Хит-парад брахманских проклятий. Самое проблемное.
Хреновая видать карма была у индийских императоров, не иначе "зелеными" писанная. Как иначе объяснить, что как ни поедет его величество на охоту - так непременно во что-нибудь вляпается. То на брахмана извращенца наткнется, а то еще того хуже - невесту подцепит.
Вот, казалось бы, Парикшит - вполне себе симпатичный человек был, не последнего роду-племени - худо-бедно самого Абхиманью сын, правил мирно, подданные его любили, войн почти не затевал - разве что на северной границе императора финского по имени Парикклеен (почти тезка) усмирять когда приходилось - и то - попал.
Однажды, отправился наш царь на охоту, лань преследуемая, как водится, скипнула куда-то, и влип он прямо в брахманское логово. А там уж его и дед поджидал - достойный брахман знаток вед, давший обет молчания.
- Скажи мне, кудесник, любимец богов, дичь тут мимо не пробегала, часом?
Ничего не ответил брахман, ибо дал обет молчания. Царь же начал помаленьку закипать.
- Может все-таки отомкнешь уста - царь перед тобой. Великий, между прочим, и прославленный.
Ничего не ответил брахман, ибо дал обет молчания. И как Парикшит не уговаривал вредного старикашку, как ни угрожал - все было тщетно. Не колется, хоть в пыточную его тащи.
Рассвирепел тут величество, подцепил кончиком лука дохлого ужа, что в кустах валялся - да и кинул йогу на плечо. С тем и ушел. А была б дверь - хлопнул бы.
А надо сказать, что прикосновение к мертвечине для брахмана в те поры страшное осквернение было. Так что сильнее обидеть старика царь и не смог бы, даже пожелай он того.
На ту беду брахманский отпрыск из бурсы на каникулу прибыл папашу проведать. И что же он увидел! Змеюку на плече! Он тут же третьм глазом окрестности обозрел, события восстановил и не долго думая изрек проклятие: пусть, мол, того супостата, что батяню моего обидел, укусит самый страшный и ядовитый змей, что только в мире есть. И исполнится то должно не позднее чем в течение месяца.
В те поры рейтинг по ядовитости возглавлял некий наг по фамилии Такшака. И вот в одночасье, движимый неким смутным позывом, он увольняется с работы, снимает кучу налички со счетов, передоверяет бизнес друзьям (ох, кинут!), и ползет через всю
страну кусать лично ему ничем не насолившего царя, которого он до сих пор только в газетах видел и налоги ему исправно платил. Ну что ж, женушка змеева всплакнула, друзья пальцем, пардон, кончиком хвоста, у виска покрутили - не иначе в "Народную волю" чудак записался - да и донесли, куда следует. А Парикшит пререпугался не на шутку, позвал архитектора, который Бабе Яге
избушку ладил и повелел ему выстроить дворец на одной ноге. Дворец тот огородили тройным забором, охрану удясетерили, послали за главным лекарем Кашьяпой из Океана рожденным, и тут его величество немного успокоился - все-таки месяц не
такой большой срок.
Однако ж с медикусом царю не повезло, потому что Такшака встретил его первым.
- А что, доктор, далеко ль путь держишь? - поинтересовался змей.
- Да вот, - говорит Кашьяпа, - царя-батюшку от укуса твоего спасать буду.
- Кишка тонка, - говорит змей, а сам как бы невзначай куснул дуб, рядом стоявший, и тот мгновенно превратился в кучку пепла.
- Да не тоньше твоего хвоста, - парировал лекарь, сметая пепел в совочек. Потом на пепел плюнул, дунул, и встал дуб как был во всей красе. Причем мужик, который все это рассказывал сам на том дубу сидел и был испепелен и воскрешен, так и
оставшись незамеченным.
- Силен, братец, - говорит змей. - А много ль обещал тебе царь-батюшка за спасение?
- Много ли, мало ли, у тебя столько нет.
- Обижаешь, - сказал змей, доставая чековую книжку и рисуя в ней что-то длинное и красивое.
- А вот это, - сказал Кашьяпа, засовывая чек в карман, - разговор деловых людей. - И отправился восвояси, откуда пришел. Да и то сказать, Гиппократ тогда еще не родился, клятву еще не придумали, мир был чист и невинен. Кто ж осудит бедного доктора?
Наконец, отпущенный месяц минул, осталось десять минут до полуночи, а довольный так и не укушенный император изволит фрукты откушать. Берет это он яблоко с золотого подноса, а оно - вот незадача - червивое.
- Ну что ж, - произнес Парикшит, - брахман в кои то веки проиграл. Но чтоб не огорчать убогого я символически сейчас позволю укусить себя этому червяку из яблока - пусть утешится.
А Такшаке так надоело уже быть в обличье червяка, что он только вздохнул с облегчением, принял истинный облик да и впился зубищами в августейшую шею.
- Ну и на хрена?! - прошипел змей удивленно, пожал чем-то, что у них заменяет плечи, и пополз домой.
Тут и сказке конец. И великому императору Парикшиту I Абхиманьевичу вместе с ней.
Может оно и вранье все конечно, но так пишут в Великой Махабхарате. А кто ее слушает, тот непременно переродится царем или брахманом.
Только вот надо ли?
Купи ребенку книгу!
Вот, казалось бы, Парикшит - вполне себе симпатичный человек был, не последнего роду-племени - худо-бедно самого Абхиманью сын, правил мирно, подданные его любили, войн почти не затевал - разве что на северной границе императора финского по имени Парикклеен (почти тезка) усмирять когда приходилось - и то - попал.
Однажды, отправился наш царь на охоту, лань преследуемая, как водится, скипнула куда-то, и влип он прямо в брахманское логово. А там уж его и дед поджидал - достойный брахман знаток вед, давший обет молчания.
- Скажи мне, кудесник, любимец богов, дичь тут мимо не пробегала, часом?
Ничего не ответил брахман, ибо дал обет молчания. Царь же начал помаленьку закипать.
- Может все-таки отомкнешь уста - царь перед тобой. Великий, между прочим, и прославленный.
Ничего не ответил брахман, ибо дал обет молчания. И как Парикшит не уговаривал вредного старикашку, как ни угрожал - все было тщетно. Не колется, хоть в пыточную его тащи.
Рассвирепел тут величество, подцепил кончиком лука дохлого ужа, что в кустах валялся - да и кинул йогу на плечо. С тем и ушел. А была б дверь - хлопнул бы.
А надо сказать, что прикосновение к мертвечине для брахмана в те поры страшное осквернение было. Так что сильнее обидеть старика царь и не смог бы, даже пожелай он того.
На ту беду брахманский отпрыск из бурсы на каникулу прибыл папашу проведать. И что же он увидел! Змеюку на плече! Он тут же третьм глазом окрестности обозрел, события восстановил и не долго думая изрек проклятие: пусть, мол, того супостата, что батяню моего обидел, укусит самый страшный и ядовитый змей, что только в мире есть. И исполнится то должно не позднее чем в течение месяца.
В те поры рейтинг по ядовитости возглавлял некий наг по фамилии Такшака. И вот в одночасье, движимый неким смутным позывом, он увольняется с работы, снимает кучу налички со счетов, передоверяет бизнес друзьям (ох, кинут!), и ползет через всю
страну кусать лично ему ничем не насолившего царя, которого он до сих пор только в газетах видел и налоги ему исправно платил. Ну что ж, женушка змеева всплакнула, друзья пальцем, пардон, кончиком хвоста, у виска покрутили - не иначе в "Народную волю" чудак записался - да и донесли, куда следует. А Парикшит пререпугался не на шутку, позвал архитектора, который Бабе Яге
избушку ладил и повелел ему выстроить дворец на одной ноге. Дворец тот огородили тройным забором, охрану удясетерили, послали за главным лекарем Кашьяпой из Океана рожденным, и тут его величество немного успокоился - все-таки месяц не
такой большой срок.
Однако ж с медикусом царю не повезло, потому что Такшака встретил его первым.
- А что, доктор, далеко ль путь держишь? - поинтересовался змей.
- Да вот, - говорит Кашьяпа, - царя-батюшку от укуса твоего спасать буду.
- Кишка тонка, - говорит змей, а сам как бы невзначай куснул дуб, рядом стоявший, и тот мгновенно превратился в кучку пепла.
- Да не тоньше твоего хвоста, - парировал лекарь, сметая пепел в совочек. Потом на пепел плюнул, дунул, и встал дуб как был во всей красе. Причем мужик, который все это рассказывал сам на том дубу сидел и был испепелен и воскрешен, так и
оставшись незамеченным.
- Силен, братец, - говорит змей. - А много ль обещал тебе царь-батюшка за спасение?
- Много ли, мало ли, у тебя столько нет.
- Обижаешь, - сказал змей, доставая чековую книжку и рисуя в ней что-то длинное и красивое.
- А вот это, - сказал Кашьяпа, засовывая чек в карман, - разговор деловых людей. - И отправился восвояси, откуда пришел. Да и то сказать, Гиппократ тогда еще не родился, клятву еще не придумали, мир был чист и невинен. Кто ж осудит бедного доктора?
Наконец, отпущенный месяц минул, осталось десять минут до полуночи, а довольный так и не укушенный император изволит фрукты откушать. Берет это он яблоко с золотого подноса, а оно - вот незадача - червивое.
- Ну что ж, - произнес Парикшит, - брахман в кои то веки проиграл. Но чтоб не огорчать убогого я символически сейчас позволю укусить себя этому червяку из яблока - пусть утешится.
А Такшаке так надоело уже быть в обличье червяка, что он только вздохнул с облегчением, принял истинный облик да и впился зубищами в августейшую шею.
- Ну и на хрена?! - прошипел змей удивленно, пожал чем-то, что у них заменяет плечи, и пополз домой.
Тут и сказке конец. И великому императору Парикшиту I Абхиманьевичу вместе с ней.
Может оно и вранье все конечно, но так пишут в Великой Махабхарате. А кто ее слушает, тот непременно переродится царем или брахманом.
Только вот надо ли?
Купи ребенку книгу!