Симпозиум по профилактике суицида: заключение.
Вернулась. Очень устала, но очень довольна - давно не получала столько важной и интересной информации сразу.
Что произвело наибольшее впечатление: пожалуй, два эпизода. Профессор Egberts, молодой худенький фармаколог с тонзурой ранней лысины, самолично пробует все препараты, в исследованиях которых принимает участие. Ибо, говорит, хочу знать, что, собственно, испытывает пациент, принимая препарат (гомеопат во мне орет: "Прувинг! Аллопатический прувинг!" и бьется в экстазе).
Второй - пожилой тюремный психиатр, с седой бородкой а-ля доктор Фрейд и усталым печальным лицом (upd.: это Frank van Ree, одни из стаейших и известенйших психиатров Голландии, автор нескольких популярных книг о психиатрии), говорит: "Я думаю, что иногда суицид - это единственный выход. Я думаю, что иногда наша задача - не мешать. Однажды я помог женщине совершить суицид, потому что я считал, что это правильно." И он рассказывает историю о молодой женщине, страдавшей чрезвычайно сильной депрессией с соматическим отягощением - у нее была тяжелая почечная болезнь. Она хотела уйти из жизни, и попыталась отравиться газом, вместе со своими двумя маленькими сыновьями. Мальчики умерли, а она выжила и попала в тюрьму. Девять месяцев она мучалась, не находила себе места и ежедневно говорила врачу: "Я хочу к моим сыновьям, я хочу умереть". И в конце концов сделала это. "Как вы помогли ей?" - спросили психиатра. "Я подписал ей разрешение на выходной (в голландских тюрьмах выходной дома - обычная практика при хорошем поведении заключенного), хотя знал, зачем она его попросила. Она поехала домой и дома отравилась газом. Когда ее нашли, рядом с ней лежала записка: "Спасибо Вам".
В аудитории минуты три стояла гробовая тишина.
Я после этого много думала, как я отношусь к суициду. И поняла, что мне непонятно. Что по сути, я согласна с тем, что говорил этот доктор. Вообще и планетарно, каждый имеет право выбора, заставить жить никого нельзя, это не просто негуманно, это агуманно. В реальности только в рамках частной практики я веду нескольких клиентов с высоким риском суицида - не говоря уже о тюрьме, и настроена бороться за каждого до самого конца. Как-то все непросто.
Что произвело наибольшее впечатление: пожалуй, два эпизода. Профессор Egberts, молодой худенький фармаколог с тонзурой ранней лысины, самолично пробует все препараты, в исследованиях которых принимает участие. Ибо, говорит, хочу знать, что, собственно, испытывает пациент, принимая препарат (гомеопат во мне орет: "Прувинг! Аллопатический прувинг!" и бьется в экстазе).
Второй - пожилой тюремный психиатр, с седой бородкой а-ля доктор Фрейд и усталым печальным лицом (upd.: это Frank van Ree, одни из стаейших и известенйших психиатров Голландии, автор нескольких популярных книг о психиатрии), говорит: "Я думаю, что иногда суицид - это единственный выход. Я думаю, что иногда наша задача - не мешать. Однажды я помог женщине совершить суицид, потому что я считал, что это правильно." И он рассказывает историю о молодой женщине, страдавшей чрезвычайно сильной депрессией с соматическим отягощением - у нее была тяжелая почечная болезнь. Она хотела уйти из жизни, и попыталась отравиться газом, вместе со своими двумя маленькими сыновьями. Мальчики умерли, а она выжила и попала в тюрьму. Девять месяцев она мучалась, не находила себе места и ежедневно говорила врачу: "Я хочу к моим сыновьям, я хочу умереть". И в конце концов сделала это. "Как вы помогли ей?" - спросили психиатра. "Я подписал ей разрешение на выходной (в голландских тюрьмах выходной дома - обычная практика при хорошем поведении заключенного), хотя знал, зачем она его попросила. Она поехала домой и дома отравилась газом. Когда ее нашли, рядом с ней лежала записка: "Спасибо Вам".
В аудитории минуты три стояла гробовая тишина.
Я после этого много думала, как я отношусь к суициду. И поняла, что мне непонятно. Что по сути, я согласна с тем, что говорил этот доктор. Вообще и планетарно, каждый имеет право выбора, заставить жить никого нельзя, это не просто негуманно, это агуманно. В реальности только в рамках частной практики я веду нескольких клиентов с высоким риском суицида - не говоря уже о тюрьме, и настроена бороться за каждого до самого конца. Как-то все непросто.