Немного о елке.
Хотелось к Новому году чуть глубже заглянуть в елочную историю.
Нашлась вот такая книга о елке: Душечкина Е. В. Русская ёлка: История, мифология, литература.
А наша нынче...
На ней все игрушки привезены нами из Рождественских путешествий. Вообще,игрушки-отдельная замечательная тема. Может быть на днях, если время случится.
А это- елочка на площади небольшого городка под Прагой, Тшебони. Мы для нее сделали восковых рыбку и шишку и подарили.
И еще немного о елочной истории. На сей раз из работы Рудольфа Штайнера "Символ Рождественской елки"
"...Было бы заблуждением думать, будто этот символ древний. Ведь у современного человека легко могло бы возникнуть убеждение, что поэтическая елка рождественской ночи является древним учреждением. Существует картина, изображающая елку в семье Лютера. Эта картина, написанная, естественно, только в XIX веке, изображает нечто совершенно ложное, так как на широких просторах немецких земель, как и в других областях Европы, во времена Лютера еще не существовало таких рождественских елок. Это - более поздний символ. Но, быть может, именно это рождественское дерево являет нам нечто весьма примечательное. Не могли ли бы мы также сказать, что рождественская елка является сегодня чем-то, что могло бы восприниматься как предвестие будущего в том смысле, что, может быть, постепенно, но все больше и больше в этой рождественской елке станут видеть образ чего-то необычайно значительного и великого?
Тогда мы обратим наши взоры на эту рождественскую елку, уже не предаваясь иллюзии насчет ее исторического возраста, но при этом вызывая в воспоминании то, что уже часто вставало перед душой, так называемую Святую легенду. Она рассказывает следующее. Когда Адам был изгнан из рая - легенда рассказывает об этом по-разному, мы воспроизведем ее возможно короче,- он взял с собой три семени от древа жизни, от которого люди не смели вкушать, вкусив от древа познания добра и зла. Когда же Адам умер, Сиф взял эти три семени и опустил их в могилу Адама, и из могилы Адама выросло дерево. Из древесины этого дерева - говорит легенда - были сделаны разные вещи: Моисей сделал из этого дерева свой жезл, а позднее от этого дерева была взята древесина для Креста на Голгофе. Столь значительным образом легенда напоминает нам о том райском древе, которое было вторым: люди вкусили от древа познания, но у них была отнята возможность вкушать от древа жизни. Однако в сердцах людей осталась навеки тоска, стремление к этому древу. Изгнанные из духовных миров, подразумеваемых под образом рая, во внешний мир явлений, люди чувствовали в своих сердцах стремление к этому древу жизни. Чего они не смели иметь без своей заслуги, без проделанного развития, они должны были добиваться, постепенно, с помощью познания приобретая заслуги, становясь посредством работы на физическом плане зрелыми и способными принимать плоды древа жизни. Три семени представляют для нас тоску по плодам с древа жизни. Легенда рассказывает нам, что в древе Креста содержалось то, что происходило от древа жизни. И в течение всего развития [христианства] существовало сознание того, что сухое древо Креста все-таки содержит зачаток новой духовной жизни, что из него произрастет то, что люди - если они правильно воспользуются этим - смогут соединить со своей душой как плод древа жизни, плод, дающий им бессмертие в истинном смысле слова, возжигающий свет души и озаряющим душу так, что из темных глубин физического мира она найдет путь в светлые выси духовного бытия и почувствует себя там причастной к бессмертной жизни.
...В различных странах Европы был старый обычай: в недели, предшествующие Рождеству, люди искали побеги разных деревьев, разных кустов, и брали большей частью лиственные растения, которые могли распуститься или хотя бы дать побег в Святую ночь. Когда же на Рождество в комнате стояли заботливо собранные побеги или ветви деревьев и в ночь глубочайшего солнцестояния с помощью искусственных мер раскрывали свои почки, во многих душах появлялось что-то вроде предчувствия непобедимой жизни, той жизни, что будет победительницей всякой смерти. Однако сама рождественская елка моложе. Где нам надлежит искать раньше всего обычай рождественской елки?
...Медленно распространялся поначалу обычай рождественской елки. Мы видим, что он появляется в Средней Германии около середины XVIII века, но и там лишь в отдельных местностях. И только в XIX веке рождественская елка становится все более частым духовным украшением Рождества, новым символом того, что жило на протяжении столетий. У тех, кто мог чувствовать все эти вещи не в блеске христианства на словах, а в блистании подлинно духовного христианства, у них рождественская елка всегда вызывала прекрасные человеческие чувства. И вы без лишних слов уверитесь, что рождественская елка столь молода, если припомните, что величайшие немецкие поэты не написали ни одного стихотворения о рождественской елке. Ведь если бы она была уже ранее, то, наверное, Клопшток поэтически дал бы знать о таком символе. Поэтому пусть и для нас эта рождественская елка будет залогом того, что символы высшего и величайшего могут воскресать вновь. И в особенности эти символы могут всплывать перед душой у нас, если мы чувствуем духовную истину пробуждения я в душе человека, того я, которое чувствует духовные узы, тянущиеся от души к душе, и чувствует их особенно тогда, когда благородные люди действуют вместе.
...Итак, мы видим, что христианское Рождество возникло только в IV веке; мы видим, что тогда оно было впервые отпраздновано в Риме. И опять-таки почти как веление судьбы приходится воспринимать то, что в областях Средней и Северной Европы праздник Рождества совмещается - но не на внешний материалистический лад, а благодаря таинственному стечению обстоятельств - с древним праздником, когда издревле праздновался в момент самого глубокого стояния солнца, праздник зимнего Солнца. Не следует думать, будто в Средней и Северной Европе праздник Рождества был отнесен ко времени этого праздника, так как старый праздник хотели превратить в праздник Рождества, чтобы, так сказать, умиротворить народы. Праздник Рождества вышел из христианства, и именно благодаря принятию праздника Рождества в северных областях обнаружилось глубокое внутреннее сродство этих народов и их символов с христианством. В то время как, например, в Армении праздник Рождества совсем не был принят, и даже в Палестине христиане еще долго отрицательно относились к нему, в Европе он быстро вошел в обычай.
Попытаемся путем антропософского рассмотрения правильно понять праздник Рождества, чтобы затем составить понятие о символе рождественского дерева. Когда мы на протяжении года бываем здесь вместе, мы открываем душу тем словам из духовных источников, которые не должны оставаться просто словами, но должны стать силой, которые должны действовать все больше и больше в нашей душе, чтобы душа могла стать гражданином Вечности. Мы собирались здесь целый год, чтобы в этом помещении раздавались на разные лады эти слова, звучал этот Логос о том, что Христос всегда с нами и что, когда мы вместе, Дух Христов действует среди нас и наши слова проникаются Духом Христовым. Только тогда, когда мы высказываемся об этих вещах, сознавая, что слово - это крылатый носитель Откровений, которые Дух дает человечеству, только тогда мы открываем наши души тому, чем является слово Духа. Но мы знаем, что слово Духа не охватывается нами полностью, не может быть для нас всем, чем оно должно быть, если мы воспринимаем его в качестве познания просто во внешней абстрактной форме. Мы знаем, что быть тем, чем оно должно быть, оно может только тогда, когда оно рождает то внутреннее тепло, благодаря которому душа расширяется, чувствует себя расширенной внутренним теплом и, наконец, излитой во все явления мирового бытия, учится чувствовать себя единой с Духом, который разлит во всех этих явлениях.
Если мы чувствуем, что в нас должно стать силой, должно стать жизнью то духовное слово, которое достигает нашего слуха, когда мы - если время настало - ставим перед собой символ, который взывает, укрепляя нас: "Дай возникнуть в тебе новому, духовному человеку, тому, что может зажечь теплом, озарить светом слово, идущее к нам из духовных источников, из духовных глубин", то мы почувствуем также значение того, что звучит для нас как духовное слово. Почувствуем же со всей серьезностью в такую минуту, как нынешняя, сколько такого душевного света и такого душевного тепла может принести нам духовная наука. Почувствуем это примерно следующим образом.
Посмотрим на современный материалистический мир с его суетой, на людей, куда-то спешащих и несущихся с утра и до вечера, судящих обо всем с точки зрения материальной пользы, по меркам внешнего физического плана, и даже не подозревающих, что позади всего живет и творит Дух. Люди засыпают вечером, не ведая ни о чем ином, кроме того, что будут в бессознательном состоянии, а утром опять пробудятся в сознании физического плана. Ничего не предчувствуя, человек засыпает после дневной спешки и труда и не выясняет для себя смысла жизни.
Если человек, стремящийся к познанию, принял слова Духа, он знает нечто, являющееся не просто теорией и учением. Он знает нечто, дающее ему душевный свет и душевное тепло. Он знает: если бы днем ты получал только представления, относящиеся к физической жизни, тогда бы ты иссох; вся твоя жизнь была бы пустой, умерло бы все, чего ты достигаешь, обладая лишь представлениями физического плана. Когда вечером ты отходишь ко сну, ты вступаешь в мир Духа, погружаешься всеми своими душевными силами в мир высших духовных существ, до которых ты должен дорасти во всем твоем бытии. А утром, просыпаясь, ты приходишь из духовных миров вновь укрепленный и на все, что ты получаешь с физического плана, ты сознательно или бессознательно изливаешь божественно-духовную жизнь. С каждым утром ты сам омолаживаешь все преходящее в твоей жизни.
Если мы превращаем слова Духа в чувство, которое мы можем испытывать каждый вечер: "Я перехожу не просто в бессознательное состояние, но погружаюсь в мир, где живут существа вечного, к которым должно принадлежать н мое собственное существо. Я засыпаю с чувством, что я иду в духовный мир, а просыпаюсь с чувством, что исхожу из Духа",- тогда мы пронизываем себя чувством, в которое должны обратиться слова Духа, воспринимаемые нами здесь день ото дня, из недели в неделю в жизни, посвященной спиритуальному познанию. Тогда Дух в нас становится жизнью, тогда мы просыпаемся и засыпаем иначе.
Если мы чувствуем себя соединенными с Духом Вселенной, если каждое утро мы чувствуем себя миссионерами вселенского Духа, чувствуем, как мы постепенно соединяемся с тем, что проникает во все внешнее бытие и действует в нем как вселенский Дух, тогда мы чувствуем, что летом, когда солнце стоит высоко и посылает земле свои живительные лучи, Дух действует внешним образом, а так как во внешних лучах солнца он обращает к нам свой внешний лик, его внутреннее существо словно отступает назад.
Где же мы можем видеть этого Духа Вселенной, - которого возвещал уже Заратустра, взирая на Солнце, - когда нам светят только внешние физические лучи солнца? Мы увидим этого Духа Вселенной, если сумеем узнать, где он видит себя сам. Поистине, Дух Вселенной творит себе органы чувств, посредством которых он может летом видеть себя самого. Органы внешнего восприятия творит он себе! Научимся же понимать, что с весны покрывает землю как зеленый растительный покров, одевающий землю в новое облачение!
Что же это? Зеркало Мирового Духа Солнца! Когда солнце посылает нам свои физические лучи, Мировой Дух взирает вниз на землю. То, что тогда бьет ключом в росте растений, в цветах и листве, есть не что иное, как подобие чистого, целомудренного Мирового Духа, который видит самого себя отраженным в своем собственном произведении, которому он дает произрасти из земли. В растительном покрове заключены органы внешних чувств Мирового Духа.
Затем, осенью, когда растительный покров исчезает, мы видим, как убывает внешняя сила солнца, как удаляется лик Мирового духа. Если мы правильно подготовлены, тогда Дух, пульсирующий во Вселенной, мы почувствуем в нас самих. Мы и теперь можем следовать за Мировым Духом, когда он внешне скрывается из виду. Когда наш взор не может покоиться на растительном покрове, мы чувствуем, как в нас пробуждается Дух, и - в той мере, в какой он удаляется из внешних мировых явлений. И пробудившийся Дух становится нашим проводником в те глубины, куда удаляется духовная жизнь, туда, где мы передаем Духу семена (die Keime) для следующей весны. Там мы учимся видеть нашим духовным взором и говорить себе: "Когда внешняя жизнь постепенно становится невидимой для внешних чувств, когда осенняя грусть закрадывается к нам в душу, душа следует за Духом в мертвые камни, чтобы из них извлечь силы, которые весной покроют землю новыми органами чувств Мирового Духа".
Так люди, которые в духе постигали Дух, чувствовали, что они сопровождают Мировой Дух, что зимой они идут вниз вместе с зерном. Когда внешнее солнце развивает наименьшую силу, когда оно светит меньше всего, когда сильнее всего внешняя тьма, тогда дух в нас благодаря Духу, с которым он соединился внизу, чувствует себя соединенным с теми силами, которые становятся воспринимаемыми и зримыми отчетливее всего, приводя зерно к новой жизни.
Так вместе с силой зерна мы буквально вживаемся в Землю, пронизываем Землю. Если летом мы обращались к сияющему воздушному кругу, к растущим и зреющим произведениям Земли, то теперь мы обращаемся к мертвому камню, но при этом знаем: в этом мертвом камне покоится то, что появится вновь в качестве внешней жизни. Духовно мы следуем нашей собственной душой за пробивающейся, пускающей новые ростки силой, которая исчезает из виду и скрывается в камне на все зимнее время. И когда зима достигает своей середины, когда царит наибольшая тьма, тогда именно благодаря тому, что внешний мир не мешает нам чувствовать нашу связь с Духом, мы чувствуем, что в глубинах, в которые мы удалились, пробивается свет, тот духовный свет, для которого человечеству дал самый могучий импульс Христос Иисус. Тогда мы чувствуем, что переживали люди в древние времена, говоря, что им надлежит спуститься туда, где зимой покоится зерно, чтобы познать Дух в его сокровенных силах. Тогда мы чувствуем, что Христа нам надлежит искать в сокровенном, которое будет мрачным, темным, если мы сами не просветлеем в душе, но которое просветлеет и засияет, если мы примем в душу Свет Христа. Тогда мы увидим, как с каждым Рождеством мы становимся сильнее и крепче благодаря Импульсу, вошедшему в человечество через Мистерию Голгофы.
Как бы в подтверждение нашего стремления мы действительно будем чувствовать каждый год Импульс Христа п брать у него ручательство и залог того, что год от года в нас будет укрепляться та жизнь, которая вводит нас в духовный мир, где не бывает смерти, подобной смерти в физическом мире. Тогда мы сумеем одухотворить и одушевить то, что для современного материалистически настроенного человека является не символом, а только поводом для внешней материалистической радости.
И тогда в символе мы почувствуем действительность, почувствуем то же самое, что имеет в виду, например, Иоганн Таулер, говоря, что Христос рождается трижды: один раз - от предвечного Бога-Отца, который пронизывает п оживляет мир, в другой раз - как человек при основании христианства и затем все снова - в душах тех, кто пробуждает в себе духовное Слово. Христианство не было бы цельным без этого последнего рождения, а антропософия не была бы способна постичь христианский дух, если бы не понимала, что слово, которое из года в год звучит для нас, не должно оставаться теорией и учением, но должно становиться теплом, светом и жизнью, чтобы при помощи этой силы мы вводили себя в жизнь духовной Вселенной, были бы приняты ею и вместе с нею самой приобщены к Вечности. Это должны чувствовать мы, стоя перед символом Рождества, чувствовать себя словно погруженными в глубокий, ледяной, внешне мертвый подземный мир, не только предощущая, но и познавая, что Дух пробуждает из смерти новую жизнь. На какой бы ступени развития мы ни стояли, мы сможем почувствовать, что чувствовали во все времена те, кто бывал посвящен, кто в полуночный час на Рождество действительно спускался [в подземный мир], чтобы в рождественскую полночь видеть там духовное Солнце, когда духовное Солнце рождественской полуночи извлекает из внешне мертвого камня дающую ростки жизнь, чтобы она могла явиться на свет с новой весной.
Мы чувствуем себя самих соединенными с теми мировыми силами, которые царят там, хотя внешне, физически они удалились в холод и тьму. Почувствуем это, как чувствуют это все, кто в рождественское время всегда помнит о духовном Солнце, о том Солнце Христа, которое стоит за физическим солнцем. Последуем за ними в чувстве, чтобы постепенно подниматься, переживать, а затем суметь и увидеть то, что человек может видеть, развивая в себе все новые силы, которые соединяют с Духом. И то, о чем мы уже говорили несколько лет назад, празднуя Рождество, пусть заключит и это рассмотрение как самое важное, что мы можем принять и влить в наши души за год".
Прошу, не делайте поспешных выводов! Этот текст я привожу просто к размышлению о...елке, образах души, переживаниях души. Что мы проживаем каждый год, украшая Новогоднее деревце, каждый проживает?
А это-фото елочных гирлянд. Может, кого-то вдохновят на подвиги:)
