(no subject)
Было самое обыкновенное весеннее утро. По небу носились рваные облака, подгоняемые свежим ветром, принесенным птицами из дальних стран.
Модест Апполинарьевич напился чаю на террасе и отправился в свой кабинет - сочинять весеннюю сюиту. Мусища еще почивал после долгого пути - ведь они переехали в имение только вчера около полуночи, а Мусища очень плохо переносил дорогу по весенней распутице.
Модесту Апполинарьевичу писалось легко. Перо порхало над бумагою, Модест Апполинарьевич весело насвистывал мелодию будущей сюиты и за утро не выкурил даже ни одной папиросы.
За дверью послышались тяжелые шаги, дверь со скрипом открылась и на пороге появилась Степанида - стряпуха, женщина лет пятидесяти, росту в ней было аршина три, а в ширину все пять.
- Барин, чаво на обед подать, курей с консомой али фаугру с картохой? - спросила Степанида, почесывая свой обширный зад.
- Э-э-э-э-э… - промычал Модест Апполинарьевич, не отрываясь от сюиты.
- Так и запишем: гомна на лопате! - громко провозгласила Степанида и обиженно хлопнула дверью. Модест Апполинарьевич вздрогнул, бросил перо и побежал вслед за Степанидой.
- То есть, позвольте, как это… э-э-э-э… как это вы выразились… гомна? Степанида! Степанида! Не надо гомна! Извольте подать бульону с расстегаями! И крем-бруле! - кричал Модест Апполинарьевич в спину удаляющейся Степаниды.
- Крем-хуе! - беззлобно прошипела Степанида и скрылась за кухонной дверью.
Модест Апполинарьевич поплелся в свой кабинет и попытался закончить сюиту, но тщетно, муза окончательно покинула его.
Модест Апполинарьевич достал из шкапа четверть, выкушал добрый глоток из горла и закурил.
В кабинет зашел Мусища и лукаво подмигнул Модесту Апполинарьевичу.
- Водочку жрем-с с утра пораньше?
Модест Апполинарьевич схватил четверть и спрятал за спиною.
- Нет-с! Вам… э-э-э-э… показалось!
- Ну что ж, показалось так показалось! - Мусища хитро глянул на Модеста Апполинарьевича и, весело насвистывая какой-то популярный мотив, удалился.
Модест Апполинарьевич достал из-за спины бутылку и снова припал губами к горлышку.
Дверь в кабинет резко отворилась и на пороге вновь появилась Степанида.
- Барин, извольте пройти в столовую, все готово!
Модест Апполинарьевич от неожиданности подавился водкой и выронил из рук четверть. Бутылка разлетелась на сотни тысяч мелких осколков, и по кабинету разлился резкий запах.
- Еб твой рот! - всплеснула руками Степанида и схватилась за сердце.
- Еб вашу мать! - прошипел из-за Степанидиной спины Мусища.
- Ебаный насос! - воскликнул садовник Игнат, заглянувший в окно кабинета.
- Ебучий случай! - прокукарекал петух на плетне.
- Ебать-колотить! - промычал бык на лугу.
- Ебицкая сила, вот и пообедали! - сказали горячие расстегаи на блюде, накрытые льняным полотенцем.
Растерянный Модест Апполинарьевич стоял посередине залитого водкой кабинета, и по щеке его ползла прозрачная слезинка.
Модест Апполинарьевич напился чаю на террасе и отправился в свой кабинет - сочинять весеннюю сюиту. Мусища еще почивал после долгого пути - ведь они переехали в имение только вчера около полуночи, а Мусища очень плохо переносил дорогу по весенней распутице.
Модесту Апполинарьевичу писалось легко. Перо порхало над бумагою, Модест Апполинарьевич весело насвистывал мелодию будущей сюиты и за утро не выкурил даже ни одной папиросы.
За дверью послышались тяжелые шаги, дверь со скрипом открылась и на пороге появилась Степанида - стряпуха, женщина лет пятидесяти, росту в ней было аршина три, а в ширину все пять.
- Барин, чаво на обед подать, курей с консомой али фаугру с картохой? - спросила Степанида, почесывая свой обширный зад.
- Э-э-э-э-э… - промычал Модест Апполинарьевич, не отрываясь от сюиты.
- Так и запишем: гомна на лопате! - громко провозгласила Степанида и обиженно хлопнула дверью. Модест Апполинарьевич вздрогнул, бросил перо и побежал вслед за Степанидой.
- То есть, позвольте, как это… э-э-э-э… как это вы выразились… гомна? Степанида! Степанида! Не надо гомна! Извольте подать бульону с расстегаями! И крем-бруле! - кричал Модест Апполинарьевич в спину удаляющейся Степаниды.
- Крем-хуе! - беззлобно прошипела Степанида и скрылась за кухонной дверью.
Модест Апполинарьевич поплелся в свой кабинет и попытался закончить сюиту, но тщетно, муза окончательно покинула его.
Модест Апполинарьевич достал из шкапа четверть, выкушал добрый глоток из горла и закурил.
В кабинет зашел Мусища и лукаво подмигнул Модесту Апполинарьевичу.
- Водочку жрем-с с утра пораньше?
Модест Апполинарьевич схватил четверть и спрятал за спиною.
- Нет-с! Вам… э-э-э-э… показалось!
- Ну что ж, показалось так показалось! - Мусища хитро глянул на Модеста Апполинарьевича и, весело насвистывая какой-то популярный мотив, удалился.
Модест Апполинарьевич достал из-за спины бутылку и снова припал губами к горлышку.
Дверь в кабинет резко отворилась и на пороге вновь появилась Степанида.
- Барин, извольте пройти в столовую, все готово!
Модест Апполинарьевич от неожиданности подавился водкой и выронил из рук четверть. Бутылка разлетелась на сотни тысяч мелких осколков, и по кабинету разлился резкий запах.
- Еб твой рот! - всплеснула руками Степанида и схватилась за сердце.
- Еб вашу мать! - прошипел из-за Степанидиной спины Мусища.
- Ебаный насос! - воскликнул садовник Игнат, заглянувший в окно кабинета.
- Ебучий случай! - прокукарекал петух на плетне.
- Ебать-колотить! - промычал бык на лугу.
- Ебицкая сила, вот и пообедали! - сказали горячие расстегаи на блюде, накрытые льняным полотенцем.
Растерянный Модест Апполинарьевич стоял посередине залитого водкой кабинета, и по щеке его ползла прозрачная слезинка.