Круг истории замыкается. Русская средневековая историософия в "Задонщине"
Автор "Задонщины", русской средневековой эпической поэмы о Куликовской битве, опираясь на "Слово о полку Игореве" создал настоящую историософскую концепцию развития Руси и её отношений с миром степных кочевников.
Поражение князя Игоря Святославича в 1185 г. в битве на реке Каяле становится для автора "Задонщины" отправной точкой периода многолетних бед Руси, поникнувшей под ударами степняков и подпавшей под их иго (половцев и монголов он не разграничивает и рассматривает отношения Руси со Степью in corpore): "Пойдем, брате, тамо в полунощную страну жребия Афетова, сына Ноева, от него же родися Русь преславная. Взыдем на горы Киевския и посмотрим славнаго Непра и посмотрим по всей земли Рускои. И оттоля на восточную страну жребии Симова, сына Ноева, от него же родися хиновя поганые татаровя бусормановя. Тѣ бо на рекѣ на Каялѣ одолѣша родъ Афѣтов. И оттоля Руская земля сѣдить невесела. А от Калатьския рати до Мамаева побоища тугою и печалию покрышася, плачющися, чады своя поминаючи: князи и бояря и удалые люди, иже оставиша вся домы своя и богатество, жены и дѣти и скот, честь и славу мира сего получивши, главы своя положиша за землю за Рускую и за вѣру християньскую" (по списку Ундольского с некоторыми исправлениями).
Период унижения Руси под степным игом закончила, согласно "Задонщине", Куликовская битва. Если в "Слове о полку Игореве" говорится о солнечном затмении в начале похода Игоря, предвещавшем беду ("Тогда Игорь възре на светлое солнце и виде отъ него тьмою вся своя воя прикрыты"; "Солнце ему тъмою путь заступаше; нощь, стонущи ему грозою, птичь убуди; свистъ зверинъ въста"), то автор "Задонщины" обращает ситуацию в зеркальную и нарочито подчёркивает, что при походе рати Дмитрия Донского к Куликову полю всё было наоборот - солнце светило ясно и превещало русскую победу: "Князь великии Дмитреи Ивановичь воступив во златое свое стрѣмя и взем свои мечь в правую руку и помолися Богу и пречистой его Матери. Солнце ему на восток сияет и путъ повѣдает, а Борисъ и Глѣбъ молитву воздают за сродники своя" (по списку Ундольского).
В "Слове о полку Игореве" описывается уныние, охватившее Русь после поражения Игоря: "Уже бо, братие, не веселая година въстала, уже пустыни силу прикрыла. Въстала обида въ силахъ Даждьбожа внука, вступила девою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы на синемъ море у Дону; плещучи, упуди жирня времена"; "Игорева храбраго плъку не кресити! За нимъ кликну Карна, и Жля поскочи по Руской земли, смагу людемъ мычючи въ пламяне розе... А въстона бо, братие, Киевъ тугою, а Черниговъ напастьми. Тоска разлияся по Руской земли; печаль жирна тече средь земли Рускыи"; "Уныша об градомъ забралы, а веселие пониче". Половцы же, напротив, ликуют: "великое буйство подаста хинови". Веселятся и союзные половцам причерноморские готы, которым половцы продали захваченную у русских добычу: "Се бо готьскыя красныя девы въспеша на брезе синему морю: звоня рускыме златомъ; поютъ время Бусово, лелеютъ месть Шароканю".
После Куликовской битвы, согласно "Задонщине", всё разворачивается на 180 градусов.
Длительный период торжества кочевников и унижения Руси завершён. Отныне плакать предстоит кочевникам: "Гремят мѣчи булатные о шеломы хиновские. И поганые бусорманы покрыша главы своя руками своими. Тогда поганые борзо вся отступиша. И от великого князя Дмитрея Ивановича стези ревут, а поганые бѣжать... Тогда князь великии Дмитреи Ивановичь и брат его князь Владимеръ Андрѣевичь полки поганых вспять поворотили и нача ихъ, бусорманов, бити и сечи горазно без милости. И князи их падоша с коней, загремѣли, а трупми татарскими поля насеяша и кровию ихъ реки протекли. Туто поганые разлучишася розно и побѢгше неуготованными дорогами в лукоморье, скрегчюще зубами своими и дерущи лица своя, а ркуще такъ: "Уже нам, брате, в земли своей не бывать и дѣтей своих не видать, а в Русь ратью нам не хаживать, а выхода нам у руских людей не прашивать. Уже бо востона земля Татарская бѣдами, и тугою покрыта... Уже бо веселие наше пониче"" (по списку Ундольского с некоторыми исправлениями).
Для Руси, наоборот, теперь пришло время веселья и торжества: "Уже бо руские сынове разграбиша татарские узорочья, и доспѣхи, и кони, и волы, и верблуды, и вино, и сахар, и дорогое узорочие. Уже жены руские восплескаша татарским златом. Уже бо по Рускои земле простреся веселие и буйство. Воснесеся слава руская по всей земли, а на поганых татар промчеся злых бусорманов хула и пагуба... И князь великии своею храбростию и дружиною Мамая поганого побил за землю за Рускую и за вѣру крещеную. Уже поганые оружия своя повергоша на землю, а главы своя подклониша под мечи руские. И трубы их не трубят, и уныша гласи их" (по списку Ундольского с некоторыми исправлениями).
Если в "Слове о полку Игореве" причерноморские готы разделяют с половцами радость от победы над русским воинством, то в "Задонщине" жители причерноморских городов отворачиваются от разгромленного Мамая и корят его: "И отскоча поганый Мамай от своея дружины серым волком взвыл, и притече к Кафѣ граду. Молвяше же ему фрязове: "Чему ты, поганый Мамай, посягаешь на Рускую землю? То тя била орда Залѣская. А не бывати тобѣ в Батыя царя. У Батыя царя было 4 ста тысящь окованые рати, а воевал всю Рускую землю от востока и до запада. А казнил Богъ Рускую землю за своя согрѣшения. И ты пришел на Рускую землю, царь Мамай, со многими силами, з дѣвятью ордами и 70 князями. А нынѣ ты, поганый, бѣжишь сам-девят в лукоморье, не с кем тебѣ зимы зимовати в полѣ. Нѣшто тобя князи руские горазно подчивали, ни князей с тобою, ни воевод? Нѣчто гораздо упилися у быстрого Дону на полѣ Куликовѣ на травѣ ковылѣ? Побѣжи ты, поганый Момаи, от насъ по задѣнеш и нам от земли Рускои"" (по списку Ундольского с некоторыми исправлениями).
Итак, автор "Задонщины" последовательно замыкает исторической круг отношений Руси с кочевниками, осмысление начала которого он усмотрел в "Слове о полку Игореве" и вступает с его автором в творческо-исторический диалог. В 1185 г. с поражения в битве на Каяле, по мнению автора "Задонщины" начался период последовательного упадка Руси, продолженный поражением русских войск на Калке в 1223 году и последующим монгольским завоеванием Руси. В 1380 году он завершился полной победой русских над степняками. Изложение "Задонщины" построено зеркально относительно "Слова о полку Игореве". Такой вот интересный историко-философский диалог двух русских средневековых поэтов, один из которых был не просто продолжателем, но как бы "замыкателем" другого. "Слово о полку Игореве" заканчивается на историческом полуслове, охваченное тяжкой тревогой за судьбу Руси, призывающее князей к защите родной земли. Чем закончится противостояние Руси со Степью, его автор не знает. Он лишь тревожно вглядывается в будущее. Через два века ответ ему дал другой поэт, автор "Задонщины": через период длительного упадка Русь нашла в себе силы подняться к своему полному торжеству.
Поскольку в "Задонщине" нет и намёка на последующее взятие Тохтамышем Москвы и восстановление власти Орды над Русью вполне правомерна гипотеза Д.Н. Альшица, согласно которой основа "Задонщины" была создана до похода Тохтамыша, то есть буквально по горячим следам Куликовской победы. "Слово о полку Игореве", скорее всего, тоже было создано по горячим следам каяльской катастрофы (1185-1187 гг. - до смерти Ярослава Осмомысла, обращение к которому входит в состав "Слова"). И в этом, если гипотеза Д.Н. Альшица верна, между двумя поэмами тоже можно видеть сходство - обе создаются сразу после отражённых в них событий как их поэтическое осмысление.