борцами с оккупантами, сломит любого: отбили почки, арматурой повредили позвоночник и разбили голову. Сосед очень долго после болел, больше от шока, что это происходит в НАШЕЙ стране. Когда юные киргизские борцы с оккупантами били, кричали на русском «катитесь отсюда русские свиньи». Всегда было интересно, почему кричали на русском? Что бы русским свиньям было понятней? Может уровень знания киргизского не позволял кричать на киргизском?
Киргизская шпана избивала без разбору: русских, туркок-месхетинцев, таджиков, евреев, казахов, китайцев, белорусов, украинцев, туркмен, немцев, поляков. Доставалось и неправильным киргизам, слабо знающий киргизский язык. Уж как определяли знания языка, не ясно. Может тест какой давали заполнить, али вместе со шпаной бегал профессор-филолог, всё возможно. Только как говорили сами пострадавшие неправильные киргизы, мстили за дружбу с русскими, к которым почему-то относились все национальности, кроме киргизов. Странные они киргизские борцы с оккупацией.
Некиргизы стали объединяться в группы, и отлавливать киргизскую шпану с арматурами. Начались бойни стенка на стенку. Толи сильно потрепали киргизскую шпану, толи команда пришла свыше, нападений стало меньше. Зато проявления бытовой «оккупантизации головного мозга» росло как на дрожжах.
Местная милиция и кровавая гэбня очень лояльно относилась к подобным актам, а иногда участвуя в сопротивлении оккупации, например, задерживая киргизскую шпану и тем спасая от возмездия; истории известны и другие факты. Нормальным сотрудникам органов это не нравилось, отчего многие неправильные киргизы и практически все некиргизы вынуждены были уволиться. Люди переживали, но поделать ничего не могли, все были как под гипнозом.
Погромы, нападения и бытовая «оккупантизация головного мозга» объяснялись местью за погромы в 1916 году. Тогда киргизы, доведённые до крайности казаками и мужиками-переселенцами, подняли восстание, жестоко подавленное властями. Посильную помощь властям оказали казаки и мужики-переселенцы, устраивая погромы, грабя и убивая киргизов. Часть киргизов сбежало в Китай, где страдало от голода и холода. С приходом к власти большевиков, вся давнейшая вражда стала забываться, многим киргизам, как могли, компенсировали потери, кто желал, вернулись из Китая. В сталинское время Киргизия вообще расцвела.
Но старцы горных киргизов продолжали помнить то страшное время. От отца к сыну они передавали сказания о зверствах русских, к коим причислялись все некиргизские народы. Строились заводы и фабрики, школы и детские сады, театры и цирк, дома культуры и дворцы творчества, а горные киргизы всё помнили. Киргизские ребята погибали на фронтах Великой Отечественной войны, израненными и инвалидами возвращались домой, а горные киргизы всё помнили. Прокладывались дороги и возводились электростанции, свет проводился в самые дальние уголки Киргизской ССР, а горные киргизы всё помнили. Создавались колхозы, развивалось земледелие в горных долинах, где раньше были только камни, а горные киргизы всё помнили. Каждый год в горах селью смывало несколько кишлаков и советская власть отстраивала их заново, а горные киргизы всё помнили.
И вот однажды, с наступающей ночью, с гор, спустился гордый слепой старец, национальностью - горец. Его горный осёл устал, и старец решил узнать у прохожего, как далеко до центра города. Прохожим оказался киргизский интеллигент-диссидент, возвращавшийся с вечернего собрания диссидентского актива. После недолгой беседы, интеллигенция предложила гордому кочевому крестьянству распить с ним пару пиал крепкого зеленого чаю, заодно и сыграть не своём комузе. Акын спел, после чая и сплясал, танцем поведав старую историю о погромах 1916 года. Диссидент, возрыдав, дал клятву восстановить справедливость и обличить тоталитарные преступления проклятых большевиков и наутро сам через танец поведал сию тайну своему диссидентскому активу, состоящему из руководящих работников хозяйственных, партийных и бандитских организаций. Процесс пошёл.
Первыми потянулись немцы. Сытая Западная Германия там, и «дикая», «голодная», без 140 видов колбасы, страна здесь. Плакали и не радовались отъезду; торопились, ФРГ не ждёт; дома продавали за бесценок. Расставаться с друзьями, родственниками, соседями было тяжело, но «надо» ехать. Ныне они оssi.
Затем потянулись и прочие, сначала вяло, но после Ошской резни, пободрей. В 1989 только русских в Киргизии было 916,6 тысяч человек, это 21,5 % населения, а ещё были прочие национальности, которым русский язык родной. Граждан киргизской национальности было 1/3 от всего населения Киргизской СССР. В 1999 году русских осталось 603,2 тыс. (12,5 %). Сейчас, как сообщают знакомые из Фрунзе, менее 500 тысяч человек. Большинство - старики. Поэтому, по сравнению с другими, большинство русских живут бедно.
Моя бабушка уехала в 94-м, оставив могилы деда и дальних родственников. Покинув родные места, от слёз и горя резко постарела. Продав дом с хозяйством, где всюду помнилась рука деда, бабушка отдаляла даже секунду расставания с Родиной, в слезах присев на дорожку; не в силах встать, отказывали ноги, в голове туман. Привели в чувство, увели до такси, но успокоить не смогли. В слезах добиралась до «новой» жизни, где тосковала по «старой». Так уходили оккупанты. Так же уходили немцы из под Киева, Минска, Смоленска и Москвы, румыны из Бессарабии, с Волги и Крыма, финны из Карелии, эстонцы из под Ленинграда; венгры, итальянцы, испанцы, французы. Уходили американцы, англичане, поляки, японцы, турки в 20-х, наполеоновское стадо в 1812 году и прочая нечисть.
(продолжение следует)