Наивный германоцентризм Л.С. Клейна
Из статьи "Б.А. Рыбаков в работах Л.С. Клейна: история одной ненависти", которая сейчас в процессе написания.
Петербургский археолог Л.С. Клейн написал обширную статью, во-многом «реабилитирующую» немецкого археолога-националиста Густава Коссину, в которой, в частности, отмечал, что расовая теория была введена в учение Косинны только в самом конце его деятельности (Клейн 2000: 88-140). Почтение Л.С. Клейна к Густаву Коссине было совсем не случайным: Л.С. Клейн отстаивал восходящую к Коссине (Kossinna 1902: 161-222; Kossinna 1926) и другим деятелям германской националистической науки идею о северной, «нордической», расположенной на территории Германии, прародине индоевропейцев (Клейн 2007; 2010б; 2010в: 315-321; 2010г: 167-181; 2012: 25-34) и полемизировал со сторонниками концепции о южной, степной прародине индоевропейцев (Gimbutas 1963: 815-836; 1977: 277-338; 1980: 273-315; 1981; 1994: 13-135; 1996; Гимбутас 2006: 385-444; 2021: 41-59; 2021а: 18-30; Брюсов 1961: 14-33; Mallory 1989; Anthony 2007; Anthony, Ringe 2015: 199-219; Дергачев 2007; Kristiansen 2009: 111-140; 2012: 165-181; Загорульский 2012: 50-73). Причём по степени своей некорректности некоторые его выпады в адрес А.Я. Брюсова приближались к выпадам в адрес Б.А. Рыбакова (1).
К настоящему времени после открытий в области палеогенетики полностью подтверждена теория южного, понто-каспийского происхождения индоевропейцев (Allentoft et al. 2015: 167-172; Haak et al. 2015: 207-211; Петров 2019; Nordqvist, Heyd 2020: 65-93; Lazaridis, Patterson, Anthony et al. 2024). Все построения Л.С. Клейна на этот счёт оказались неверными. Миграции индоевропейцев шли в противоположных его представлениям направлениях: не с севера Европы на юг и юго-восток, а с юго-востока на северо-запад. М. Гимбутас и А.Я. Брюсов оказались правы.
Для Л.С. Клейна вообще был характерен германоцентризм, местами принимавший наивный характер. Приведём два примера:
- Относительно этноязыковой атрибуции носителей фатьяновской археологической культуры Л.С. Клейн писал: «Основной советский исследователь фатьяновской культуры Д.А. Крайнов, исходя из общих соображений, считал, что фатьяновцы вторглись на территорию верхневолжского бассейна не позднее XVIII века до н.э. (это тогдашня датировка начала фатьяновской культуры) c запада, с территории Белоруссии и Прибалтики (Литвы), а еще раньше они обитали в Висло-Рейнском междуречье и в Поднестровье. Это была обычная советская позиция: древние миграции могут исходить только из советской же территории или на худой конец с территории “народных демократий” (очередное типичное для манеры Л.С. Клейна стремление примитивизировать и политизировать позицию оппонентов - М.Ж.). Этническую принадлежность определяли обычно как балтскую (балты тогда еще входили в состав СССР). Действительно средневековую голядь (галиндов), живших чуть западнее Москвы-реки, определяют как балтскую народность - они могли бы быть остатками фатьяновского населения. Если же подключить к решению вопроса типологию, объективные данные, полагает Л.С. Клейн, то бросается в глаза близкое сходство фатьяновской культуры с культурой ладьевидного топора Швеции и Норвегии: боевые топоры типа ладьевидных, могильники бескурганные с далеко отстоящими одна от другой могилами, схожее положение покойников, а керамика продолжает шведскую: у шведской донышко постепенно уменьшалось, почти сходя на нет в конце, а у фатьяновской бесшейные, как и шведские, сосуды вообще круглодонные, но придонный орнамент сохранился - так венчиком и помечает место, где располагалось дно (Крайнов и многие следом за ним считали это солярными символами). Таким образом, ничего не попишешь, это были, скорее всего, северные германцы. Так сказать, викинги III тыс. до н.э., норманны до норманнов. Судьба их схожа с судьбой позднейших варягов: они растворились в местном и пришлом, но ином, населении» (Клейн 2016).
Говорить о «германцах», тем более «северных», да ещё и «викингах» и «норманнах» применительно к III-II тыс. до н.э. - значит серьёзно модернизировать историю. Во-первых, в это время такие народы как «германцы», «кельты» «балты», «славяне» и т.д. ещё не сформировались - существовали лишь предковые по отношению к ним нерасчленённые общности расселявшихся и дробившихся индоевропейцев. Удивительно читать такое у автора, который обвинял Б.А. Рыбакова в "удревнении" славян. Во-вторых, в ходе индоевропейского расселения разные группы населения неоднократно перемещались и далеко не все люди, жившие в III тыс. до н.э. на территории Германии или Скандинавских стран, были языковыми предками германцев, равно как не все, жившие на территории славянских стран, были языковыми предками славян. Если даже, действительно, предки фатьяновцев прошли на своём пути к Волго-Окскому междуречью территорию Скандинавии, само по себе это ни в малейшей степени не может свидетельствовать об их германоязычии.
Ныне вопрос об этноязыковой принадлежности носителей фатьяновской культуры прояснен палеогенетикой: среди ископаемых останков носителей фатьяновской культуры доминируют представители индо-иранской ветви R1a-M417 (R1a-Z93) (Saag et al. 2020; Nordqvist, Heyd 2020: 65-93; Энговатова и др. 2022: 115-128). Фатьяновцы оказались предками индоариев, а вся совокупность культур боевых топоров (или шнуровой керамики), к которым относится и фатьяновская, у носителей которых преобладала гаплогруппа R1a, очевидно, соответствует сатемной группе индоевропейцев (балто-славянские и индо-иранские языки). В дальнейшем индо-иранцы передвинулись дальше на восток (синташтинская культура), а носители балто-славянских языков остались в Центрально-Восточной Европе. Германские языки являются кентумными и у германцев доминирует гаплогруппа R1b. Видимо, происхождение германцев, как и других кентумных индоевропейских народов с преобладанием гаплогруппы R1b связано не с культурами боевых топоров, а с более западной культурой колоколовидных кубков.
- Концепцию В.В. Седова о праславянской принадлежности культуры подклёшевых погребений и её базовой роли в славянском этногенезе (Седов 1979: 44-52; 1994: 136-147; 2002: 70-79) Л.С. Клейн попробовал оспорить следующим образом: «Фибулы, сходство погребального обряда с западными памятниками, корни (лужицкие и поморские) говорят скорее за германскую принадлежность культуры подклошевых погребений. Покрытие урны большим глиняным колпаком-клошем (часто при наличии маленькой крышечки) преследует ту же цель, что и лицевые и домковые урны - упрочить привязку мертвеца к могиле, что связано с массовыми раннегерманскими поверьями об опасности выхода мертвецов из могил» (Клейн 2016а).
Об этноязыковой принадлежности лужицкой и поморской культур достоверно неизвестно и на этот счет в науке существуют разные гипотезы, фибулы были характерны для одежды самых разных народов, а поверья об опасности выхода мертвецов из могил в равной степени были характерны и для славян (Зеленин 1991; 1995; Седакова 2004), чего Л.С. Клейн предпочёл не заметить.
(1) «Он (А.Я. Брюсов) выводил их (индоевропейцев) из понтокаспийских степей вполне в духе Косинны - дальними миграциями катакомбной культуры, реконструируемыми по одним лишь находкам каменных боевых топоров. А помещение исходного центра на территории СССР придавало концепции патриотическое звучание. Таким образом, Брюсов проделал очень показательную эволюцию от марксистского социологизма к косинновскому этнизму с национал-патриотическими обертонами» (Клейн 2014: 265-266).
Петербургский археолог Л.С. Клейн написал обширную статью, во-многом «реабилитирующую» немецкого археолога-националиста Густава Коссину, в которой, в частности, отмечал, что расовая теория была введена в учение Косинны только в самом конце его деятельности (Клейн 2000: 88-140). Почтение Л.С. Клейна к Густаву Коссине было совсем не случайным: Л.С. Клейн отстаивал восходящую к Коссине (Kossinna 1902: 161-222; Kossinna 1926) и другим деятелям германской националистической науки идею о северной, «нордической», расположенной на территории Германии, прародине индоевропейцев (Клейн 2007; 2010б; 2010в: 315-321; 2010г: 167-181; 2012: 25-34) и полемизировал со сторонниками концепции о южной, степной прародине индоевропейцев (Gimbutas 1963: 815-836; 1977: 277-338; 1980: 273-315; 1981; 1994: 13-135; 1996; Гимбутас 2006: 385-444; 2021: 41-59; 2021а: 18-30; Брюсов 1961: 14-33; Mallory 1989; Anthony 2007; Anthony, Ringe 2015: 199-219; Дергачев 2007; Kristiansen 2009: 111-140; 2012: 165-181; Загорульский 2012: 50-73). Причём по степени своей некорректности некоторые его выпады в адрес А.Я. Брюсова приближались к выпадам в адрес Б.А. Рыбакова (1).
К настоящему времени после открытий в области палеогенетики полностью подтверждена теория южного, понто-каспийского происхождения индоевропейцев (Allentoft et al. 2015: 167-172; Haak et al. 2015: 207-211; Петров 2019; Nordqvist, Heyd 2020: 65-93; Lazaridis, Patterson, Anthony et al. 2024). Все построения Л.С. Клейна на этот счёт оказались неверными. Миграции индоевропейцев шли в противоположных его представлениям направлениях: не с севера Европы на юг и юго-восток, а с юго-востока на северо-запад. М. Гимбутас и А.Я. Брюсов оказались правы.
Для Л.С. Клейна вообще был характерен германоцентризм, местами принимавший наивный характер. Приведём два примера:
- Относительно этноязыковой атрибуции носителей фатьяновской археологической культуры Л.С. Клейн писал: «Основной советский исследователь фатьяновской культуры Д.А. Крайнов, исходя из общих соображений, считал, что фатьяновцы вторглись на территорию верхневолжского бассейна не позднее XVIII века до н.э. (это тогдашня датировка начала фатьяновской культуры) c запада, с территории Белоруссии и Прибалтики (Литвы), а еще раньше они обитали в Висло-Рейнском междуречье и в Поднестровье. Это была обычная советская позиция: древние миграции могут исходить только из советской же территории или на худой конец с территории “народных демократий” (очередное типичное для манеры Л.С. Клейна стремление примитивизировать и политизировать позицию оппонентов - М.Ж.). Этническую принадлежность определяли обычно как балтскую (балты тогда еще входили в состав СССР). Действительно средневековую голядь (галиндов), живших чуть западнее Москвы-реки, определяют как балтскую народность - они могли бы быть остатками фатьяновского населения. Если же подключить к решению вопроса типологию, объективные данные, полагает Л.С. Клейн, то бросается в глаза близкое сходство фатьяновской культуры с культурой ладьевидного топора Швеции и Норвегии: боевые топоры типа ладьевидных, могильники бескурганные с далеко отстоящими одна от другой могилами, схожее положение покойников, а керамика продолжает шведскую: у шведской донышко постепенно уменьшалось, почти сходя на нет в конце, а у фатьяновской бесшейные, как и шведские, сосуды вообще круглодонные, но придонный орнамент сохранился - так венчиком и помечает место, где располагалось дно (Крайнов и многие следом за ним считали это солярными символами). Таким образом, ничего не попишешь, это были, скорее всего, северные германцы. Так сказать, викинги III тыс. до н.э., норманны до норманнов. Судьба их схожа с судьбой позднейших варягов: они растворились в местном и пришлом, но ином, населении» (Клейн 2016).
Говорить о «германцах», тем более «северных», да ещё и «викингах» и «норманнах» применительно к III-II тыс. до н.э. - значит серьёзно модернизировать историю. Во-первых, в это время такие народы как «германцы», «кельты» «балты», «славяне» и т.д. ещё не сформировались - существовали лишь предковые по отношению к ним нерасчленённые общности расселявшихся и дробившихся индоевропейцев. Удивительно читать такое у автора, который обвинял Б.А. Рыбакова в "удревнении" славян. Во-вторых, в ходе индоевропейского расселения разные группы населения неоднократно перемещались и далеко не все люди, жившие в III тыс. до н.э. на территории Германии или Скандинавских стран, были языковыми предками германцев, равно как не все, жившие на территории славянских стран, были языковыми предками славян. Если даже, действительно, предки фатьяновцев прошли на своём пути к Волго-Окскому междуречью территорию Скандинавии, само по себе это ни в малейшей степени не может свидетельствовать об их германоязычии.
Ныне вопрос об этноязыковой принадлежности носителей фатьяновской культуры прояснен палеогенетикой: среди ископаемых останков носителей фатьяновской культуры доминируют представители индо-иранской ветви R1a-M417 (R1a-Z93) (Saag et al. 2020; Nordqvist, Heyd 2020: 65-93; Энговатова и др. 2022: 115-128). Фатьяновцы оказались предками индоариев, а вся совокупность культур боевых топоров (или шнуровой керамики), к которым относится и фатьяновская, у носителей которых преобладала гаплогруппа R1a, очевидно, соответствует сатемной группе индоевропейцев (балто-славянские и индо-иранские языки). В дальнейшем индо-иранцы передвинулись дальше на восток (синташтинская культура), а носители балто-славянских языков остались в Центрально-Восточной Европе. Германские языки являются кентумными и у германцев доминирует гаплогруппа R1b. Видимо, происхождение германцев, как и других кентумных индоевропейских народов с преобладанием гаплогруппы R1b связано не с культурами боевых топоров, а с более западной культурой колоколовидных кубков.
- Концепцию В.В. Седова о праславянской принадлежности культуры подклёшевых погребений и её базовой роли в славянском этногенезе (Седов 1979: 44-52; 1994: 136-147; 2002: 70-79) Л.С. Клейн попробовал оспорить следующим образом: «Фибулы, сходство погребального обряда с западными памятниками, корни (лужицкие и поморские) говорят скорее за германскую принадлежность культуры подклошевых погребений. Покрытие урны большим глиняным колпаком-клошем (часто при наличии маленькой крышечки) преследует ту же цель, что и лицевые и домковые урны - упрочить привязку мертвеца к могиле, что связано с массовыми раннегерманскими поверьями об опасности выхода мертвецов из могил» (Клейн 2016а).
Об этноязыковой принадлежности лужицкой и поморской культур достоверно неизвестно и на этот счет в науке существуют разные гипотезы, фибулы были характерны для одежды самых разных народов, а поверья об опасности выхода мертвецов из могил в равной степени были характерны и для славян (Зеленин 1991; 1995; Седакова 2004), чего Л.С. Клейн предпочёл не заметить.
(1) «Он (А.Я. Брюсов) выводил их (индоевропейцев) из понтокаспийских степей вполне в духе Косинны - дальними миграциями катакомбной культуры, реконструируемыми по одним лишь находкам каменных боевых топоров. А помещение исходного центра на территории СССР придавало концепции патриотическое звучание. Таким образом, Брюсов проделал очень показательную эволюцию от марксистского социологизма к косинновскому этнизму с национал-патриотическими обертонами» (Клейн 2014: 265-266).