Так где же она, Европа?
Когда я выхожу на пробежку к речке из своего дома, мой взгляд часто останавливается на велосипедном указателе, на котором значится Wasserbillig (L) 12 km. Именно столько разделяет меня, живущего неподалеку от центра немецкого города Трир, расположенного на юго-западе страны, и государственную границу Германии с Люксембургом.
Близость Люксембурга в Трире очень ощутима: в городе довольно мало автозаправок, ибо большинство населения заправляется по значительно более низким ценам в соседней стране, а желтые госзнаки Люксембурга бросаются в глаза в потоке машин на улицах города и на парковках, так как многие люксембургцы оселяются здесь со своими семьями из-за доступной стоимости жилья. Трир же, в свою очередь, является немецким городом с одним из самых высоких показателей курящих баров на душу населения - традиционно в Трире курят гораздо больше, чем в среднем по стране, ибо Люксембург - не только бензиновый, но и табачный рай западной Европы.
В кругу моих друзей и знакомых довольно много тех, кто работает или хотя бы однажды работал в Люксембурге. Многие мотаются в столицу соседнего государства на концерты больших звезд, пригласить которых нашему провинциальному городку не по карману. Себя я бы отнес к частым гостях тамошней национальной филармонии, в которой практически беспрестанно проходят высокоуровневые концерты классической и современной музыки.
За сто километров к югу от Трира соседняя немецкая земля Саар граничит с вот уже более 60 лет снова французской Лотарингией. Недавно по первому каналу общенационального ТВ показывали сборник коротких документальных короткометражек о всех 16 федеральных землях. В одной из них речь шла о селе на этой самой границе Саар - Лотарингия, Германия - Франция. Граница проходит попросту посреди села. Магазинов нет. Около 7 утра с немецкой стороны пекарь привозит свежии булочки, за ним молочник - молоко. Ближе к 10 часам на французской стороне из другого края появляются свежие багеты. В селе два мэра, две почты, два отряда пожарников. Одни не могут воспользоваться гидрантом других - в этих двух государствах разные стандарты труб и шлангов. Коммуникация мэрам двух сел дается нелегко: французский градоначальник лишь отрывками понимает немецкую речь коллеги. Но они пытаются налаживать контакт, однако сами спрашивают друг друга: для кого? Живущие за 2-3 километра друг от друга школьники-ровесники из одного и того же села, являющиеся граждами двух разных стран, видели друг друга, может, однажды, но никогда не разговаривали. Одни не учат в школе французского или учат его плохо, другие знают на немецком лишь пару слов. Здесь нет даже намека на физическую границу, но граница ментальная кажется пропастью.
Эти две истории - пример двух Европ. Обе западные. В одной интеграция удалась и работает полным ходом, в другой она - ежедневные хлопоты пары-тройки местных чиновников, которые уже десятилетиями пытаются наладить кооперацию между двумя странами, но получается лишь с натяжкой.
Это он - реальный Европейский Союз, объединение во имя большой светлой мирной идее, результат которого, после более чем 50 лет со дня создания, ограничивается зачастую лишь общей валютой и свободным передвижением, чисто рациональными, прагматичными выгодами, которые с красивыми словами об общих ценностях имеют очень мало общего.
Я большой сторонник объедененной Европой и я с горем смотрю, как в парламенты западноевропейских государств от выборов к выборам все увереннее пробиваются антиевропейские силы - они есть в парламентах Франции, Бельгии, Италии, Нидерландов, Дании, Великобритании. Я с горем терпеливо выслушиваю стереотипные шутки среднестатистических немцев о французах, их вездесущие багеты и небритые подмышки, громкие и бессмысленные рассказы французов об их гордой нации и героической истории, истории моего английского друга, который в порядке вещей говорит о поездке в Германии как о визите «в Европу». И вот когда я все это вижу, то понимаю, что эта прекрасная большая идея единой Европы еще столь далека от реализации, даже здесь, в ее сердце, на Западе. И как бы это ни грустно было признавать, но восточное расширение ЕС в таких условиях ну совершенно далеко от того, что происходит в головах людей здесь, на Западе. Я говорю о простых людях, не о тех, кто ходит в университеты, а таких ведь ну максимум 20-25%. Я говорю о тех, кто продает мне по утрам свежий хлеб и горячий кофе, кто убирает улицы и расставляет рождественские ёлки, кто друдится на табачной фабрике и развозит посылки. Об этих людях, о работягах я говорю.
Эти люди не знают, где находится Литва, Польша или Хорватия. Они не могут отделить в своем восприятии мира Чехию от Венгрии и Украины. Это все для них «Восточный блок», вчерашний Советский Союз, и они искренне удивятся, если Вы завтра им скажете, что ни Польша, ни Венгрия никогда частью этого союза не были. Я не хочу их обидеть, они делают это не со зла. В их незнании виновных нет - есть лишь множество факторов, которые это незнание им обеспечили: от национальной ориентированности политиков в надежде на избирательные дивиденды через транслирующие темы этой политики медиа и до традиционно консервативной системы образования.
Я хочу, чтобы Украина двигалась в Европейское Сообщество. У Украины действительно нет другой перспективы, у нее слишком опасное географическое положение, а северный сосед не способен избавится от диктатуры, которая пока не ведет к добру не в самом России, ни где-либо еще на этой планете.
Но при всем этом я знаю, что вместе в добрыми жестами восточного расширения строить Европу такими же темпами и с таким же напором по-прежнему нужно и здесь, ибо иначе светлой идеи и общих ценностей ЕС не достигнет никогда.