В чужих руках - 4 (окончание)
Рисунок: Mrzyk & Moriceau
http://sz-magazin.sueddeutsche.de/texte/anzeigen/43965/2/1
Ханс-Христиан Прештиен - бывший судья по семейным делам: У меня большие проблемы с понятием "благополучие ребенка", лежащим в центре правоотношений родителей и детей. Конкретизация понятия превращает процесс о правах ребенка в настоящую лотерею. Как оно будет применено к маленькому гражданину социальными работниками, судьями или экспертами, просто не предсказуемо. Кто руководствуется "благополучием ребенка", всегда кладет в основу свой масштаб ценностей, свои субъективные представления. Велика опасность, что такие решения делают положение ребенка и его семьи хуже, чем до вмешательства. Благодаря этому теряется возможность выбирать конкретные действия по поддержке ребенка со стороны ответственных лиц в качестве образцов для подражания.
Томас Зашенбрекер - адвокат по семейным делам: Система, якобы заботящаяся о благополучии ребенка, часто доводит их родителей до безумия. Как будто к самым кровным интересам детей не относится благополучие и их родителей. Количество изъятий под опеку растет, но политиков, похоже, это мало интересует.
Лоре Пешель-Гутцайт - адвокат по семейным делам, бывший сенатор по вопросам правосудия: Прямо на твоих глазах государство все больше вмешивается в семьи. В отличие от принудительного воспитания детей времен национал-социализма в нынешней Германии существует конституционно закрепленный консенсус о том, что мы не хотим никакого государственного воспитателя, равно как и "серого кардинала" в форме структур по оказанию помощи несовершеннолетним. Ребенок имеет право на родителей, а вовсе не на самых лучших родителей. Родители также входят в понятие судьбы человека.
Уве Йопт - профессор психологии, эксперт: Вопрос для меня стоит следующим образом - кто защитит ребенка от его защитников? Кроме жалобы в порядке надзора иной формы контроля за ЮА не существует. Служащие ЮА всегда заявляют, что их контролирует суд. Но как суд должен контролировать своего важнейшего помощника?
Урсула К. - мать Фарука (случай 1): Я снова забеременела и перед родами второго сына переехала в Бремен. К совершенной разнице с Вехтой сотрудники местного ЮА мне помогли. Они отнеслись ко мне всерьез и внесли в свои планы. Я очень благодарна им за это. Уже пару месяцев я имею исключительные родительские права на Фарука. С Юсуфом больше никаких отношений. Все это в прошлом. В первые дни, когда Фарук снова был со мной, в моем квартале состоялся праздник фонарей. Я проплакала всю процессию, потому что так была счастлива держать на руках двух детей вместо одного. Я была просто нормальной матерью среди многих. Я могла наверстывать все то, что хотела делать для Фарука: есть с ним мороженое, ходить в зоопарк, отводить в детский сад, утешать его, когда он плачет.
Фарук - смышленый маленький человечек. Он хорошо вжился в Бремен. Но вся эта катавасия не прошла для него бесследно. Если он что-то не получает или не понимает, что ему говорят, он моментально становится крайне неуверенным. Он потерял свое первичное доверие к окружающему миру. Я думаю, это последствие того, что он в своей еще короткой жизни должен был часто менять ухаживающих за ним лиц.
Карин Э. - мать Клаудии (случай 2): Мы узнали, что Клаудиа вместе с прочими обитателями приюта совершает экскурсии в парк Зольтау. Я заняла позицию на входе, друг сидел в машине наготове. Когда я увидела Клаудию, то закричала: беги к машине! Она понеслась, сломя голову, но следом за ней побежал и попечитель. Клаудия запрыгнула на заднее сиденье, я тоже, но попечителю удалось вытащить ключ зажигания. Вызванный полицейский потребовал, чтобы Клаудия и я вышли из машины. Когда мы отказались, он протиснулся в окно, грубо схватил меня за руку и вывернул ее. По его словам, он позвонил судье и получил разрешение на применение силы к нам обеим. Тогда Клаудия вышла из машины. Я же получила жалобу за сопротивление представителю власти.
Ральф С. - отец Лизы (случай 3): Из-за бесчеловечного отношения приюта и ЮА к моей маленькой Лизе я обратился за помощью в общий районный суд. 6 февраля 2013 года он постановил, вопреки сопротивлению приюта и ЮА, о немедленном возвращении Лизы ее матери и мне. Как я обрадовался этому, ведь приют с ЮА элементарно нарушали как права моей дочери, так и мои права отца. Поэтому я хочу обе эти организации привлечь к ответу. Я требую как компенсации за причиненный моральный ущерб, так и возмещения понесенных расходов, и я готов ради этого жаловаться в любые инстанции. Только адвокаты, вернувшие дочь из незаконного пребывания в приюте, обошлись мне в 20 тысяч евро. Я делаю это не только ради себя, но и ради других людей, финансово обеспеченных хуже меня. Они не могут позволить себе дорогих адвокатов и беззащитны перед системой.
Линда Н. - мать Анны (случай 4): Несколько месяцев спустя после пребывания дома Анна получила повестку в верховный земельный суд. Судьи настаивали на том, что Анна должна получить помощника-воспитателя. Она должна была встретиться с женщиной и решить, будет ли с ней продолжать отношения.
Анна Н.: Женщина вообще не имела понятия о моем деле, она не знала ни меня, ни документы. Она лишь сказала, что ЮА полагает, мы должны встречаться два раза в неделю. Я сейчас учусь в 11-м классе, готовлюсь к выпускным экзаменам, поэтому свободного времени у меня нет. Я спросила, как она представляет себе, чем мы будем заниматься в ее часы. Та ответила, что мы могли бы пить кофе или ходить в кино. Все это я отклонила. Но ЮА и суд по-прежнему считают, что это не мое решение, а моей матери.
Линда Н.: Суд снова лишил меня права на здравоохранение ребенка, потому что Анна отклонила помощницу-воспитателя. Я уже знала двоих судей из трех - это были те самые, что год назад отобрали у меня родительские права. Они снова сослались на прежнее заключение эксперта, которое федеральный конституционный суд отклонил как несостоятельное. Мой адвокат считал, что либо мы согласимся на это, скрепя сердце, либо снова подадим жалобу в конституционный суд. Но денег у меня уже больше не было.
Анна Н.: За время нахождения в приюте я сильно отстала в школе. Сейчас я снова на коне, и даже по математике, всегда дававшейся мне тяжело, имею три с плюсом. Но чего я так и не могу понять, это почему сотрудники ЮА прсто не оставят меня в покое?
Гвидо В. - отец Ларисы (случай 5): Верховный земельный суд в Кельне отменил решение земельного суда, после чего я уже не имел права критиковать ЮА. Маленькая, но победа. Но в эту судебную войну я вложил более 45 тысяч евро. И не вижу свою дочь уже два с половиной года.
У Югендамт руки длиннее, они могут стереть в порошок любого, кто встанет им на пути. С моей точки зрени, ЮА за свое невежество и бездействие несет часть вины за безысходную ситуацию с моей дочерью. Этот процесс нарушил близкие отношения с ней. И веру в то, что в нашей стране еще есть справедливость.
Штефани Р. - воспитательница Луки (случай 6): Слова Луки о том, что он хочет снова жить со мной, пришлись совсем не по вкусу психологу и воспитательнице приюта. Мне сообщили, что с того времени, как Лука стал общаться со мной, он стал менее спокойным. Я пробудила в нем ложные надежды. И мне снова отказали в посещениях. Я не видела его уже восемь месяцев. Мне тяжело это понять, ведь, в конце концов, я педагог по особым случаям, уже многие годы ухаживаю за детьми, нуждающимися в интенсивном уходе. Различные ЮА подтверждали, что я очень хорошо работаю.
Карин Э. - мать Клаудии (случай 2): Несколько недель спустя мы поехали к школе Клаудии. Было семь часов утра, я встала за деревом. Ко мне подошла женщина, представилась руководительницей приюта и сказала, чтобы я исчезла. Клаудии хорошо в приюте, лишь после разговоров со мной ей становится плохо. Я ответила, что знаю, что Клаудии плохо. Кроме того, я не признаю решение суда, и все еще лицо, обладащее родительскими правами. В ответ я получила угрозу, что если не буду слушаться, Клаудию отправят на психиатрическое лечение. Затем женщина ушла в здание школы. Вскоре после этого с боковой улицы вышла Клаудия. Увидев меня, она опрометью кинулась к машине. Руководительница приюта кричала: Клаудия, не садись в машину! Однако она села, и мы уехали оттуда. Это было словно в детективе, мы привезли ее в надежное место, где она и живет с тех пор.
Сейчас ей 16 с половиной, и она охотно закончила бы школу, как только сможет жить дома. Недавно судья издала постановление, согласно которому она может быть задержана в любое время, в том числе с применением силы. С той поры я боюсь, что ЮА поместит Клаудию за границу. Здесь, в округе Райн-Зиг, возможно всё: недавно наше ЮА поместило 13-летнего в семью в Киргизстане. В газетном сообщении про этот случай говорилось, что Министерство иностранных дел предостерегает от поездок туда, по всей стране возможны массовые беспорядки. Такое вот благополучие ребенка.
Меня обвиняют в том, что я держу дочь на нелегальном положении, не позволяя ее задержать. Один знакомый посоветовал мне всегда иметь с собою зубную щетку - на случай ареста полицией "лица, отказывающегося выполнить процессуальную обязанность". Я не могла и представить себе, что когда-либо попаду в такую ситуацию. Как и мой отец. До выхода на пенсию он был начальником полицейского участка.