О мотивации
- Как вам удалось воспитать такого хорошего сына?
- Все как обычно: шантаж, ложь и насилие.
Наблюдала сегодня такую картину из окна: на полупроезжей части (авто ездят, чтобы запарковаться у магазина, детского кафе, фитнес-клуба или банков, ну, а люди гуляют исторически) прямо на бордюре расположилась для пикника команда лысых мужчин топлесс (человек 7-8). Взяла их истома, и они справляли нужду тут же, невзирая на проходящих мимо дам с колясками и без. Короче, зрелище более чем отвратительное. Но привлекло меня не это. А то, что огромные джипари их деликатнейше объезжали по травке. И так проехало машин пять. То есть, когда мамочки с колясками идут не спеша, ибо асфальт не самый ровный, а дитя спит, то никто, конечно, и не подумает о манерах, а начнет тарахтеть своим мотором или сигналить что есть мочи. А команда быдлогопов внушает священный трепет.
И вспомнила я еще пару случаев. Когда Платоше было месяца четыре, забился у меня, прошу прощения за подробность, молочный проток. И я нарыла вконташе тетеньку "специалиста по грудному вскармливанию" (на деле, хорошего массажиста), пошла к ней домой с пеленкой. А у нее дома сын пяти лет, естественно, на грудном вскармливании... Через пару минут сеанса ему стало скучно, и он начал периодически врываться в "кабинет", чтобы сделать замечание в духе "Ты дура! И ты дура, с толстыми титьками!" Мама только улыбалась и тишайше предлагала его величеству варианты дальнейшего досуга. Дверь закрывалась. А мама с гордостью рассказывала мне, как она для своего чада отыскала в сети рецепт крабсбургера. Со слухом, в отличие от манер, у мальчика оказалось все более чем хорошо. Дверь стремительно распахнулась, мальчик вновь забежал в "кабинет" и начал что-то сосредоточенно искать. Мама не выдержала и выпустила мою грудь: "Что ты ищешь, солнышко?" А он, сопя: "Скотч, - и хладнокровно продолжил, - надо бы тебе рот заклеить, чтобы ты не выдавала секретов". Еле она от него отбилась, короче.
А я еще с животом когда ходила, как-то осталась понянчиться с подружкиной дочкой. Примерно тот же возраст. Сначала, конечно, сюси-пуси, пока она не начала дубасить меня игрушкой по лицу. Кровь во мне взыграла. И тут я вспомнила, что в таких случаях делала подружка. А вы как думаете? Орала, угрожала, наказывала. При этом дедушка (с которым часто оставалась дочь), напротив, позволял все. Естественно, дедушку было жалко, он всякий раз от девочки "на расслабоне" получал свое как бы в отместку. Я пыталась тогда заинтересовать, отвлечь, но все было бесполезно, я воспринималась девочкой как груша для битья. Тогда я легонько шлепнула ее игрушкой в ответ. Девочка вскинула бровь и швырнула игрушку на пол. Тогда я взяла ее за руку и посмотрела ей в глаза. Там мелькнул страх, к которому она так привыкла. И все. Волшебным образом она стала как шелковая. Никаких увещеваний, никаких рецептов крабсбургеров. Когда пришла ее мама, я сказала, что не смогу больше сидеть с ее дочкой. Мне было очень печально осознавать, что уже в таком нежном возрасте человек не воспринимает ничего, кроме силы. А точнее, насилия. И я не знаю, как это исправить, можно ли это исправить, как сказать об этом подруге, как не прикрикнуть на собственного сына, как вовремя отлучить его от груди, как найти золотую середину, чтобы человек рос не высокомерным, не подлым и не забитым, и чтобы он одинаково относился к прохожим, будь они командой здоровенных мужиков в трениках или беззащитной мамашей с ребенком на руках.
- Все как обычно: шантаж, ложь и насилие.
Наблюдала сегодня такую картину из окна: на полупроезжей части (авто ездят, чтобы запарковаться у магазина, детского кафе, фитнес-клуба или банков, ну, а люди гуляют исторически) прямо на бордюре расположилась для пикника команда лысых мужчин топлесс (человек 7-8). Взяла их истома, и они справляли нужду тут же, невзирая на проходящих мимо дам с колясками и без. Короче, зрелище более чем отвратительное. Но привлекло меня не это. А то, что огромные джипари их деликатнейше объезжали по травке. И так проехало машин пять. То есть, когда мамочки с колясками идут не спеша, ибо асфальт не самый ровный, а дитя спит, то никто, конечно, и не подумает о манерах, а начнет тарахтеть своим мотором или сигналить что есть мочи. А команда быдлогопов внушает священный трепет.
И вспомнила я еще пару случаев. Когда Платоше было месяца четыре, забился у меня, прошу прощения за подробность, молочный проток. И я нарыла вконташе тетеньку "специалиста по грудному вскармливанию" (на деле, хорошего массажиста), пошла к ней домой с пеленкой. А у нее дома сын пяти лет, естественно, на грудном вскармливании... Через пару минут сеанса ему стало скучно, и он начал периодически врываться в "кабинет", чтобы сделать замечание в духе "Ты дура! И ты дура, с толстыми титьками!" Мама только улыбалась и тишайше предлагала его величеству варианты дальнейшего досуга. Дверь закрывалась. А мама с гордостью рассказывала мне, как она для своего чада отыскала в сети рецепт крабсбургера. Со слухом, в отличие от манер, у мальчика оказалось все более чем хорошо. Дверь стремительно распахнулась, мальчик вновь забежал в "кабинет" и начал что-то сосредоточенно искать. Мама не выдержала и выпустила мою грудь: "Что ты ищешь, солнышко?" А он, сопя: "Скотч, - и хладнокровно продолжил, - надо бы тебе рот заклеить, чтобы ты не выдавала секретов". Еле она от него отбилась, короче.
А я еще с животом когда ходила, как-то осталась понянчиться с подружкиной дочкой. Примерно тот же возраст. Сначала, конечно, сюси-пуси, пока она не начала дубасить меня игрушкой по лицу. Кровь во мне взыграла. И тут я вспомнила, что в таких случаях делала подружка. А вы как думаете? Орала, угрожала, наказывала. При этом дедушка (с которым часто оставалась дочь), напротив, позволял все. Естественно, дедушку было жалко, он всякий раз от девочки "на расслабоне" получал свое как бы в отместку. Я пыталась тогда заинтересовать, отвлечь, но все было бесполезно, я воспринималась девочкой как груша для битья. Тогда я легонько шлепнула ее игрушкой в ответ. Девочка вскинула бровь и швырнула игрушку на пол. Тогда я взяла ее за руку и посмотрела ей в глаза. Там мелькнул страх, к которому она так привыкла. И все. Волшебным образом она стала как шелковая. Никаких увещеваний, никаких рецептов крабсбургеров. Когда пришла ее мама, я сказала, что не смогу больше сидеть с ее дочкой. Мне было очень печально осознавать, что уже в таком нежном возрасте человек не воспринимает ничего, кроме силы. А точнее, насилия. И я не знаю, как это исправить, можно ли это исправить, как сказать об этом подруге, как не прикрикнуть на собственного сына, как вовремя отлучить его от груди, как найти золотую середину, чтобы человек рос не высокомерным, не подлым и не забитым, и чтобы он одинаково относился к прохожим, будь они командой здоровенных мужиков в трениках или беззащитной мамашей с ребенком на руках.