В очередь, сукины дети!
Ненавижу очереди. Очередь была неотъемлемой частью советского бытия. Самое мерзкое воспоминание - это когда кто-то наваливается тебе на спину, а еще хуже - упирает в тебя костяшки пальцев. Типа держит ‘personal space’ и очередь двигает. В детстве терпела - нам слова не давали. А во взрослом состоянии просто дала одной тетке по руке с размаху. Вот она возмутилась! Но я еще больше возмутилась: «Не смейте ко мне прикасаться!» Надеюсь, у тех людей давно отсохли костяшки, и они все умерли.
В сегодняшней жизни одно из немногих мест, где еще бывают очереди, это аэропорт.
Однако Наши и Ненаши ведут себя в очередях по-разному. Советское бытие определило сознание. Наш человек, который в булочную на такси не ездил, генетической памятью уверен, что очереди можно не дождаться - кончится хлеб, сахар, сапоги, сиденья в самолетах, сами самолеты, в конце концов.
Иностранцам делают ленточный лабиринт - они идут змейкой и (по справедливости) подходят к освободившейся стойке. От начала змейки до стойки - несколько шагов. Наши не терпят прогалов в очереди, очередь должна быть плотной, чтоб никто не просочился. Если есть промежуток, наш человек влезет в него сам. Поэтому Нашим змейку не делают. 4 стойки - 4 очереди. За 2 часа до вылета регистрация еще не началась, стоит 4 длиннющих хвоста, но я знаю, что переживать не о чем - все там будем.
Наши люди подходят и всей семьей встают сразу в 4 очереди. Ну уж в две, как минимум. По мере продвижения все перебегают друг к другу, из одной очереди в другую, тем самым обеспечивая равномерное сокращение количества ожидающих в каждой очереди. Мы стояли практически в конце, никуда не перебегали, и получили желанные места у окна и у прохода в первых рядах салона.
На Security check оказалось много рамок. Кроме умения тереться о спину впередистоящего, тут требуется еще быстро раздеться/разуться и сообразить, в какое корыто что сложить. Наши без опыта тормозят. Пройдено.
А там раздолье Duty Free, и никто не знает, что впереди еще одно испытание: один (!) сотрудник паспортного контроля. Хвост - человек 200. Движемся быстро. Основания для паники нет: на родину выпускают всех, мы уже зарегистрировались, без нас не улетят. Но Наш человек верит в неизбежность зла (и оно с ним случается - читайте дальше). Поэтому мне приходится разгонять любопытствующих, подбирающихся к началу очереди, (был такой прием «Я только спросить»), размахивая красной (пока еще) паспортиной («Всем только спросить. Все туда же»).
Однако я не уследила - пролезла одна тетка, позвала девочку и бабушку. Все втроем они вклинились к окошку и были проштампованы. Ненаш парень передо мной недоуменно развел руками. Где ему понять, что самолеты могут кончиться?
Мы тоже получаем штампы, и вдруг я вижу ту тетку. Она в сильнейшем беспокойстве мечется перед шлюзом/клапаном, который не пускает обратно тех, кто уже выпущен в межгосударственное пространство. У выхода на посадку слышу, как она кудахчет, что оставила сумку на ленте. Потом пихает девочку как единственную англоговорящую в семье, чтобы та объяснила. Девочка помнит слово bag, но «лента» ей не дается, она пытается соорудить фразу «on the lent», чем окончательно запутывает сотрудников аэропорта. В другой ситуации я бы и подсказала девочке ‘security check’, но тут злорадство взяло верх.
- Кошелки потеряли кошелку, - говорю подруге, - есть бог на свете. Ибо нехрен! Лезть без очереди. Вряд ли их барахлишко будут искать.
- А вдруг там документы? - предполагает подруга.
- Какие документы? Они же все контроли прошли.
Не одни мы в самолете были посвящены в трагедию. Оказалось, в кошелке действительно были документы: девочкино свидетельство о рождении и дедушкино - о смерти… Отбросив злорадство, рассуждая здраво - именно этим людям надо было постоять в очереди. Возможно, тогда они бы раньше чухнули, что не досчитываются вещей. Тогда не пришлось бы на уши ставить весь аэропорт.
Испанцы проявили чудеса понимания и оперативности; сумку нашли и обещали доставить курьерской почтой (интересно, кто этот DHL будет оплачивать?), а троицу носителей травмы поколений попросили пройти в салон, чтобы не задерживать рейс.
Дорогие мои соотечественники, перебегающие из очереди в очередь, стоящие плотно без просветов, переживающие, что придется лететь на приставном стульчике на крыле самолета - может не о том вы беспокоитесь? Может, не надо суетиться там, где другие давно перестали? Может, в цивилизованной очереди, не спешить, не устраивать танец локтями, а понаблюдать за окружающими и сделать выводы? А может выкроить минутку и подумать о вечном?
В Домодедово следом за нами прилетел рейс из Узбекистона (диктор так и сказала СТОН). Снова очередь там, где не ждали - в Зеленом коридоре. 2 часа ночи, такси ждет… Спасительный крик таможенника: «Испания - проходите!» Т.е. проверяют только узбеков - ну вот мы уже и белые люди!
На выходе та тетка без кошелки шпыняет девочку: «Ты не можешь хоть минуту без своего телефона прожить!» Она ругает ее за выход в виртуальное и международное пространство, за тягу к прогрессу.
Таксист на раздолбанной вонючей Лачетти (чем они заправляются?) веселый суетун, под Русское радио спрашивает: «Как там относятся к русским?»
«Не знаю. Не заметила» - отвечаю я.
В сегодняшней жизни одно из немногих мест, где еще бывают очереди, это аэропорт.
Однако Наши и Ненаши ведут себя в очередях по-разному. Советское бытие определило сознание. Наш человек, который в булочную на такси не ездил, генетической памятью уверен, что очереди можно не дождаться - кончится хлеб, сахар, сапоги, сиденья в самолетах, сами самолеты, в конце концов.
Иностранцам делают ленточный лабиринт - они идут змейкой и (по справедливости) подходят к освободившейся стойке. От начала змейки до стойки - несколько шагов. Наши не терпят прогалов в очереди, очередь должна быть плотной, чтоб никто не просочился. Если есть промежуток, наш человек влезет в него сам. Поэтому Нашим змейку не делают. 4 стойки - 4 очереди. За 2 часа до вылета регистрация еще не началась, стоит 4 длиннющих хвоста, но я знаю, что переживать не о чем - все там будем.
Наши люди подходят и всей семьей встают сразу в 4 очереди. Ну уж в две, как минимум. По мере продвижения все перебегают друг к другу, из одной очереди в другую, тем самым обеспечивая равномерное сокращение количества ожидающих в каждой очереди. Мы стояли практически в конце, никуда не перебегали, и получили желанные места у окна и у прохода в первых рядах салона.
На Security check оказалось много рамок. Кроме умения тереться о спину впередистоящего, тут требуется еще быстро раздеться/разуться и сообразить, в какое корыто что сложить. Наши без опыта тормозят. Пройдено.
А там раздолье Duty Free, и никто не знает, что впереди еще одно испытание: один (!) сотрудник паспортного контроля. Хвост - человек 200. Движемся быстро. Основания для паники нет: на родину выпускают всех, мы уже зарегистрировались, без нас не улетят. Но Наш человек верит в неизбежность зла (и оно с ним случается - читайте дальше). Поэтому мне приходится разгонять любопытствующих, подбирающихся к началу очереди, (был такой прием «Я только спросить»), размахивая красной (пока еще) паспортиной («Всем только спросить. Все туда же»).
Однако я не уследила - пролезла одна тетка, позвала девочку и бабушку. Все втроем они вклинились к окошку и были проштампованы. Ненаш парень передо мной недоуменно развел руками. Где ему понять, что самолеты могут кончиться?
Мы тоже получаем штампы, и вдруг я вижу ту тетку. Она в сильнейшем беспокойстве мечется перед шлюзом/клапаном, который не пускает обратно тех, кто уже выпущен в межгосударственное пространство. У выхода на посадку слышу, как она кудахчет, что оставила сумку на ленте. Потом пихает девочку как единственную англоговорящую в семье, чтобы та объяснила. Девочка помнит слово bag, но «лента» ей не дается, она пытается соорудить фразу «on the lent», чем окончательно запутывает сотрудников аэропорта. В другой ситуации я бы и подсказала девочке ‘security check’, но тут злорадство взяло верх.
- Кошелки потеряли кошелку, - говорю подруге, - есть бог на свете. Ибо нехрен! Лезть без очереди. Вряд ли их барахлишко будут искать.
- А вдруг там документы? - предполагает подруга.
- Какие документы? Они же все контроли прошли.
Не одни мы в самолете были посвящены в трагедию. Оказалось, в кошелке действительно были документы: девочкино свидетельство о рождении и дедушкино - о смерти… Отбросив злорадство, рассуждая здраво - именно этим людям надо было постоять в очереди. Возможно, тогда они бы раньше чухнули, что не досчитываются вещей. Тогда не пришлось бы на уши ставить весь аэропорт.
Испанцы проявили чудеса понимания и оперативности; сумку нашли и обещали доставить курьерской почтой (интересно, кто этот DHL будет оплачивать?), а троицу носителей травмы поколений попросили пройти в салон, чтобы не задерживать рейс.
Дорогие мои соотечественники, перебегающие из очереди в очередь, стоящие плотно без просветов, переживающие, что придется лететь на приставном стульчике на крыле самолета - может не о том вы беспокоитесь? Может, не надо суетиться там, где другие давно перестали? Может, в цивилизованной очереди, не спешить, не устраивать танец локтями, а понаблюдать за окружающими и сделать выводы? А может выкроить минутку и подумать о вечном?
В Домодедово следом за нами прилетел рейс из Узбекистона (диктор так и сказала СТОН). Снова очередь там, где не ждали - в Зеленом коридоре. 2 часа ночи, такси ждет… Спасительный крик таможенника: «Испания - проходите!» Т.е. проверяют только узбеков - ну вот мы уже и белые люди!
На выходе та тетка без кошелки шпыняет девочку: «Ты не можешь хоть минуту без своего телефона прожить!» Она ругает ее за выход в виртуальное и международное пространство, за тягу к прогрессу.
Таксист на раздолбанной вонючей Лачетти (чем они заправляются?) веселый суетун, под Русское радио спрашивает: «Как там относятся к русским?»
«Не знаю. Не заметила» - отвечаю я.