А в тюрьме моей темно...
Очень хочется спать. Все время. Третья неделя 6-недельного рабочего марафона, полет нормальный это ужас что такое. В Голландии ставка психолога - 36 часов, то есть 4,5 рабочих дня. У психолога работа вредная и дорогая, поэтому работать полную неделю ему не показано. Но деваться некуда. Отделение лихорадит и колобродит, печально видеть мрачные лица персонала. В чем проблема? Категорически неясен конечный потребитель нашего продукта.
Мужская тюрьма Фюхта, отделение рецидивистов, тоже производит некий продукт. Если верить официальной версии, то этот продукт - интервенции, изменяющие поведение. Ключевое слово - мотивирующее лечение. Стало быть, мы берем заключенного, рецидивиста, мотивируем-мотивируем-мотивируем, переворачиваем на другую сторону, еще мотивируем, доводим до готовности напильником и вовзращаем обществу. Мы, по идее, возвращаем его обществу с жильем, которое обеспечивает мэрия, и с плазменным телевизором в нем. Не спрашивайте меня, зачем рецидивисту плазменный телевизор - но это обязательная часть программы исправления.
***
Небольшое отступление. Не так давно у меня в кабинете сидел марроканец, кокаиновый дилер, выпущенный в так называемую внешнюю фазу (заключенный живет в обществе, проходит, если нужно, лечение и находится под наблюдением). Его направили в специальное сообщество бывших маргиналов. Он высидел там три дня. Через три дня, после большого кокаинового запила, его направили обратно. Он сидел передо мной, кудрявый, пучеглазый, эдакий херувим-переросток, и просто кипел от возмущения: "Представляете, мне выделили комнату и почти не дали мебели!!! Мне дали только диван, телевизор и журнальный стол!!! Первую ночь мне пришлось спать на матрасе (в голосе зазвучали слезы), на голом полу! Разве я мог не употребить?!". Я устало слушала и вспоминала, как мы с няней Леной в феврале прошлого года спали на полу и ели на детском столике несколько недель - пока, наконец, я не смогла организовать поездку за мебелями. А еще я работала. Я не стала ему этого говорить. Работа - это концепция, которая недоступна его пониманию.
***
Так вот, согласно основной линии партии, наша цель - изврат возврат исправленного заключенного в общество. Вся система придумана и продумана под это. Отпуска в выходные, помещение в клинику, наркологическую или психиатрическую, доступ к работе, образованию, тренингам определенных навыков. Отлично. Но есть одно, как в армянском мультфильме "Ух ты. говорящая рыба!", мааааааленькое условие, целиком и полностью выросшее из специфической общественной культуры и сознания Голландии - заключенный должен быть lief (милый). Aardig (приятный в общении) он должен быть. И даже в этом случае система может не сработать.
В результате заключенный, которому наобещали целую кучу плюшек за согласие принять статус рецидивиста и участвовать в программе исправления, сидит и ждёт. Неделями, месяцами. Система скрипит. Ничего не происходит. Заключённый выражает недовольство. Громко. Очень громко. Или покупает прямо тут, на отделении, самый качественный гаш, и расслабляется. Его уличают и запирают в камере на неделю. Он звереет еще больше. "Вы же мне обещали!" - "Мы тебе ничего не обещали!".
Я помню, как шоколадный кругленький антильянец плакал у меня в кабинете, его пухлые губы и всеё доброе круглое лицо дрожало и сминалось складками - мэрия взяла на себя оьязательства предоставить ему жилье. К моменту его освобождения, который был известен заранее, мэрия сказала, что жилья не будет. Не будет и все. Что-то не срослось. В последний момент ситуация как-то разрешилась, но даже день освобождения был омрачен тем. что Бюро Селекции, занимающееся офицальным перераспределением заключённых из пункта А в пункт Б, что-то напутало в бумагах, и антильянцу сообщили, что в официальный день осовбождения на свободу он не выйдет. Куда ж без бумаг на свободу.
Создаётся впечатление, что мы не рецидивистов тут соьрались мотивировать. Что мы избавили общество на 2 года (столько длится стандартный срок отсидки для рецидивистов) от его самых неудобных членов, и всё остальное - лишь, как любит говорить мой муж, "изображение бурной деятельности".
С точки зрения широкой общественности, ISD-maatregel - так по-голландски именуется рецидивистский статус - работает прекрасно. В стране на 30% снизилась преступность. Это огромная цифра. Однако, рано или поздно все эти люди выйдут на свободу. ПРимерно через 4-5 лет, по моми оценкам, накопится критическая масса, и произойдет взлет преступности. Все эти ребята, которые сейчас кричат от бессилия и отчаяния у меня в кабинете - потому что это одно из немногих мест, где им позволено кричать - освободятся. Я не исключаю, что кто-то из низ захочет лично побеседовать с чиновником, потерявшем его бумаги на освобождение...
Мужская тюрьма Фюхта, отделение рецидивистов, тоже производит некий продукт. Если верить официальной версии, то этот продукт - интервенции, изменяющие поведение. Ключевое слово - мотивирующее лечение. Стало быть, мы берем заключенного, рецидивиста, мотивируем-мотивируем-мотивируем, переворачиваем на другую сторону, еще мотивируем, доводим до готовности напильником и вовзращаем обществу. Мы, по идее, возвращаем его обществу с жильем, которое обеспечивает мэрия, и с плазменным телевизором в нем. Не спрашивайте меня, зачем рецидивисту плазменный телевизор - но это обязательная часть программы исправления.
***
Небольшое отступление. Не так давно у меня в кабинете сидел марроканец, кокаиновый дилер, выпущенный в так называемую внешнюю фазу (заключенный живет в обществе, проходит, если нужно, лечение и находится под наблюдением). Его направили в специальное сообщество бывших маргиналов. Он высидел там три дня. Через три дня, после большого кокаинового запила, его направили обратно. Он сидел передо мной, кудрявый, пучеглазый, эдакий херувим-переросток, и просто кипел от возмущения: "Представляете, мне выделили комнату и почти не дали мебели!!! Мне дали только диван, телевизор и журнальный стол!!! Первую ночь мне пришлось спать на матрасе (в голосе зазвучали слезы), на голом полу! Разве я мог не употребить?!". Я устало слушала и вспоминала, как мы с няней Леной в феврале прошлого года спали на полу и ели на детском столике несколько недель - пока, наконец, я не смогла организовать поездку за мебелями. А еще я работала. Я не стала ему этого говорить. Работа - это концепция, которая недоступна его пониманию.
***
Так вот, согласно основной линии партии, наша цель - изврат возврат исправленного заключенного в общество. Вся система придумана и продумана под это. Отпуска в выходные, помещение в клинику, наркологическую или психиатрическую, доступ к работе, образованию, тренингам определенных навыков. Отлично. Но есть одно, как в армянском мультфильме "Ух ты. говорящая рыба!", мааааааленькое условие, целиком и полностью выросшее из специфической общественной культуры и сознания Голландии - заключенный должен быть lief (милый). Aardig (приятный в общении) он должен быть. И даже в этом случае система может не сработать.
В результате заключенный, которому наобещали целую кучу плюшек за согласие принять статус рецидивиста и участвовать в программе исправления, сидит и ждёт. Неделями, месяцами. Система скрипит. Ничего не происходит. Заключённый выражает недовольство. Громко. Очень громко. Или покупает прямо тут, на отделении, самый качественный гаш, и расслабляется. Его уличают и запирают в камере на неделю. Он звереет еще больше. "Вы же мне обещали!" - "Мы тебе ничего не обещали!".
Я помню, как шоколадный кругленький антильянец плакал у меня в кабинете, его пухлые губы и всеё доброе круглое лицо дрожало и сминалось складками - мэрия взяла на себя оьязательства предоставить ему жилье. К моменту его освобождения, который был известен заранее, мэрия сказала, что жилья не будет. Не будет и все. Что-то не срослось. В последний момент ситуация как-то разрешилась, но даже день освобождения был омрачен тем. что Бюро Селекции, занимающееся офицальным перераспределением заключённых из пункта А в пункт Б, что-то напутало в бумагах, и антильянцу сообщили, что в официальный день осовбождения на свободу он не выйдет. Куда ж без бумаг на свободу.
Создаётся впечатление, что мы не рецидивистов тут соьрались мотивировать. Что мы избавили общество на 2 года (столько длится стандартный срок отсидки для рецидивистов) от его самых неудобных членов, и всё остальное - лишь, как любит говорить мой муж, "изображение бурной деятельности".
С точки зрения широкой общественности, ISD-maatregel - так по-голландски именуется рецидивистский статус - работает прекрасно. В стране на 30% снизилась преступность. Это огромная цифра. Однако, рано или поздно все эти люди выйдут на свободу. ПРимерно через 4-5 лет, по моми оценкам, накопится критическая масса, и произойдет взлет преступности. Все эти ребята, которые сейчас кричат от бессилия и отчаяния у меня в кабинете - потому что это одно из немногих мест, где им позволено кричать - освободятся. Я не исключаю, что кто-то из низ захочет лично побеседовать с чиновником, потерявшем его бумаги на освобождение...