Мистические тайны Гурджиева Часть шестая: Алистер Кроули и Гурджиев ( ч.2 )
Начало: https://svetan-56.livejournal.com/990188.html
- Мы не должны позволить русским проникнуть в этот регион! - повысил голос глава Адмиралтейства.- У них,- возникла пауза,- как и у нас, есть только два пути! О первом я уже сказал: экономическая экспансия, а второй путь - военный. Тут возможен вариант, который вы упомянули: организация или инсценирование вооружённого мятежа, бунта или революции... Какое мерзкое слово - «революция»! И всё это с целью посадить в стране правительство, которое будет проводить нужную - в нашем случае нужную России - внешнюю и внутреннюю политику. Но есть и второй вариант: прямое военное вмешательство - война, если угодно. Благовидный для так называемого общественного мнения повод, чтобы развязать войну, уверяю вас, всегда можно найти. И тогда...- последовал тяжкий вздох,- ...вплоть до присоединения страны Икс к своим территориям.
Алистер Кроули присвистнул: ему становилось всё интересней и интересней.
- Господин Бадмаев наверняка осуществляет детально разработанный план, который, без сомнения, одобрен на самом верху в Санкт-Петербурге и, скорее всего, профинансирован русским правительством. Ваша задача, мистер Кроули, и заключается в том, чтобы во всех деталях... или скажу так - во всех возможных деталях узнать этот план. И вот мы в данный момент как раз и собираемся безболезненно внедрить - именно вас - в центр Петра Бадмаева в Чите. Операция уже разрабатывается в Скотленд-Ярде и пока, на стадии первых прикидок, называется...- глава Адмиралтейства впервые улыбнулся,- ...вы никогда не догадаетесь как!
- Слишком в общих чертах вы вели разговор.- На лице Алистера Кроули появилось напряжение.- Конкретизируйте: один-два намёка, какая-нибудь крохотная деталь, пусть единственная,- и я попытаюсь угадать.
- Полно! - замахал руками хозяин кабинета.- Уж очень далеко всё это от сегодняшней реальности. Не буду вас искушать, пока операция называется так: «Трон Чингисхана».
- Какая прелесть! - воскликнул Кроули.- Может быть, вы меня посвятите хотя бы в некоторые детали предстоящей операции?
- Извольте, мой друг. Но только когда придёт для этого время. Все подробности, если вы берётесь за это дело, включая вопросы финансирования вашей ответственной миссии, вы получите в Скотленд-Ярде. Ну а теперь - почему «Трон Чингисхана»?..
Они проговорили ещё около получаса, и их беседа окончательно стала дружеской. В её конце глава Адмиралтейства произнёс:
- Теперь я хочу получить от вас, мистер Кроули, краткий ответ на краткий вопрос: вы принимаете наше предложение?
- Да, я его принимаю.
Джентльмены обменялись крепким рукопожатием. За высокими окнами кабинета всё шёл и шёл дождь...»
А теперь давайте непосредственно перейдём с Вами к следующим страницам дневника Георгия Ивановича Гурджиева. Итак, далее в дневнике записано:
«Везение? Может быть, так надо объяснить всё то, что происходило со мной в лагере Бадмаева после встречи с Петром Александровичем. Тогда я так говорил себе: «Мне и «Тому, который...» баснословно везёт». Это теперь я понимаю, что подо всеми этими событиями лежит основа, которая питает быстро развивающуюся ситуацию своими - особыми - силами и энергией. А события действительно нагромождались одно на другое с ураганной скоростью.
Через два дня доктор Бадмаев, просмотрев смету расходов на экспедицию в горы Тибета за троном Чингисхана, которую я предоставил, утвердил её, и итоговая сумма была обозначена в 200 тысяч золотых рублей. Увидев эту сумму уже на бланке договора, я, в буквальном смысле слова, чуть не лишился чувств.
Правда, в одну из наших деловых встреч Пётр Александрович сказал:
- Вы, Арсений Николаевич, получите эти деньги частями. Первая - семьдесят пять тысяч - в вашем распоряжении с сегодняшнего дня. И эта сумма пойдёт на снаряжение экспедиции здесь, в Чите. Закупайте всё, что вам необходимо, нанимайте людей. Будут трудности - без церемоний обращайтесь ко мне. Во всём помогу. Единственное, что вам следует делать обязательно,- предоставлять в нашу бухгалтерию все счета, чеки, расписки, договоры, по которым будут расходоваться деньги.
- Непременно,- сказал я, приуныв.- А, простите, остальные суммы...
Бадмаев еле заметно улыбнулся.
- Давайте подойдём к карте,- сказал он ( мы находились в кабинете Бадмаева ).- Смотрите... На вашей карте - только Тибет. Но от Читы до русской границы тоже расстояние изрядное. Вы видите?
- Да, Пётр Александрович.
- Вам предстоит, двигаясь с севера на юго-запад, пройти через Монголию, пересечь пустыню Гоби, несколько провинций Китая, среди них провинции Ганьсу и Цинхай, где вам надлежит в восьми буддийских монастырях вручить письма их настоятелям. Мы с вами об этом говорили, не так ли?
- Так, Пётр Александрович.
- Но большинство монастырей, в которые надо доставить мои послания,- в Тибете.-Доктор Бадмаев смотрел на меня и был совершенно спокоен.- Так вот, только пройдя огромные расстояния по Монголии и Китаю, вы с Божьей помощью окажетесь в Тибете. Путь дальний. И опасный. Везти с собой большие суммы - огромный риск. Всё может случиться, давайте смотреть правде в глаза. Вы со мной согласны?
- Абсолютно согласен!
- И поэтому, Арсений Николаевич, на границе Китая и Тибета - она, естественно, условна - есть небольшой город Кетен и в нём филиал Пекинского коммерческого банка. Там я держу определённую, не скрою от вас, немалую сумму для расходов, связанных с моей деятельностью в Тибете, а эта деятельность, уж поверьте мне на слово, многогранна.
- Не сомневаюсь! - вырвалось у меня.
Пётр Александрович скупо улыбнулся и продолжил:
- В Кетене в банке вы получите следующие семьдесят пять тысяч рублей. Поскольку наши рубли обеспечены золотом, вам могут быть вручены и китайские юани, и английские фунты стерлингов, и американские доллары. На ваше усмотрение. Сориентируетесь на месте.
«Ещё как сориентируюсь! - подумал я, ликуя и всячески стараясь скрыть от собеседника своё ликование.- Вот эти деньги и пойдут на трон Чингисхана!»
- Чеки я вручу вам здесь - на предъявителя. Эта банковская процедура у меня отлажена. Получите их в день отправки экспедиции. А сейчас... Вот вам чек на первые семьдесят пять тысяч, тоже на предъявителя, в Читинский кредитный банк.
И мне была передана продолговатая плотная бумажка. На ней я видел только цифру - «75 ООО»...
- Действуйте, Арсений Николаевич! И держите меня в курсе ваших дел. Торопиться не надо, но и затягивать... Знаете девиз Льва Николаевича Толстого?
Мы уже оба поднялись из кресел. Я, находясь в полном смятении и разрывающем меня на части восторге, молчал.
- Возьмите, мой друг, сей девиз на вооружение: без поспешности и без отдыха. Удачи!
Пётр Александрович протянул мне руку. Его пожатие было крепким и энергичным. Я направился к двери, чувствуя на себе взгляд Бадмаева, пронизывающий насквозь.
- Господин Болотов! - остановил меня его голос, и в нём ощущалась плохо скрытая ирония.- Что же вы, голубчик! А оставшиеся пятьдесят тысяч?
Обернувшись, я беспомощно развел руками:
- Действительно...- и буйно, по-юношески, покраснел.
- Вы их получите на обратном пути, в городе Синин. Он расположен в провинции Цинхай. Там тоже филиал Пекинского коммерческого банка. Я же вам только что сказал, что вручу вам чеки, а не чек. Вы невнимательны. Итак, ещё раз - удачи!
Последующие дни и недели превратились в пёстрый стремительный калейдоскоп: переписка с друзьями из Александрополя и Карса, которые согласились принять участие в предстоящей экспедиции ( «Если она состоится»,- говорил я им ),- в конце концов из моих кавказских сверстников в дальний поход отправились пять человек; закупка лошадей, дорожного снаряжения, оружия; банковские операции, отчёты, скрупулёзно предоставляемые мной в бухгалтерию «Торгового дома П. А. Бадмаева и К°»; дважды - тайные встречи в Чите с гонцами из Питера от Кобы и Бокия: от меня - устная информация, от них - инструкции, тоже устные, в приказном, не терпящем возражения, тоне ( «Ну это мы ещё посмотрим, кто здесь командует парадом» ); изучение подробнейших карт Монголии и Центрального Китая, территорий, через которые пролегал наш маршрут к Тибету ( «А дальше,- говорил я себе, и сердце обливалось нетерпеливым жаром,- по моему маршруту на заветной карте. И сейчас здесь никто, кроме меня, не знает его...» ).
Всё спорилось, работа кипела, всё получалось. Сейчас я понимаю: НЕКТО могущественный и упорный неуклонно помогал мне, и если бы я вдруг запенился или отказался от задуманного, наверно, меня бы заставили, вынудили делать то, что предначертано судьбой.
Однажды в дверь моей комнаты рано утром постучали. И по деликатному, осторожному стуку я узнал, кто там, в коридоре...
Но сначала несколько слов о «доме для гостей» в читинских владениях доктора Бадмаева. Да, это была гостиница, но не совсем обычная. Каждому, кто поселялся здесь, предоставляли отдельные покои: просторную комнату с минимумом мебели, ванную и душ с горячей водой, тёплый ватерклозет, телефон - через коммутатор можно было позвонить в контору, в секретарскую или же самому Петру Александровичу, в бухгалтерию, на почту, в лазарет, при котором была аптека, где преобладали тибетские снадобья, на два основных склада и - часовым. При «доме для гостей» был бесплатный буфет с разнообразными закусками и горячими блюдами европейской и восточной кухонь, в меню начисто отсутствовали спиртные напитки, которые не запрещались, но как бы молчаливо осуждались. И ещё тут имелась большая гостиная с удобной мягкой мебелью, с двумя книжными шкафами ( подходи и бери книги, которые найдёшь для себя, по вкусу и пристрастиям ); на столах - всегда свежие газеты и журналы, местные и столичные. Вот такой «дом для гостей», никакой платы с проживающих не взималось. Проживали в этой более чем своеобразной гостинице в основном иностранцы: купцы, инженеры, коммерсанты - словом, специалисты самых разных профессий, с которыми «Торговый дом» вёл дела. Реже случались тут соотечественники вроде меня. Ещё одна особенность: прислуга только мужская - молодые люди, все буряты, вышколенные, вежливые, неразговорчивые. Всегда тут царствовала идеальная чистота, я бы сказал: стерильная, медицинская. А поварами в буфете были два китайца, тоже молодые, истинные мастера своего дела.
Итак, рано утром - на дворе был июль, и, казалось, недавно зелёная праздничная степь была уже выжжена безжалостным солнцем, стала коричнево-бурой, унылой и однотонной - в мою дверь деликатно постучали, и я знал, что так может стучать только Иван Петрович Жигмутов,- он, по поручению Бадмаева, опекал меня и с весёлым старанием помогал во всём. Я только что встал и, побрившись, собирался идти в буфет завтракать. «Явно у Ивана Петровича что-то неотложное».
Я открыл дверь. Да, передо мной стоял улыбающийся господин Жигмутов, как всегда, безукоризненно одетый, подтянутый, приветливый. А за ним - трое молодых людей все буряты, в национальных летних халатах из светло-коричневого атласа, подпоясанных чёрными поясами, и в круглых войлочных шапках с заострённым верхом. Они были похожи на родных братьев,- может быть, причиной такого впечатления было явное напряжение, сосредоточённость на их смуглых лицах.
- Доброе утро, Арсений Николаевич! Простите за столь раннее вторжение. Обстоятельства...
- Да вы проходите в комнату,- перебил я.
Через десять минут всё разъяснилось: три молодых человека, представленные мне ( я сейчас не могу вспомнить их бурятские имена, да это и неважно ), оказались теми «людьми Бадмаева», которые станут рядовыми членами экспедиции.
- Думаю,- сказал Иван Петрович,- лучше всего им быть вашей охраной. Они - воины. А некоторая поспешность сегодняшнего знакомства... Дело в том, что они уже сегодня отправляются в Монголию, в определённом смысле подготовят вашу экспедицию...
- В каком смысле? - перебил я.
- Ну… Во всяком случае, на первом этапе пути в Монголии вам необходима адаптация, нужно вжиться в среду… Вот эта почва и будет ими подготовлена.
Всё сказанное Иваном Петровичем звучало несколько абстрактно и непонятно, но я не стал расспрашивать дальше, уточнять, инстинктивно почувствовав, что сейчас этого делать не надо: «Всё разъяснится потом, в пути». Так оно и оказалось... А воины, отказавшись присесть, замерев стояли у стен - загадочно молчали, и на их бесстрастных восточных лицах ничего невозможно было прочесть.
- Мои новые друзья не говорят по-русски? - спросил я.
- Мы все говорим по-русски,- сказал один из них без всякого акцента.
И здесь, пожалуй, надо признаться, что с акцентом на русском языке говорил я. И до сих пор не изжил этот... как сказать - недостаток, изъян? Пусть будет изъян.
- Сейчас, Арсений Николаевич,- сказал господин Жигмутов,- вам следует запомнить этих людей. А как только вы со своей экспедицией пересечёте монгольскую границу, они сами найдут вас. Цель нашего утреннего визита достигнута - вы познакомились, и встреча с вашей охраной в Монголии, присоединение их к вашему отряду не будут неожиданностью.
- Разумеется! - поспешил заверить я.
Тут же «охрана», все трое, по-военному коротко кивнув мне, молча и бесшумно удалилась, и у меня было ощущение, что их вовсе не было: духи, утренняя грёза...
- Не удивляйтесь,- засмеялся Иван Петрович Жигмутов.- Они действительно военные люди, прошли специальную подготовку - так в древности монголы воспитывали своих воинов. Если хотите... Открою вам тайну: они, можно так сказать, из личной гвардии Петра Александровича Бадмаева. И от него они получили приказ: во время экспедиции охранять вас как зеницу ока. А для них приказ Петра Александровича, их духовного отца,- главный, единственный закон, которым они руководствуются.
И я понял: эта «тайна» открывалась мне наверняка с ведома самого Бадмаева, а может быть, и по его поручению. Мы поговорили ещё немного о всяких ничего не значащих пустяках, и господин Жигмутов тоже ушёл. Он явно спешил куда-то. Я остался один и никак не-мог отделаться от чувства дискомфорта: происходило что-то со знаком минус. Что?.. Я не мог понять. Ведь о внедрении в экспедицию людей Бадмаева мы с Петром Александровичем договорились заранее. Несколько странно вёл себя Иван Петрович Жигмутов. Пожалуй, он нервничал, чего с ним раньше не случалось никогда. «Всё это ерунда! - решил я наконец.- Уж больно я становлюсь подозрительным. Всё идёт как нельзя лучше». Действительно, для экспедиции в Тибет было в основном всё готово: снаряжение, продовольствие, оружие, гужевой транспорт закуплены; маршрут скрупулёзно отработан; истрачено всего около сорока тысяч рублей, и Пётр Александрович в нашу последнюю встречу, просмотрев бухгалтерскую отчётность, сказал:
- Оставшаяся сумма вам наверняка понадобится при переходе через Монголию, пустыню Гоби, Китай. Ведь провизии вы берёте только на первые две-три недели пути. Дальше будете покупать её у местного населения. Кстати о питании во время вашего путешествия... И тогда от Петра Александровича Бадмаева я получил бесценный совет, которому следовал всю свою скитальческую жизнь:
- Обращаю, мой друг, ваше внимание на одно обстоятельство. Вернее, на одно европейское заблуждение. Среднеарифметический европеец отправляется в дальнее путешествие - скажем, в экзотические восточные или азиатские страны. И он везёт с собой воз европейских продуктов, максимально приближенных к его «европейской кухне». Абсурд! Абсурд, мой друг! Всегда в подобных путешествиях надо питаться так, как делает это рядовой местный житель той страны, в которой вы оказались. Ни в коем случае не местные деликатесы, не кухня аристократов-гурманов, в среду которых вы можете попасть. Ешьте то, что ест рядовой гражданин данной страны, рабочая семья, будь то крестьяне или ремесленники. Узнайте, чем они питаются изо дня в день, и следуйте их меню. Потому что в их рационе многовековой опыт, приспособленность человеческого организма к местным условиям. Вот таков мой совет. Я же для всех членов вашей экспедиции дам тибетский порошок: принимайте его утром, натощак, со стаканом чистой, лучше родниковой воды. Дезинфекция желудка, каждодневная профилактика - и никакие болезни вам будут не страшны.
Всем путешествующим и странствующим адресую этот совет доктора Бадмаева.
Теперь можно было бы отправляться в путь. Но... Ещё не приехали в Читу мои соратники из Александрополя и Карса. Да, согласие на затеваемое трудное и опасное предприятие дали пять человек, которым я полностью доверял, в надёжности каждого из них не сомневался. Они должны были прибыть все вместе, у всех у них оставались дела, которые надо было завершить, уладить, и на это требовалось время.
Между тем подкралась уже середина августа 1901 года. Я ждал своих кавказцев ( впрочем, двое из них были русскими ) в конце месяца, самое крайнее - в первых числах сентября. И наша экспедиция тронется в путь, предполагал я, между пятнадцатым и двадцатым сентября. А девятнадцатого августа - этот день я хорошо запомнил - произошло некое событие.
Был вечер. Поужинав перед сном в своём номере «дома для гостей», я корпел над русско-китайским словарём, изданным - чему я был немало удивлён - в Пекине в 1873 году; словарь был добротный, толстенный, умно и доступно составленный, работать с ним было одно удовольствие, во всяком случае - для меня. Окно было распахнуто в тёплый, даже душный августовский вечер, тёмно-лиловое небо над забайкальской степью мигало первыми, ещё неяркими звёздами, запах раскалённой за день земли был терпким, густым, в нём преобладал горьковатый аромат полыни; наперегонки перекликались кузнечики, то близко, то отдалённо, и в этой перекличке было что-то древнее, вечное, томящее душу неразгаданным, непостижимым...
В дверь трижды энергично постучали.
Удивившись ( «Кто бы это мог быть так поздно?» ), я сказал:
- Входите! Не заперто...
В комнате появился молодой человек ( «Мой ровесник»,- определил я тогда ); впрочем, может быть, он был старше меня на несколько лет. Первое, чем он поразил моё воображение,- это своей картинной вызывающей красотой: абсолютно правильные черты лица, аристократическая бледность, изящество во всём - в одежде ( на нём был дорожный коричневый костюм, удобные чёрные ботинки из мягкой серой кожи и - что совсем не воспринималось контрастом - чёрный галстук-бабочка, подпирающий воротник белой рубашки, явно надетой только что ), в манере свободно, раскованно держаться, в пластичности движений. И - глаза... Тёмные, жгучие глаза под короткими густыми бровями, полные мысли, огня, энергии; в их взгляде было нечто завораживающее.
Второй сюрприз: немецкий язык, на котором нежданный гость разговаривал со мной. Он с ходу, ещё стоя в дверях, спросил:
- Вы говорите по-немецки?
- Скорее, понимаю,- медленно ответил я, переводя эту фразу с армянского на немецкий, и - я сам это чувствовал - говорил я с чудовищным акцентом.
- Прекрасно! - обрадовался молодой человек.- Итак, здравствуйте!
- Здравствуйте,- ответил я.- Проходите. Садитесь.
Дальше мы говорили по-немецки, и с каждой фразой всё лучше и лучше ( я имею в виду себя ).
- Разрешите представиться: Артур Кралайн, коммерсант из Кёльна!
- Очень приятно. Арсений Николаевич Болотов, географ.
- Какая прелесть! Географ! Моя страсть помимо коммерции - путешествия и покорение горных вершин. Вот покончу здесь, у господина Бадмаева, с делами и намереваюсь отправиться в Гималаи, покорять высочайшие вершины мира Чогори и Канченджангу. Если, конечно, мои замыслы не прервёт конец света, предсказанный мудрецами в конце минувшего века или в начале наступившего. Интересно, согласитесь, жить на рубеже двух веков.
- Интересно... А вы, господин Кралайн... .
- Давайте отбросим светскую чопорность. Я - Артур, вы - Арсений. Не возражаете?
- Не возражаю. И чем, Артур, вы занимаетесь? Какова ваша коммерция?
- В коммерции я дилетант. Сфера моих коренных интересов иная. Конечно, есть определённый финансовый интерес, но это так... Больше ради азарта. Я человек обеспеченный: мой отец был преуспевающим пивоваром, оставил мне порядочное наследство. Да... Отвечаю на ваш вопрос. Бартерная торговля. Я - посредник в подобных сделках. Вот доставил господину Бадмаеву огромное количество медикаментов и медицинского оборудования на весьма солидную сумму. А отсюда на эту же сумму с некоторыми процентами должен привезти в Германию, во Франкфурт-на-Майне, если быть точным, русские меха, пушнину, как здесь говорят. Согласился на эту дальнюю поездку по единственной причине: хотел попасть в Россию, в её даль и дебри. Ваша страна меня интересует, увлекает. Как ещё сказать? Волнует. Вот узнал в буфете, что из всех, кто сейчас живёт в этом отеле, вы - единственный русский. Остальные - европейцы, монголы, китайцы, даже есть тут японец. Но меня прежде всего интересует Россия. И поэтому мой первый неофициальный визит - к вам. Я, уж простите, без всяких церемоний. Таков есть, и ничего не могу с собой сделать. И коли вы русский...
- Я подданный Российской империи.
- Какая разница, Арсений? У меня к вам уйма вопросов. Пока я ехал по бескрайним русским просторам... Впрочем, свои вопросы я задать успею. У меня есть к вам предложение...
И только здесь мой неожиданный гость поднялся со стула, подошёл к подоконнику, на котором лежал русско-китайский словарь, полистал его.
- Так... Понятно: постигаете китайскую грамоту. И выходит, я вас оторвал от вечерних занятий?
- В некотором роде.
- Плюньте, Арсений! Никуда от вас эти иероглифы не уйдут. Момент! Китайский язык каким-то образом связан с вашими географическими интересами в этой азиатской глуши?
- Связан.
- Всё равно плюньте! У нас с вами жизнь впереди, всё успеем. И предложение у меня вот какое. Не скрою... Прибыв в Читу, я первые два дня, можно сказать, инкогнито, прожил в гостинице «Байкал». Мне сказали: лучшая. Ничего, сносная. Так вот, Арсений, есть в Чите один весёлый дом... Впрочем, их в этом заштатном городишке три. Я ознакомился со всеми. Один, его содержит некий господин, которого там все называют Абдулой,- очень даже неплох. Он интересен прежде всего своей восточной экзотикой: девочки в основном - бурятки, монголки, китаянки, может быть, и кореянки, японки. Различить по национальному признаку невозможно. Во всяком случае, европейцу. Но все - прелесть! Впрочем, есть и русские, тоже красотки - пальчики оближешь. И, как мне сказали, имеются две француженки, на любителя. Это, очевидно, уже экзотика для местных сексуальных гурманов. Словом, Арсений, предлагаю: едем к греховодницам, которых предлагает клиентам бритоголовый Абдула. Или вы против?
- Нет, я не против.
Утверждаю, сейчас утверждаю, что это сказал не я, а кто-то другой, помимо моей воли, но моим голосом.
...Мы с Артуром Кралайном вернулись из публичного дома под утро полупьяными, опустошёнными ( впрочем, это я о себе... ) и уже стали задушевными друзьями, у которых нет никаких секретов друг от друга. Согласитесь: если в первое же знакомство дружба скрепляется таким экстравагантным способом, это кое-что значит.
Хочу сказать: я первый раз в жизни попал в подобное заведение. И признаюсь: не жалею об этом. Во-первых - давайте вспомним отца Боша,- я уже был не маджаром, молодым неперебродившим виноградным соком, я перешагнул своё двадцатилетие, капля сексуального алкоголя не могла испортить мою кровь, которая стала крепким вином. И я жаждал женщин, не умея ещё легко, свободно сходиться с ними. Моя «мораль», может быть, отцовское воспитание не позволяли мне «взять» проститутку на панели или одному отправиться в публичный дом. Во-вторых... Как поточнее сказать? Наверно, так: большинство мужчин ( возможно, и женщин тоже ) не знают своих сексуальных возможностей. И чтобы открыть их, надо пройти через ЭТО: попасть - хотя бы один раз в жизни - в объятия профессионалки. Со мной это случилось в ту ночь. И за пережитое в заведении довольно зловещего господина Абдулы я навсегда останусь благодарен Артуру Кралайну, несмотря ни на что… Несмотря на всё, что произошло в дальнейшем.
А в дальнейшем что же? А пока мы стали с коммерсантом из Германии Артуром Кралайном друзьями. Встречались каждый день, была масса тем для разговоров, Артур всё больше нравился мне живостью своего неординарного быстрого ума, оригинальностью суждений, весёлым независимым нравом, напором и свободой. Он был абсолютно не связан никакими общепринятыми правилами, он жил так, как хотел. И всем этим, не скрою, он был близок мне: я всё больше был недоволен тем обществом, в котором жил.
Не собираюсь скрывать: мы с ним ещё несколько раз побывали в «весёлом доме» господина Абдулы и в двух других подобных заведениях, которые существовали в тогдашней Чите. Но и своими делами мы оба занимались с усердием: я - подготовкой экспедиции в Тибет, Артур - пушной коммерцией. У него было больше свободного времени, и часто новый друг мне со старанием помогал, невольно проникая в мои заботы и проблемы. Как-то само собой получилось, что ему стало известно о цели нашей экспедиции: заполучить трон Чингисхана. Собственно говоря, и ближайшее окружение Петра Александровича Бадмаева из этого уже не делало тайны: расходы на мои нужды проходили по бухгалтерским документам, в гуманитарных планах «Торгового дома» значился музей «Культура Востока России» ( так он теперь назывался по инициативе Бадмаева ).
8 сентября наконец приехали мои кавказцы, все пятеро, полные энтузиазма и нетерпения, и был определён день отбытия из Читы нашей экспедиции: 20 сентября 1901 года. Примерно за неделю до этого знаменательного события вечером с бутылкой немецкого шнапса ( где он его выкопал в нашей зауральской глуши? ) ко мне пришёл Артур Кралайн, радостно возбуждённый и, заметил я, напряжённый одновременно. Откупорив бутылку и наполнив на две трети стаканы, он сказал:
- Арсений! Я тут бродил по степи вокруг лагеря и... Словом, у меня возникла блестящая идея, которую не грех воплотить в жизнь. Надеюсь, ты меня поддержишь. И за эту идею я предлагаю выпить.- Артур потянулся ко мне со своим стаканом: по русскому обычаю он привык чокаться.- Поехали!
- Постой! - охладил я нетерпение своего нового друга.- Сначала изложи идею.
- Изволь! Я тебе говорил: закончив дела с господином Бадмаевым... А я их закончил. Дальнейшие мои действия - отправиться в Гималаи и покорить две горные вершины. Так вот,- он пытливо посмотрел мне в глаза.- Возьми меня в свою экспедицию! В любом качестве. Я многое умею делать, не раз бывал в горах.- Я молчал.- Ведь это почти по пути. Завершится твоя экспедиция, надеюсь, удачно, и я отправлюсь дальше, уже по своему маршруту. Зато сколько у нас будет времени для бесед во время путешествия! Через пустыни, горы, китайские города! Ну? Как? Почему ты молчишь? Ты берёшь меня?
- Беру.
- Арсений! - экспансивный немец стиснул меня в объятиях.- Я не сомневался! Спасибо! Вот за это и выпьем!
Мы чокнулись и выпили немецкий шнапс. По мне - напиток отвратительный».
Продолжение следует…
Дневник внимательно изучал член русского географического общества ( РГО ) города Армавира Фролов Сергей
- Мы не должны позволить русским проникнуть в этот регион! - повысил голос глава Адмиралтейства.- У них,- возникла пауза,- как и у нас, есть только два пути! О первом я уже сказал: экономическая экспансия, а второй путь - военный. Тут возможен вариант, который вы упомянули: организация или инсценирование вооружённого мятежа, бунта или революции... Какое мерзкое слово - «революция»! И всё это с целью посадить в стране правительство, которое будет проводить нужную - в нашем случае нужную России - внешнюю и внутреннюю политику. Но есть и второй вариант: прямое военное вмешательство - война, если угодно. Благовидный для так называемого общественного мнения повод, чтобы развязать войну, уверяю вас, всегда можно найти. И тогда...- последовал тяжкий вздох,- ...вплоть до присоединения страны Икс к своим территориям.
Алистер Кроули присвистнул: ему становилось всё интересней и интересней.
- Господин Бадмаев наверняка осуществляет детально разработанный план, который, без сомнения, одобрен на самом верху в Санкт-Петербурге и, скорее всего, профинансирован русским правительством. Ваша задача, мистер Кроули, и заключается в том, чтобы во всех деталях... или скажу так - во всех возможных деталях узнать этот план. И вот мы в данный момент как раз и собираемся безболезненно внедрить - именно вас - в центр Петра Бадмаева в Чите. Операция уже разрабатывается в Скотленд-Ярде и пока, на стадии первых прикидок, называется...- глава Адмиралтейства впервые улыбнулся,- ...вы никогда не догадаетесь как!
- Слишком в общих чертах вы вели разговор.- На лице Алистера Кроули появилось напряжение.- Конкретизируйте: один-два намёка, какая-нибудь крохотная деталь, пусть единственная,- и я попытаюсь угадать.
- Полно! - замахал руками хозяин кабинета.- Уж очень далеко всё это от сегодняшней реальности. Не буду вас искушать, пока операция называется так: «Трон Чингисхана».
- Какая прелесть! - воскликнул Кроули.- Может быть, вы меня посвятите хотя бы в некоторые детали предстоящей операции?
- Извольте, мой друг. Но только когда придёт для этого время. Все подробности, если вы берётесь за это дело, включая вопросы финансирования вашей ответственной миссии, вы получите в Скотленд-Ярде. Ну а теперь - почему «Трон Чингисхана»?..
Они проговорили ещё около получаса, и их беседа окончательно стала дружеской. В её конце глава Адмиралтейства произнёс:
- Теперь я хочу получить от вас, мистер Кроули, краткий ответ на краткий вопрос: вы принимаете наше предложение?
- Да, я его принимаю.
Джентльмены обменялись крепким рукопожатием. За высокими окнами кабинета всё шёл и шёл дождь...»
А теперь давайте непосредственно перейдём с Вами к следующим страницам дневника Георгия Ивановича Гурджиева. Итак, далее в дневнике записано:
«Везение? Может быть, так надо объяснить всё то, что происходило со мной в лагере Бадмаева после встречи с Петром Александровичем. Тогда я так говорил себе: «Мне и «Тому, который...» баснословно везёт». Это теперь я понимаю, что подо всеми этими событиями лежит основа, которая питает быстро развивающуюся ситуацию своими - особыми - силами и энергией. А события действительно нагромождались одно на другое с ураганной скоростью.
Через два дня доктор Бадмаев, просмотрев смету расходов на экспедицию в горы Тибета за троном Чингисхана, которую я предоставил, утвердил её, и итоговая сумма была обозначена в 200 тысяч золотых рублей. Увидев эту сумму уже на бланке договора, я, в буквальном смысле слова, чуть не лишился чувств.
Правда, в одну из наших деловых встреч Пётр Александрович сказал:
- Вы, Арсений Николаевич, получите эти деньги частями. Первая - семьдесят пять тысяч - в вашем распоряжении с сегодняшнего дня. И эта сумма пойдёт на снаряжение экспедиции здесь, в Чите. Закупайте всё, что вам необходимо, нанимайте людей. Будут трудности - без церемоний обращайтесь ко мне. Во всём помогу. Единственное, что вам следует делать обязательно,- предоставлять в нашу бухгалтерию все счета, чеки, расписки, договоры, по которым будут расходоваться деньги.
- Непременно,- сказал я, приуныв.- А, простите, остальные суммы...
Бадмаев еле заметно улыбнулся.
- Давайте подойдём к карте,- сказал он ( мы находились в кабинете Бадмаева ).- Смотрите... На вашей карте - только Тибет. Но от Читы до русской границы тоже расстояние изрядное. Вы видите?
- Да, Пётр Александрович.
- Вам предстоит, двигаясь с севера на юго-запад, пройти через Монголию, пересечь пустыню Гоби, несколько провинций Китая, среди них провинции Ганьсу и Цинхай, где вам надлежит в восьми буддийских монастырях вручить письма их настоятелям. Мы с вами об этом говорили, не так ли?
- Так, Пётр Александрович.
- Но большинство монастырей, в которые надо доставить мои послания,- в Тибете.-Доктор Бадмаев смотрел на меня и был совершенно спокоен.- Так вот, только пройдя огромные расстояния по Монголии и Китаю, вы с Божьей помощью окажетесь в Тибете. Путь дальний. И опасный. Везти с собой большие суммы - огромный риск. Всё может случиться, давайте смотреть правде в глаза. Вы со мной согласны?
- Абсолютно согласен!
- И поэтому, Арсений Николаевич, на границе Китая и Тибета - она, естественно, условна - есть небольшой город Кетен и в нём филиал Пекинского коммерческого банка. Там я держу определённую, не скрою от вас, немалую сумму для расходов, связанных с моей деятельностью в Тибете, а эта деятельность, уж поверьте мне на слово, многогранна.
- Не сомневаюсь! - вырвалось у меня.
Пётр Александрович скупо улыбнулся и продолжил:
- В Кетене в банке вы получите следующие семьдесят пять тысяч рублей. Поскольку наши рубли обеспечены золотом, вам могут быть вручены и китайские юани, и английские фунты стерлингов, и американские доллары. На ваше усмотрение. Сориентируетесь на месте.
«Ещё как сориентируюсь! - подумал я, ликуя и всячески стараясь скрыть от собеседника своё ликование.- Вот эти деньги и пойдут на трон Чингисхана!»
- Чеки я вручу вам здесь - на предъявителя. Эта банковская процедура у меня отлажена. Получите их в день отправки экспедиции. А сейчас... Вот вам чек на первые семьдесят пять тысяч, тоже на предъявителя, в Читинский кредитный банк.
И мне была передана продолговатая плотная бумажка. На ней я видел только цифру - «75 ООО»...
- Действуйте, Арсений Николаевич! И держите меня в курсе ваших дел. Торопиться не надо, но и затягивать... Знаете девиз Льва Николаевича Толстого?
Мы уже оба поднялись из кресел. Я, находясь в полном смятении и разрывающем меня на части восторге, молчал.
- Возьмите, мой друг, сей девиз на вооружение: без поспешности и без отдыха. Удачи!
Пётр Александрович протянул мне руку. Его пожатие было крепким и энергичным. Я направился к двери, чувствуя на себе взгляд Бадмаева, пронизывающий насквозь.
- Господин Болотов! - остановил меня его голос, и в нём ощущалась плохо скрытая ирония.- Что же вы, голубчик! А оставшиеся пятьдесят тысяч?
Обернувшись, я беспомощно развел руками:
- Действительно...- и буйно, по-юношески, покраснел.
- Вы их получите на обратном пути, в городе Синин. Он расположен в провинции Цинхай. Там тоже филиал Пекинского коммерческого банка. Я же вам только что сказал, что вручу вам чеки, а не чек. Вы невнимательны. Итак, ещё раз - удачи!
Последующие дни и недели превратились в пёстрый стремительный калейдоскоп: переписка с друзьями из Александрополя и Карса, которые согласились принять участие в предстоящей экспедиции ( «Если она состоится»,- говорил я им ),- в конце концов из моих кавказских сверстников в дальний поход отправились пять человек; закупка лошадей, дорожного снаряжения, оружия; банковские операции, отчёты, скрупулёзно предоставляемые мной в бухгалтерию «Торгового дома П. А. Бадмаева и К°»; дважды - тайные встречи в Чите с гонцами из Питера от Кобы и Бокия: от меня - устная информация, от них - инструкции, тоже устные, в приказном, не терпящем возражения, тоне ( «Ну это мы ещё посмотрим, кто здесь командует парадом» ); изучение подробнейших карт Монголии и Центрального Китая, территорий, через которые пролегал наш маршрут к Тибету ( «А дальше,- говорил я себе, и сердце обливалось нетерпеливым жаром,- по моему маршруту на заветной карте. И сейчас здесь никто, кроме меня, не знает его...» ).
Всё спорилось, работа кипела, всё получалось. Сейчас я понимаю: НЕКТО могущественный и упорный неуклонно помогал мне, и если бы я вдруг запенился или отказался от задуманного, наверно, меня бы заставили, вынудили делать то, что предначертано судьбой.
Однажды в дверь моей комнаты рано утром постучали. И по деликатному, осторожному стуку я узнал, кто там, в коридоре...
Но сначала несколько слов о «доме для гостей» в читинских владениях доктора Бадмаева. Да, это была гостиница, но не совсем обычная. Каждому, кто поселялся здесь, предоставляли отдельные покои: просторную комнату с минимумом мебели, ванную и душ с горячей водой, тёплый ватерклозет, телефон - через коммутатор можно было позвонить в контору, в секретарскую или же самому Петру Александровичу, в бухгалтерию, на почту, в лазарет, при котором была аптека, где преобладали тибетские снадобья, на два основных склада и - часовым. При «доме для гостей» был бесплатный буфет с разнообразными закусками и горячими блюдами европейской и восточной кухонь, в меню начисто отсутствовали спиртные напитки, которые не запрещались, но как бы молчаливо осуждались. И ещё тут имелась большая гостиная с удобной мягкой мебелью, с двумя книжными шкафами ( подходи и бери книги, которые найдёшь для себя, по вкусу и пристрастиям ); на столах - всегда свежие газеты и журналы, местные и столичные. Вот такой «дом для гостей», никакой платы с проживающих не взималось. Проживали в этой более чем своеобразной гостинице в основном иностранцы: купцы, инженеры, коммерсанты - словом, специалисты самых разных профессий, с которыми «Торговый дом» вёл дела. Реже случались тут соотечественники вроде меня. Ещё одна особенность: прислуга только мужская - молодые люди, все буряты, вышколенные, вежливые, неразговорчивые. Всегда тут царствовала идеальная чистота, я бы сказал: стерильная, медицинская. А поварами в буфете были два китайца, тоже молодые, истинные мастера своего дела.
Итак, рано утром - на дворе был июль, и, казалось, недавно зелёная праздничная степь была уже выжжена безжалостным солнцем, стала коричнево-бурой, унылой и однотонной - в мою дверь деликатно постучали, и я знал, что так может стучать только Иван Петрович Жигмутов,- он, по поручению Бадмаева, опекал меня и с весёлым старанием помогал во всём. Я только что встал и, побрившись, собирался идти в буфет завтракать. «Явно у Ивана Петровича что-то неотложное».
Я открыл дверь. Да, передо мной стоял улыбающийся господин Жигмутов, как всегда, безукоризненно одетый, подтянутый, приветливый. А за ним - трое молодых людей все буряты, в национальных летних халатах из светло-коричневого атласа, подпоясанных чёрными поясами, и в круглых войлочных шапках с заострённым верхом. Они были похожи на родных братьев,- может быть, причиной такого впечатления было явное напряжение, сосредоточённость на их смуглых лицах.
- Доброе утро, Арсений Николаевич! Простите за столь раннее вторжение. Обстоятельства...
- Да вы проходите в комнату,- перебил я.
Через десять минут всё разъяснилось: три молодых человека, представленные мне ( я сейчас не могу вспомнить их бурятские имена, да это и неважно ), оказались теми «людьми Бадмаева», которые станут рядовыми членами экспедиции.
- Думаю,- сказал Иван Петрович,- лучше всего им быть вашей охраной. Они - воины. А некоторая поспешность сегодняшнего знакомства... Дело в том, что они уже сегодня отправляются в Монголию, в определённом смысле подготовят вашу экспедицию...
- В каком смысле? - перебил я.
- Ну… Во всяком случае, на первом этапе пути в Монголии вам необходима адаптация, нужно вжиться в среду… Вот эта почва и будет ими подготовлена.
Всё сказанное Иваном Петровичем звучало несколько абстрактно и непонятно, но я не стал расспрашивать дальше, уточнять, инстинктивно почувствовав, что сейчас этого делать не надо: «Всё разъяснится потом, в пути». Так оно и оказалось... А воины, отказавшись присесть, замерев стояли у стен - загадочно молчали, и на их бесстрастных восточных лицах ничего невозможно было прочесть.
- Мои новые друзья не говорят по-русски? - спросил я.
- Мы все говорим по-русски,- сказал один из них без всякого акцента.
И здесь, пожалуй, надо признаться, что с акцентом на русском языке говорил я. И до сих пор не изжил этот... как сказать - недостаток, изъян? Пусть будет изъян.
- Сейчас, Арсений Николаевич,- сказал господин Жигмутов,- вам следует запомнить этих людей. А как только вы со своей экспедицией пересечёте монгольскую границу, они сами найдут вас. Цель нашего утреннего визита достигнута - вы познакомились, и встреча с вашей охраной в Монголии, присоединение их к вашему отряду не будут неожиданностью.
- Разумеется! - поспешил заверить я.
Тут же «охрана», все трое, по-военному коротко кивнув мне, молча и бесшумно удалилась, и у меня было ощущение, что их вовсе не было: духи, утренняя грёза...
- Не удивляйтесь,- засмеялся Иван Петрович Жигмутов.- Они действительно военные люди, прошли специальную подготовку - так в древности монголы воспитывали своих воинов. Если хотите... Открою вам тайну: они, можно так сказать, из личной гвардии Петра Александровича Бадмаева. И от него они получили приказ: во время экспедиции охранять вас как зеницу ока. А для них приказ Петра Александровича, их духовного отца,- главный, единственный закон, которым они руководствуются.
И я понял: эта «тайна» открывалась мне наверняка с ведома самого Бадмаева, а может быть, и по его поручению. Мы поговорили ещё немного о всяких ничего не значащих пустяках, и господин Жигмутов тоже ушёл. Он явно спешил куда-то. Я остался один и никак не-мог отделаться от чувства дискомфорта: происходило что-то со знаком минус. Что?.. Я не мог понять. Ведь о внедрении в экспедицию людей Бадмаева мы с Петром Александровичем договорились заранее. Несколько странно вёл себя Иван Петрович Жигмутов. Пожалуй, он нервничал, чего с ним раньше не случалось никогда. «Всё это ерунда! - решил я наконец.- Уж больно я становлюсь подозрительным. Всё идёт как нельзя лучше». Действительно, для экспедиции в Тибет было в основном всё готово: снаряжение, продовольствие, оружие, гужевой транспорт закуплены; маршрут скрупулёзно отработан; истрачено всего около сорока тысяч рублей, и Пётр Александрович в нашу последнюю встречу, просмотрев бухгалтерскую отчётность, сказал:
- Оставшаяся сумма вам наверняка понадобится при переходе через Монголию, пустыню Гоби, Китай. Ведь провизии вы берёте только на первые две-три недели пути. Дальше будете покупать её у местного населения. Кстати о питании во время вашего путешествия... И тогда от Петра Александровича Бадмаева я получил бесценный совет, которому следовал всю свою скитальческую жизнь:
- Обращаю, мой друг, ваше внимание на одно обстоятельство. Вернее, на одно европейское заблуждение. Среднеарифметический европеец отправляется в дальнее путешествие - скажем, в экзотические восточные или азиатские страны. И он везёт с собой воз европейских продуктов, максимально приближенных к его «европейской кухне». Абсурд! Абсурд, мой друг! Всегда в подобных путешествиях надо питаться так, как делает это рядовой местный житель той страны, в которой вы оказались. Ни в коем случае не местные деликатесы, не кухня аристократов-гурманов, в среду которых вы можете попасть. Ешьте то, что ест рядовой гражданин данной страны, рабочая семья, будь то крестьяне или ремесленники. Узнайте, чем они питаются изо дня в день, и следуйте их меню. Потому что в их рационе многовековой опыт, приспособленность человеческого организма к местным условиям. Вот таков мой совет. Я же для всех членов вашей экспедиции дам тибетский порошок: принимайте его утром, натощак, со стаканом чистой, лучше родниковой воды. Дезинфекция желудка, каждодневная профилактика - и никакие болезни вам будут не страшны.
Всем путешествующим и странствующим адресую этот совет доктора Бадмаева.
Теперь можно было бы отправляться в путь. Но... Ещё не приехали в Читу мои соратники из Александрополя и Карса. Да, согласие на затеваемое трудное и опасное предприятие дали пять человек, которым я полностью доверял, в надёжности каждого из них не сомневался. Они должны были прибыть все вместе, у всех у них оставались дела, которые надо было завершить, уладить, и на это требовалось время.
Между тем подкралась уже середина августа 1901 года. Я ждал своих кавказцев ( впрочем, двое из них были русскими ) в конце месяца, самое крайнее - в первых числах сентября. И наша экспедиция тронется в путь, предполагал я, между пятнадцатым и двадцатым сентября. А девятнадцатого августа - этот день я хорошо запомнил - произошло некое событие.
Был вечер. Поужинав перед сном в своём номере «дома для гостей», я корпел над русско-китайским словарём, изданным - чему я был немало удивлён - в Пекине в 1873 году; словарь был добротный, толстенный, умно и доступно составленный, работать с ним было одно удовольствие, во всяком случае - для меня. Окно было распахнуто в тёплый, даже душный августовский вечер, тёмно-лиловое небо над забайкальской степью мигало первыми, ещё неяркими звёздами, запах раскалённой за день земли был терпким, густым, в нём преобладал горьковатый аромат полыни; наперегонки перекликались кузнечики, то близко, то отдалённо, и в этой перекличке было что-то древнее, вечное, томящее душу неразгаданным, непостижимым...
В дверь трижды энергично постучали.
Удивившись ( «Кто бы это мог быть так поздно?» ), я сказал:
- Входите! Не заперто...
В комнате появился молодой человек ( «Мой ровесник»,- определил я тогда ); впрочем, может быть, он был старше меня на несколько лет. Первое, чем он поразил моё воображение,- это своей картинной вызывающей красотой: абсолютно правильные черты лица, аристократическая бледность, изящество во всём - в одежде ( на нём был дорожный коричневый костюм, удобные чёрные ботинки из мягкой серой кожи и - что совсем не воспринималось контрастом - чёрный галстук-бабочка, подпирающий воротник белой рубашки, явно надетой только что ), в манере свободно, раскованно держаться, в пластичности движений. И - глаза... Тёмные, жгучие глаза под короткими густыми бровями, полные мысли, огня, энергии; в их взгляде было нечто завораживающее.
Второй сюрприз: немецкий язык, на котором нежданный гость разговаривал со мной. Он с ходу, ещё стоя в дверях, спросил:
- Вы говорите по-немецки?
- Скорее, понимаю,- медленно ответил я, переводя эту фразу с армянского на немецкий, и - я сам это чувствовал - говорил я с чудовищным акцентом.
- Прекрасно! - обрадовался молодой человек.- Итак, здравствуйте!
- Здравствуйте,- ответил я.- Проходите. Садитесь.
Дальше мы говорили по-немецки, и с каждой фразой всё лучше и лучше ( я имею в виду себя ).
- Разрешите представиться: Артур Кралайн, коммерсант из Кёльна!
- Очень приятно. Арсений Николаевич Болотов, географ.
- Какая прелесть! Географ! Моя страсть помимо коммерции - путешествия и покорение горных вершин. Вот покончу здесь, у господина Бадмаева, с делами и намереваюсь отправиться в Гималаи, покорять высочайшие вершины мира Чогори и Канченджангу. Если, конечно, мои замыслы не прервёт конец света, предсказанный мудрецами в конце минувшего века или в начале наступившего. Интересно, согласитесь, жить на рубеже двух веков.
- Интересно... А вы, господин Кралайн... .
- Давайте отбросим светскую чопорность. Я - Артур, вы - Арсений. Не возражаете?
- Не возражаю. И чем, Артур, вы занимаетесь? Какова ваша коммерция?
- В коммерции я дилетант. Сфера моих коренных интересов иная. Конечно, есть определённый финансовый интерес, но это так... Больше ради азарта. Я человек обеспеченный: мой отец был преуспевающим пивоваром, оставил мне порядочное наследство. Да... Отвечаю на ваш вопрос. Бартерная торговля. Я - посредник в подобных сделках. Вот доставил господину Бадмаеву огромное количество медикаментов и медицинского оборудования на весьма солидную сумму. А отсюда на эту же сумму с некоторыми процентами должен привезти в Германию, во Франкфурт-на-Майне, если быть точным, русские меха, пушнину, как здесь говорят. Согласился на эту дальнюю поездку по единственной причине: хотел попасть в Россию, в её даль и дебри. Ваша страна меня интересует, увлекает. Как ещё сказать? Волнует. Вот узнал в буфете, что из всех, кто сейчас живёт в этом отеле, вы - единственный русский. Остальные - европейцы, монголы, китайцы, даже есть тут японец. Но меня прежде всего интересует Россия. И поэтому мой первый неофициальный визит - к вам. Я, уж простите, без всяких церемоний. Таков есть, и ничего не могу с собой сделать. И коли вы русский...
- Я подданный Российской империи.
- Какая разница, Арсений? У меня к вам уйма вопросов. Пока я ехал по бескрайним русским просторам... Впрочем, свои вопросы я задать успею. У меня есть к вам предложение...
И только здесь мой неожиданный гость поднялся со стула, подошёл к подоконнику, на котором лежал русско-китайский словарь, полистал его.
- Так... Понятно: постигаете китайскую грамоту. И выходит, я вас оторвал от вечерних занятий?
- В некотором роде.
- Плюньте, Арсений! Никуда от вас эти иероглифы не уйдут. Момент! Китайский язык каким-то образом связан с вашими географическими интересами в этой азиатской глуши?
- Связан.
- Всё равно плюньте! У нас с вами жизнь впереди, всё успеем. И предложение у меня вот какое. Не скрою... Прибыв в Читу, я первые два дня, можно сказать, инкогнито, прожил в гостинице «Байкал». Мне сказали: лучшая. Ничего, сносная. Так вот, Арсений, есть в Чите один весёлый дом... Впрочем, их в этом заштатном городишке три. Я ознакомился со всеми. Один, его содержит некий господин, которого там все называют Абдулой,- очень даже неплох. Он интересен прежде всего своей восточной экзотикой: девочки в основном - бурятки, монголки, китаянки, может быть, и кореянки, японки. Различить по национальному признаку невозможно. Во всяком случае, европейцу. Но все - прелесть! Впрочем, есть и русские, тоже красотки - пальчики оближешь. И, как мне сказали, имеются две француженки, на любителя. Это, очевидно, уже экзотика для местных сексуальных гурманов. Словом, Арсений, предлагаю: едем к греховодницам, которых предлагает клиентам бритоголовый Абдула. Или вы против?
- Нет, я не против.
Утверждаю, сейчас утверждаю, что это сказал не я, а кто-то другой, помимо моей воли, но моим голосом.
...Мы с Артуром Кралайном вернулись из публичного дома под утро полупьяными, опустошёнными ( впрочем, это я о себе... ) и уже стали задушевными друзьями, у которых нет никаких секретов друг от друга. Согласитесь: если в первое же знакомство дружба скрепляется таким экстравагантным способом, это кое-что значит.
Хочу сказать: я первый раз в жизни попал в подобное заведение. И признаюсь: не жалею об этом. Во-первых - давайте вспомним отца Боша,- я уже был не маджаром, молодым неперебродившим виноградным соком, я перешагнул своё двадцатилетие, капля сексуального алкоголя не могла испортить мою кровь, которая стала крепким вином. И я жаждал женщин, не умея ещё легко, свободно сходиться с ними. Моя «мораль», может быть, отцовское воспитание не позволяли мне «взять» проститутку на панели или одному отправиться в публичный дом. Во-вторых... Как поточнее сказать? Наверно, так: большинство мужчин ( возможно, и женщин тоже ) не знают своих сексуальных возможностей. И чтобы открыть их, надо пройти через ЭТО: попасть - хотя бы один раз в жизни - в объятия профессионалки. Со мной это случилось в ту ночь. И за пережитое в заведении довольно зловещего господина Абдулы я навсегда останусь благодарен Артуру Кралайну, несмотря ни на что… Несмотря на всё, что произошло в дальнейшем.
А в дальнейшем что же? А пока мы стали с коммерсантом из Германии Артуром Кралайном друзьями. Встречались каждый день, была масса тем для разговоров, Артур всё больше нравился мне живостью своего неординарного быстрого ума, оригинальностью суждений, весёлым независимым нравом, напором и свободой. Он был абсолютно не связан никакими общепринятыми правилами, он жил так, как хотел. И всем этим, не скрою, он был близок мне: я всё больше был недоволен тем обществом, в котором жил.
Не собираюсь скрывать: мы с ним ещё несколько раз побывали в «весёлом доме» господина Абдулы и в двух других подобных заведениях, которые существовали в тогдашней Чите. Но и своими делами мы оба занимались с усердием: я - подготовкой экспедиции в Тибет, Артур - пушной коммерцией. У него было больше свободного времени, и часто новый друг мне со старанием помогал, невольно проникая в мои заботы и проблемы. Как-то само собой получилось, что ему стало известно о цели нашей экспедиции: заполучить трон Чингисхана. Собственно говоря, и ближайшее окружение Петра Александровича Бадмаева из этого уже не делало тайны: расходы на мои нужды проходили по бухгалтерским документам, в гуманитарных планах «Торгового дома» значился музей «Культура Востока России» ( так он теперь назывался по инициативе Бадмаева ).
8 сентября наконец приехали мои кавказцы, все пятеро, полные энтузиазма и нетерпения, и был определён день отбытия из Читы нашей экспедиции: 20 сентября 1901 года. Примерно за неделю до этого знаменательного события вечером с бутылкой немецкого шнапса ( где он его выкопал в нашей зауральской глуши? ) ко мне пришёл Артур Кралайн, радостно возбуждённый и, заметил я, напряжённый одновременно. Откупорив бутылку и наполнив на две трети стаканы, он сказал:
- Арсений! Я тут бродил по степи вокруг лагеря и... Словом, у меня возникла блестящая идея, которую не грех воплотить в жизнь. Надеюсь, ты меня поддержишь. И за эту идею я предлагаю выпить.- Артур потянулся ко мне со своим стаканом: по русскому обычаю он привык чокаться.- Поехали!
- Постой! - охладил я нетерпение своего нового друга.- Сначала изложи идею.
- Изволь! Я тебе говорил: закончив дела с господином Бадмаевым... А я их закончил. Дальнейшие мои действия - отправиться в Гималаи и покорить две горные вершины. Так вот,- он пытливо посмотрел мне в глаза.- Возьми меня в свою экспедицию! В любом качестве. Я многое умею делать, не раз бывал в горах.- Я молчал.- Ведь это почти по пути. Завершится твоя экспедиция, надеюсь, удачно, и я отправлюсь дальше, уже по своему маршруту. Зато сколько у нас будет времени для бесед во время путешествия! Через пустыни, горы, китайские города! Ну? Как? Почему ты молчишь? Ты берёшь меня?
- Беру.
- Арсений! - экспансивный немец стиснул меня в объятиях.- Я не сомневался! Спасибо! Вот за это и выпьем!
Мы чокнулись и выпили немецкий шнапс. По мне - напиток отвратительный».
Продолжение следует…
Дневник внимательно изучал член русского географического общества ( РГО ) города Армавира Фролов Сергей