"Дискриминатор"
Настя очень не любила мужчин. Она не брила ноги и носила очки. Настя краем уха слышала о женщинах, которые были настолько же небритоноги и при этом счастливы замужем, но не верила в эти истории. Не потому, что небритых женщин нельзя любить - работницы и крестьянки в СССР, в конце концов, тоже не знали, что такое станки «Жиллетт» и фотоэпиляция, - а потому, что замужем нельзя быть счастливой. Говорят, Андреа Дворкин была довольна своим браком, но её муж был гей. Настя тоже хотела выйти за гея, чтобы мать отвязалась с нотациями. Но геи в чёрном клубе на Тверской презрительно косились на дородную Настю и шипели: «жирнуха! бутчиха!» Только известный активист в радужных рукавицах сказал:
- Тебе надо пойти в группу женского самосознания.
В группе Настя встретила Иру. Это была вечно обкуренная шатенка с дипломом социолога и донжуанским списком. О существовании последнего Настя узнала, когда попыталась угостить Иру коктейлем в чёрном подвальном клубе.
- Подожди, мне звонят, - отмахнулась Ира. Её беспокоила какая-то баба. Потом ещё одна. Потом третья вломилась в помещение с букетом красных роз. Ира гневно отодвинула пепельницу:
- Я тебе баба, что ли?!
- Ну… блять… я хотела сделать тебе приятное, - пробормотала цветоносительница.
- Ты, подражая мачистам, копируешь жесты ухаживания, чтобы намекнуть на мою беспомощность и слабость. И я тебе не блять! Ты проговариваешься по Фрейду. Ты подсознательно считаешь моё сексуальное поведение достойным упрёков и нравоучений. Это ломка моих личных границ.
- Ломка? Наркоманка хуева, - буркнул за спиной у Иры какой-то ахтунг, подбирая с пола косяк.
Настя была в восхищении. Она поняла, что Ира - крутая актуальная художница, которая построит вокруг ещё много границ! Она пошла провожать Иру. Всё было усыпано зассанным снегом. «Ты видишь, - волновалась Ира, - мачисты ссут на землю, подчёркивая её низость по сравнению с собой. Я бы сделала перформанс на эту тему. Но вряд ли кто-то из мужчин согласится. Придётся просить девок, которые заказали в Германии специальные трубки для ссанья».
В подъезде ждал дайк лет тридцати. Его рожа была хмурой. Ира пролепетала что-то оправдательное, Настя поняла, что ловить тут нечего, и побрела домой.
«А ведь я, в сущности, не лесбиянка, - думала Настя, цепляясь по дороге за фонарные столбы, - просто с мужчинами невозможно строить равноправные отношения. Они все вопросы решают в сауне с девочками, жмут друг другу руки, крутят какие-то мутки и зарабатывают больше нас».
Тут её затошнило, всё же она выпила в клубе не один бокал томатного коктейля, но она отважно поправила очки и продолжала свой путь в глубину не пойми откуда взявшейся аллеи.
«При прочих равных надо выбирать женщину, - решила Настя. - Они склонны к горизонтальному положению, тогда как мужчины курят, пьют и плюют на снег. Я буду подыхать, и ни одна мужская сука не вспомнит обо мне, тогда как сёстры окружат своей заботой и подарят футболку с фиолетовой символикой».
Аллея внезапно разделилась на несколько узких улиц, перед глазами закрутились какие-то мутки, и Настя выблевала на снег пару литров красной жидкости. Очки пизданулись на снег. Настя схватилась за ель, чтобы не умереть.
«А это была бы крутая инсталляция, - подумала она, отдышавшись и найдя в кармане пачку платков. - Очки лежат в обмоченном сексистами снегу, символизируя социально сформированную слепоту женщин. Красная рвота напоминает месячные. Она говорит о том, что в этом мире нам только и остаётся, что источать кровь! В любой день недели! Где бы найти нормального мужика?»
- Барышня, вам плохо? - спросил парень в чёрной кожаной куртке, приближаясь к Насте.
- В этом мире женщинам всегда плохо, - простонала Настя, и её снова вывернуло. Парень смотрел на неё с сочувствием.
- Где вы живёте? - поинтересовался он.
- Не помню! - заорала Настя. - Отвяжись!
- Так, короче, тебе надо выспаться, а потом я вызову такси, - сказал парень. Он аккуратно взял Настю за шиворот и потащил от дерева прочь.
Настя не сопротивлялась. Она читала в ценном сообществе, что всегда важнее сохранить жизнь, чем попытаться уничтожить насильника. Жизнь каждой из нас необходима движению.
Возле подъезда стояла присыпанная снегом «Хонда». Номер заканчивался на 88. Насте показалось: это плохой знак. Парень на секунду выпустил спасённую, отпер машину, забрал с сиденья кожаную папку и снова поволок Настю за собой.
В прихожей девушка увидела новые бежевые обои и разрыдалась:
- За тебя… убирает мать! Или жена. А за меня никто. Все жрут мои ресурсы.
- Я сам убираю, - сказал парень.
- Не верю! - воскликнула Настя. - Где ванная? Меня опять тошнит.
- Вон там.
- Ты себя, - Настя поискала по карманам чистый бумажный платок, - ты себя странно ведёшь. Обычно мужчин бесит женская физиология. Когда баб тошнит, или месячные, там.
- У меня жена была шесть месяцев с токсикозом, - равнодушно отозвался парень, - мойся давай.
- А где она теперь? - Настя вспомнила, что посеяла очки, и стала очень зла. Утешения ради она представила, что из них на снегу прорастут Линзы Нового Гендера и отразят весь мир так, что ему мало не покажется. - Ты бросил её с ребёнком?
- Неважно, - хмуро ответил парень и поебашил в спальню.
- Неважно, что бросил её? - завизжала Настя и чуть не долбанулась об косяк.
Ей даже расхотелось блевать. Она стянула шмотки и полезла под душ. Ванна была сверкающей и скользкой. Хлынула адская ледяная вода. Настя потеряла равновесие и матерно заорала. Хозяин прибежал и выволок её из холода.
- Зачем ты меня хватаешь? - промямлила девушка. - Хочешь заняться сексом?
- Не хочу, отъебись. Иди спать, я тебе постлал в той комнате.
- Почему?
- Ты пьяная, толстая и небритая.
- Гад! - сказала Настя. - Ты меня привёл, чтобы упиваться своей липовой властью. Самоут… вердиться за мой счёт. Дискриминатор!
- Достала, спать иди, - сказал парень. - И надень что-нибудь. Халат жены не бери, он сорокового размера.
- Хочешь меня оскорбить, подчёркнув мой большой размер?
- Бля-а-а… - сказал парень, сунул Насте в руки просторную футболку с английским матом и добавил:
- К утру не скажешь, откуда приехала, позвоню ментам.
- Всё как по нотам! - Настя с трудом натянула одежду и выпрямилась. В ушах шумела англоязычная песня «Хлебов и роз». - Женщина, попавшая в беду, - преступница, проститутка!
- Да какая нахрен проститутка, спать иди.
- Во-от! Ты предлагаешь мне спать, хотя накануне пытался унизить, заявив, что я плохо выгляжу!
- У тебя комплексы? Давай я тебя побрею, у меня есть специальная машинка «Скарлетт».
- Я не обязана соответствовать вашим представлениям о бритых шлюхах! Ясно? Убожество!
- Как ты задолбала уже, - сказал парень, взял её под руку и повёл в комнату.
- Намекаешь, что я тебя домогаюсь? Что я шлюха?!
- Да мне плевать, если честно, - хмыкнул хозяин и пошёл в кухню курить. - Слушай, не греби мозг, я каждый день работаю до восьми и устал.
- Всем плевать на меня, - заплакала Настя, - всем плевать!
Она грохнулась на диван и, перед тем, как отрубиться, успела заметить, что на стене висит сексистский календарь с полуголой бабой.
Настя проснулась с головной болью. Чудом не проёбанный сотовый показывал семь утра. Девушка оделась и сбежала, прихватив с собой хозяйскую зубную пасту и шампунь. У мужчин полно ресурсов. Всегда надо стараться урвать от них кусок.
По дороге к метро ей бросилась в глаза глобальная, серебряной краской, надпись "Ssang Yong". Рядом расшифровка кириллицей: «Санг Йонг. Автосервис». Но Настя знала: тайный язык сексистов выдаёт себя на каждом шагу. Это был очередной намёк на то, что мужики, их ссаньё, правят этим районом.
Вечером она уже писала Ире о проекте феминистской акции.
Полагалось наклеить на стенах домов, на спинках скамеек, на пьедесталах памятников таблички с надписью: «Здесь произошло изнасилование». Каждый день враги насилуют и убивают тысячи женщин. В память о них Ира и Настя оставляли на скамьях пластиковые стаканчики с кока-колой. Вдруг Настя спохватилась:
- Этот напиток! Продукт поганой американской корпорации! От него на воде разводы, как от нефти.
- Да поздно уже, - сказала Ира. - И потом, так даже концептуальней.
- Нихуя! Купи холодный зелёный чай, пока я сбегаю на улицу Клары Цеткин - доклею оставшееся.
- Чёрный, это символ траура! - возмутилась Ира, но Настя уже умчалась по аллее. Она недаром выбрала эту часть города.
Половина девятого, значит, спаситель уже вернулся. Стемнело. Настя подкралась к «Хонде» с цифрами 88, вытащила из кармана пачку бумажек, исписанных маркером, и клеевой карандаш. Украсила стекло табличкой «Здесь произошло изнасилование», разгладила листок и, отбежав на безопасное расстояние, сфотографировала машину.
Снимки были нужны для предъявления в соцсетях.
«Мы не искали какие-либо конкретные места, - прокомментировала акцию Ира в своём блоге, - а размещали таблички всюду, стекла автомобилей показались нам удобным местом, как и забор».
Номер машины тоже попал на фото. Вы можете найти фотографии с этой акции в поисковике, дорогие женщины, чтобы знать, с кем вам связываться не надо. Основной источник опасности - забор на улице Карла Либкнехта, он весь оклеен упомянутыми тремя словами. Не забывайте также о детских площадках. Ира, пока ходила за памятным чаем, вспомнила, что пять лет назад, выпив три бутылки «Жигулёвского», пыталась соблазнить на детской площадке одноклассника своей троюродной сестры, но тот бубнил про свою любимую девушку, пышногрудую, с золотыми косами, и чистую, как только что отремонтированный забор. Жаль, эта площадка на другом краю города. Главное, не проболтаться об этом Насте.
- Тебе надо пойти в группу женского самосознания.
В группе Настя встретила Иру. Это была вечно обкуренная шатенка с дипломом социолога и донжуанским списком. О существовании последнего Настя узнала, когда попыталась угостить Иру коктейлем в чёрном подвальном клубе.
- Подожди, мне звонят, - отмахнулась Ира. Её беспокоила какая-то баба. Потом ещё одна. Потом третья вломилась в помещение с букетом красных роз. Ира гневно отодвинула пепельницу:
- Я тебе баба, что ли?!
- Ну… блять… я хотела сделать тебе приятное, - пробормотала цветоносительница.
- Ты, подражая мачистам, копируешь жесты ухаживания, чтобы намекнуть на мою беспомощность и слабость. И я тебе не блять! Ты проговариваешься по Фрейду. Ты подсознательно считаешь моё сексуальное поведение достойным упрёков и нравоучений. Это ломка моих личных границ.
- Ломка? Наркоманка хуева, - буркнул за спиной у Иры какой-то ахтунг, подбирая с пола косяк.
Настя была в восхищении. Она поняла, что Ира - крутая актуальная художница, которая построит вокруг ещё много границ! Она пошла провожать Иру. Всё было усыпано зассанным снегом. «Ты видишь, - волновалась Ира, - мачисты ссут на землю, подчёркивая её низость по сравнению с собой. Я бы сделала перформанс на эту тему. Но вряд ли кто-то из мужчин согласится. Придётся просить девок, которые заказали в Германии специальные трубки для ссанья».
В подъезде ждал дайк лет тридцати. Его рожа была хмурой. Ира пролепетала что-то оправдательное, Настя поняла, что ловить тут нечего, и побрела домой.
«А ведь я, в сущности, не лесбиянка, - думала Настя, цепляясь по дороге за фонарные столбы, - просто с мужчинами невозможно строить равноправные отношения. Они все вопросы решают в сауне с девочками, жмут друг другу руки, крутят какие-то мутки и зарабатывают больше нас».
Тут её затошнило, всё же она выпила в клубе не один бокал томатного коктейля, но она отважно поправила очки и продолжала свой путь в глубину не пойми откуда взявшейся аллеи.
«При прочих равных надо выбирать женщину, - решила Настя. - Они склонны к горизонтальному положению, тогда как мужчины курят, пьют и плюют на снег. Я буду подыхать, и ни одна мужская сука не вспомнит обо мне, тогда как сёстры окружат своей заботой и подарят футболку с фиолетовой символикой».
Аллея внезапно разделилась на несколько узких улиц, перед глазами закрутились какие-то мутки, и Настя выблевала на снег пару литров красной жидкости. Очки пизданулись на снег. Настя схватилась за ель, чтобы не умереть.
«А это была бы крутая инсталляция, - подумала она, отдышавшись и найдя в кармане пачку платков. - Очки лежат в обмоченном сексистами снегу, символизируя социально сформированную слепоту женщин. Красная рвота напоминает месячные. Она говорит о том, что в этом мире нам только и остаётся, что источать кровь! В любой день недели! Где бы найти нормального мужика?»
- Барышня, вам плохо? - спросил парень в чёрной кожаной куртке, приближаясь к Насте.
- В этом мире женщинам всегда плохо, - простонала Настя, и её снова вывернуло. Парень смотрел на неё с сочувствием.
- Где вы живёте? - поинтересовался он.
- Не помню! - заорала Настя. - Отвяжись!
- Так, короче, тебе надо выспаться, а потом я вызову такси, - сказал парень. Он аккуратно взял Настю за шиворот и потащил от дерева прочь.
Настя не сопротивлялась. Она читала в ценном сообществе, что всегда важнее сохранить жизнь, чем попытаться уничтожить насильника. Жизнь каждой из нас необходима движению.
Возле подъезда стояла присыпанная снегом «Хонда». Номер заканчивался на 88. Насте показалось: это плохой знак. Парень на секунду выпустил спасённую, отпер машину, забрал с сиденья кожаную папку и снова поволок Настю за собой.
В прихожей девушка увидела новые бежевые обои и разрыдалась:
- За тебя… убирает мать! Или жена. А за меня никто. Все жрут мои ресурсы.
- Я сам убираю, - сказал парень.
- Не верю! - воскликнула Настя. - Где ванная? Меня опять тошнит.
- Вон там.
- Ты себя, - Настя поискала по карманам чистый бумажный платок, - ты себя странно ведёшь. Обычно мужчин бесит женская физиология. Когда баб тошнит, или месячные, там.
- У меня жена была шесть месяцев с токсикозом, - равнодушно отозвался парень, - мойся давай.
- А где она теперь? - Настя вспомнила, что посеяла очки, и стала очень зла. Утешения ради она представила, что из них на снегу прорастут Линзы Нового Гендера и отразят весь мир так, что ему мало не покажется. - Ты бросил её с ребёнком?
- Неважно, - хмуро ответил парень и поебашил в спальню.
- Неважно, что бросил её? - завизжала Настя и чуть не долбанулась об косяк.
Ей даже расхотелось блевать. Она стянула шмотки и полезла под душ. Ванна была сверкающей и скользкой. Хлынула адская ледяная вода. Настя потеряла равновесие и матерно заорала. Хозяин прибежал и выволок её из холода.
- Зачем ты меня хватаешь? - промямлила девушка. - Хочешь заняться сексом?
- Не хочу, отъебись. Иди спать, я тебе постлал в той комнате.
- Почему?
- Ты пьяная, толстая и небритая.
- Гад! - сказала Настя. - Ты меня привёл, чтобы упиваться своей липовой властью. Самоут… вердиться за мой счёт. Дискриминатор!
- Достала, спать иди, - сказал парень. - И надень что-нибудь. Халат жены не бери, он сорокового размера.
- Хочешь меня оскорбить, подчёркнув мой большой размер?
- Бля-а-а… - сказал парень, сунул Насте в руки просторную футболку с английским матом и добавил:
- К утру не скажешь, откуда приехала, позвоню ментам.
- Всё как по нотам! - Настя с трудом натянула одежду и выпрямилась. В ушах шумела англоязычная песня «Хлебов и роз». - Женщина, попавшая в беду, - преступница, проститутка!
- Да какая нахрен проститутка, спать иди.
- Во-от! Ты предлагаешь мне спать, хотя накануне пытался унизить, заявив, что я плохо выгляжу!
- У тебя комплексы? Давай я тебя побрею, у меня есть специальная машинка «Скарлетт».
- Я не обязана соответствовать вашим представлениям о бритых шлюхах! Ясно? Убожество!
- Как ты задолбала уже, - сказал парень, взял её под руку и повёл в комнату.
- Намекаешь, что я тебя домогаюсь? Что я шлюха?!
- Да мне плевать, если честно, - хмыкнул хозяин и пошёл в кухню курить. - Слушай, не греби мозг, я каждый день работаю до восьми и устал.
- Всем плевать на меня, - заплакала Настя, - всем плевать!
Она грохнулась на диван и, перед тем, как отрубиться, успела заметить, что на стене висит сексистский календарь с полуголой бабой.
Настя проснулась с головной болью. Чудом не проёбанный сотовый показывал семь утра. Девушка оделась и сбежала, прихватив с собой хозяйскую зубную пасту и шампунь. У мужчин полно ресурсов. Всегда надо стараться урвать от них кусок.
По дороге к метро ей бросилась в глаза глобальная, серебряной краской, надпись "Ssang Yong". Рядом расшифровка кириллицей: «Санг Йонг. Автосервис». Но Настя знала: тайный язык сексистов выдаёт себя на каждом шагу. Это был очередной намёк на то, что мужики, их ссаньё, правят этим районом.
Вечером она уже писала Ире о проекте феминистской акции.
Полагалось наклеить на стенах домов, на спинках скамеек, на пьедесталах памятников таблички с надписью: «Здесь произошло изнасилование». Каждый день враги насилуют и убивают тысячи женщин. В память о них Ира и Настя оставляли на скамьях пластиковые стаканчики с кока-колой. Вдруг Настя спохватилась:
- Этот напиток! Продукт поганой американской корпорации! От него на воде разводы, как от нефти.
- Да поздно уже, - сказала Ира. - И потом, так даже концептуальней.
- Нихуя! Купи холодный зелёный чай, пока я сбегаю на улицу Клары Цеткин - доклею оставшееся.
- Чёрный, это символ траура! - возмутилась Ира, но Настя уже умчалась по аллее. Она недаром выбрала эту часть города.
Половина девятого, значит, спаситель уже вернулся. Стемнело. Настя подкралась к «Хонде» с цифрами 88, вытащила из кармана пачку бумажек, исписанных маркером, и клеевой карандаш. Украсила стекло табличкой «Здесь произошло изнасилование», разгладила листок и, отбежав на безопасное расстояние, сфотографировала машину.
Снимки были нужны для предъявления в соцсетях.
«Мы не искали какие-либо конкретные места, - прокомментировала акцию Ира в своём блоге, - а размещали таблички всюду, стекла автомобилей показались нам удобным местом, как и забор».
Номер машины тоже попал на фото. Вы можете найти фотографии с этой акции в поисковике, дорогие женщины, чтобы знать, с кем вам связываться не надо. Основной источник опасности - забор на улице Карла Либкнехта, он весь оклеен упомянутыми тремя словами. Не забывайте также о детских площадках. Ира, пока ходила за памятным чаем, вспомнила, что пять лет назад, выпив три бутылки «Жигулёвского», пыталась соблазнить на детской площадке одноклассника своей троюродной сестры, но тот бубнил про свою любимую девушку, пышногрудую, с золотыми косами, и чистую, как только что отремонтированный забор. Жаль, эта площадка на другом краю города. Главное, не проболтаться об этом Насте.