Ленин, Троцкий и Сталин - глазами американской шпионки
Итак, американская шпионка Маргарита прибыла в Москву, где с немалым трудом натурализовала свою легенду - американская корреспондентка. Естественно она в гуще всех событий: собирает любую информацию, в том числе персональную.
На открытии собрания Моссовета, которое проводилось в Большом Театре, я впервые увидела Ленина, выступившего с приветственным словом. Оно было посвящено программе правительства по реконструкции, которая тогда привлекала внимание всех. Он говорил об организации ТрудАрмии, о проекте правительства ввести единоличное управление заводов профессионалами вместо Рабочих Советов и дал ясную всеобъемлющую картину крайне тяжелой экономической ситуации.
Когда я увидела его идущим со сцены, моим первым впечатлением было разочарование. Низкий, склонный к тучности, невыразительный маленький человек с бесцветными волосами и комплекцией. Маленькая острая бородка, пронзительные голубые глаза - и тихая, безэмоциональная, почти монотонная манера речи. Он был одет в костюм из грубого английского твида и больше всего напоминал чудно процветающего бизнесмена из среднего класса.
После первых же слов, я как и все остальные, начала слушать его внимательно. Меня привлекло не гипнотизирующее ораторское искусство, а впечатление потрясающей искренности, крайней уверенности в себе и тихая властность, которые производил Ленин. Он был абсолютно уверен в себе и своей идее, был крайне логичен - как на выигрышном аукционе. В своих письмах и брошюрах Ленин часто сух и зануден, использует необычные слова и их сочетания, но когда он говорил с людьми, у него был талант выбирать самые простые слова для выражения своих мыслей - без того, чтобы скатиться в общие места. Из всех публичных ораторов России он самый легкий для понимания иностранцами.
...
На том же собрании выступал Троцкий. Поскольку это был первый раз, когда я увидела его, было очень любопытно, какое личное впечатление он на меня произведет. Когда он появился, его встретила обычная бурная овация. Пока не пришло время выступать, он сидел за длинным красным столом президиума с председательствующим Каменевым. Он сидел, наклонив голову, и старательно черкал что-то в блокноте перед собой, так что я могла видеть только его высокий лоб с темной массой вьющихся каштановых волос и четкую линию, отделяющую верхнюю часть лба, прикрываемую кепкой, от нижней части лица, покрытой загаром кочевой жизни с Красной армией. Когда пришло время выступления, он толкнул свой стул назад резким беспокойным движением и направился к передней части сцены. Я увидела широкоплечего человека среднего роста, слегка склонного к полноте в талии, но стройного и с военной выправкой. У него были серо-зеленые глаза, очерченный подбородок, выдающийся еще более вперед из-за темно-каштановой бороды-эспаньолки и коротко-стриженые темные усы. Линия его рта была твердая, циничная, почти отталкивающая, пока он не начал говорить. Тогда я почувствовала внезапно нечто гипнотическое и подчиняющее себе в этом человеке. Расправив плечи, он стоял с руками за спиной и говорил короткими, сжатыми, энергичными фразами, пересыпанными настоящими искрами юмора. В нем было понимание искусства как привлечь и удержать внимание публики.
В его глазах было что-то почти ликующее, когда они оглядывали огромную толпу перед собой, и мне вдруг показалось что подсознательно к этому взгляду подмешивалось некое чувство расовой гордости. Я почти представила себе его слова: «В первый раз со времен Маккавеев, я, еврей, стою во главе великой армии». Позже, когда я видела его выступающим перед выпускным классом школы при генштабе и на военном параде в честь 3-го интернационала - та же самая мысль приходила мне в голову.
Вообще-то, некоторое время спустя, Марго взяла неожиданное и незапланированное интервью у Троцкого - по сути поймав его за руку на лестнице. Однако мне та история не глянулась... Я лучше дам другую милую ремарку к портрету этого комиссара.
Похождения Троцкого - милый источник веселья в Москве, и множество историй о нем передаются шепотом в советских кругах, которые не всегда безразличны к существованию его любовниц - факт, о котором великий комиссар прекрасно знает.
В тюрьме я встретила молодую, очень красивую и обаятельную украинку, которая была его любовницей в течение нескольких недель, когда он командовал кампанией против Петлюры в 1919 году. «Троцкий однажды сказал мне», - рассказала мне девушка, - «что я была единственной женщиной, с которой у него был роман и которая ни разу не попросила у него продуктов».
А вот о Сталине Марго не упоминает ни разу - он ей был «неинтересен» ни по работе-легенде, ни по основной. Только в Приложении к книге, где она перечисляет должности в Совнаркоме - появляется его фамилия. 20-й год - напоминаю.
Как вам кажется - очень симптоматичные наблюдения сделала Марго? Первое впечатление - не забывайте!
Источник надежный. М.Гаррисон "В московских застенках"