Н.С. Широкова Культ богинь-Матерей у древних кельтов
Начало
Культ богинь-Матерей широко и ярко представлен в мифологии и религии ирландских кельтов. Это явление было тщательно исследовано М.-Л. Сжостед, которая склонялась к тому, чтобы всех многочисленных богинь, встречающихся в ирландских мифах, отнести к категории Matres. По ее мнению, к древнейшему пласту ирландской мифологии принадлежат женские фигуры, о которых традиция не может сказать многого. Одни только разрозненные намеки открывают имя и функцию этих богинь: это матери богов. Мифы называют два имени, которые, впрочем, принадлежат одной и той же богине: Ану или Ана, "матерь ирландских богов", о которой Кормак-глоссатор говорит, что "она хорошо кормит богов". Ану, богине процветания, обязан своим плодородием Мюнстер, где ее почитали. И по ее имени были названы "два соска Ану" (два холмика-близнеца) в этой провинции.27 Другим именем этой великой ирландской богини было Дана (валлийский эквивалент Дон). От имени Дана образовано название Туата Де Дананн или "Племена Богини Дану". Как известно, ирландцы так называли свои дохристианские божества и мифическое население Ирландии, предшествовавшее гойделам.
К этому же разряду матерей богов, которых Сжостед называет "Богинями по преимуществу", принадлежит дочь Дагда, тройная Бригита, почитавшаяся в Ирландии поэтами, кузнецами и врачами.28 Как мы видели выше, ее сближают с Минервой Цезаря. Характерно, что богине Бригите, матери всех богов (mater omnium deorum hibernensium - согласно формуле Глоссария Кормака) наследовала святая Бригита, в ирландской агиографии занимающая место, почти равное святому Патрику. Святая сохранила все характерные черты богини. Поскольку в языческом прошлом Бригита была богиней-Матерью, то святая Бригита распоряжается при родах: современный фольклор даже делает ее "акушеркой Богородицы". В качестве богини процветания она приносит изобилие очагам сельских жителей, которых она посещает, оставляя след своих шагов в пепле. В культе святой Бригиты сохранилось воспоминание о том, что ей предшествовала тройная богиня: ей приносят в жертву цыпленка, закопав его в землю живым при слиянии трех ручьев. "Таким образом, - пишет Сжостед, - подтверждается непреходящий характер культа этих великих богинь: сменяют друг друга религии, умирают боги, забываются их мифы, но крестьянин в отдаленном районе продолжает на протяжении тысячелетий почитать каким-нибудь странным ритуалом эти могущественные силы, более древние, чем Боги".29
Святая Бригита повторила еще одну черту, характерную для ее предшественницы. Праздник святой Бригиты справляется 1 февраля. В языческой Ирландии тоже существовал праздник 1 февраля, называвшийся Имболк и находившийся под покровительством богини Бригиты. Перекрывший его христианский праздник стер почти все следы, по которым можно было бы различить, в чем состояло празднование Имболка. Однако все-таки можно сделать вывод о сути Имболка на основании двух фактов. Первым является сама этимология слова Имболк (Imbolc), которым обозначали праздник. Imbolc значит "люстрация" или очищение, когда после окончания зимних холодов отмываются, очищаются от зимней грязи. Вторым фактом является то обстоятельство, что способность к оплодотворению и рождению потомства принадлежит самой природе, покровительствовавшей празднику великой богини Бригиты (как, впрочем, и любого женского божества). Таким образом, Имболк был праздником очищения и плодородия. Естественно поэтому, что его сравнивали с римскими Луперкалиями и трактовали как целиком аграрный праздник.
В связи с этой функцией Бригиты как богини-покровительницы Имболка Сжостед относит ее к категории так называемых "сезонных" богинь, которые были покровительницами больших ирландских праздников и сакральных мест, в которых эти праздники справлялись.30 Здесь встает важный для нашего сюжета вопрос о характере больших ирландских праздников и тем самым о характере покровительствовавших им богинь. Долгое время была распространена точка зрения, что все большие ирландские праздники (Имболк, справлявшийся 1 февраля, Бельтайн - 1 мая, Лугназад - 1 августа, Самайн - 1 ноября), будучи сезонными, носили аграрный характер: были связаны с пастушеством или с земледелием.31 В общем плане это представление было обосновано Сжостед. Она, имея в виду, что кельтский календарь, будучи лунным, не выстраивался по солнечному году в соответствии с солнцестояниями и равноденствиями, считала, что он имел пастушеский и аграрный характер и был приспособлен к началу и окончанию работ, связанных с разведением скота и с земледелием. После этого Сжостед делала следующий вывод: "Таким образом, мифический мир кельтов управлялся богинями земли".32
Приведенная выше точка зрения об аграрном характере кельтского календаря и кельтских праздников была оспорена Ф. Леру и Хр. Гионварком в фундаментальном исследовании, специально посвященном кельтским праздникам.33 Они полагают, что Сжостед была неправа, утверждая, что кельтский календарь был по преимуществу календарем пастушеским и аграрным. Он, может быть, стал таким, но в раннюю дохристианскую эпоху его эволюция в этом смысле еще не началась. По мнению Леру и Гионварка, земледелие, понятое как символ или как средство достижения изобилия, неизбежно занимало свое место в кельтском календаре, но оно не являлось и не могло являться побудительной причиной или главным предлогом для устройства кельтских праздников. Они имели другую доминанту. Все кельтские праздники были вовлечены в символизм верховной власти, которая предполагает постоянное соединение жречества и царской власти. Поэтому и "сезонные" богини, покровительницы кельтских праздников, не могут быть только аграрными божествами. В самом деле, даже Бригита, покровительница Имболка, праздника, аграрный характер которого неоспорим, являлась столько же матерью семейства, сколько, если даже не больше верховной властительницей страны, будучи матерью всех ирландских богов.34 Качества богини плодородия дополняли суверенные и военные аспекты великой богини ирландских кельтов.35
Все остальные "сезонные" богини были связаны с Лугназадом, праздником, который справлялся ирландскими кельтами 1 августа. Этимологическое исследование названия праздника, проведенное Леру и Гионварком, показывает, что Лугназад значит "ассамблея в честь Луга".36 Программа праздника была обширной. На ассамблеях, проводившихся в честь Луга, решались политические и юридические вопросы, устраивались ярмарки, на время праздника заключалось военное перемирие. Кроме деловой части, праздник включал и развлечения: прослушивания поэтов и музыкантов, игры, скачки, соревнования в беге мужчин и женщин. В праздновании Лугназада должны были принимать участие все сословия. Леру и Гионварк называют Лугназад королевским праздником, потому что его центральной фигурой является бог Луг, высший бог ирландской мифологии, и в то же время вследствие эвгемеризации его образа в легендарных анналах "Книги Захватов" ставший королем Ирландии.37
Лугназад праздновался в священных местах, названия которых происходят от имен богинь, покровительствовавших празднику. Так, справляли Лугназад и проводили там ассамблеи в честь Луга в Таильтиу (в Ульстере). Название Таильтиу произошло от имени Таильтиу, дочери Магмора из расы Фир Болг. После смерти мужа и после того, как Фир Болг были разбиты Туата Де Дананн, Таильтиу стала женой вождя Туата. С помощью своего топора она выкорчевала леса на целинных землях Ирландии. Например, из района Брега, покрытого лесами, она сделала равнину, "цветущую клевером". Потом она умерла, изнурив себя этим усилием. Люди Ирландии оплакали ее кончину, а бог Луг, кормилицей которого она была, устроил в ее честь праздник Таильтиу, который длится целый месяц - пятнадцать дней до и пятнадцать дней после Лугназада.
У ее могилы была проведена первая ассамблея Ирландии:
"Ассамблея с золотом, с серебром,
с играми, с музыкой колесниц,
с украшением тела и духа
знанием, красноречием...
Ассамблея без упрека, без хитрости,
без оскорблений, без стыда,
без ссор, без арестов,
без краж, без выкупов".
И пока будут справлять праздник Таильтиу "в каждом доме будут хлеб и молоко, мир и прекрасная погода на время праздника" .38
Таильтиу является прежде всего названием места, хорошо локализованного, но легенда сделала из этого названия эпонимную богиню. Ж. Лот установил этимологию имени Таильтиу. Tailtiu (или Taltiu) gen. Tailten восходит очевидно к основе talantio- и родственно обычному названию земли в ирландском языке (слово talamh, образованное от основы talamo-).39 Леру и Гионварк, принимая этимологию Лота, в то же время полагают, что Tailtiu являлось в ирландском эпосе другим (кроме Eriu) названием Ирландии, этой "земли обетованной" гойделов.40
Лугназад праздновался также в местности Карман (в Лейнстере), название которой происходит от имени эпонимной богини Карман. Карман, являвшаяся "опытным вождем в многочисленных битвах", была матерью троих сыновей: Свирепого, Черного и Плохого. Все четверо опустошали Ирландию-мать своими чарами, которые "уничтожали сок питательных фруктов", а сыновья своими грабежами до тех пор, пока Туата Де Дананн не победили их. Сыновья были вынуждены покинуть Ирландию, оставив в залог свою мать и "семь вещей, которыми они пользовались". Карман умерла от горя в плену, попросив, чтобы постоянно справляли праздник в ее честь.41
Праздник проходил в сакральном месте, усеянном княжескими могилами, главной из которых была женская могила (могила Карман). Весь Лейнстер принимал в нем активное участие. Это был обязательный праздник, и многочисленные строфы "Метрических диндсенхас" посвящены перечислению королей и королевских войск, которые на нем присутствовали.
Так же, как и ассамблея Таильтиу, праздник Карман справлялся 1 августа, в день Лугназада. Разница состояла в том, что ассамблея Таильтиу происходила ежегодно, а ассамблея Карман - раз в три года. Там тоже устраивались игры, которые считались погребальными играми в честь Карман и проводились под руководством короля. Дружба и мир, материальное изобилие и моральная чистота были характерными чертами праздника Карман, проходившего под ауспициями короля, как и в случае Таильтиу.
Лугназад праздновали также в Эмайн Махе, столице государства уладов в Ульстере, название которой тоже происходит от женского имени Маха. Историю этой Махи, феи или королевы Другого Мира, передают Реннские диндсенхас и сага "Недуг уладов". Однажды в дом Крунху, богатого крестьянина и вдовца, пришла прекрасная молодая женщина по имени Маха. Ни слова не говоря, она принялась заниматься домашним хозяйством, затем она стала женой Крунху, и с этого дня в его доме воцарились счастье и изобилие.
Пришло время Крунху отправиться на провинциальную ассамблею в Ульстере: "Как-то собрались все улады на праздник. Большой это был праздник, собрались на него и женщины, и мальчики, и девочки. Захотел и Крунху пойти со всеми надел он свои лучшие пестрые одежды.
- Опасно для тебя идти туда, - сказала ему женщина, - ведь захочешь ты рассказать там обо мне.
- Нет, я не скажу ни слова, - ответил он.
Крунху пришел на праздник и стал смотреть, как колесницы состязаются в беге. Первой пришла колесница, запряженная белыми конями короля.
Нет никого, кто мог бы бежать быстрее этих коней, - сказал один из королевских слуг.
Моя жена может бежать и быстрее, - сказал Крунху".
Король, приняв вызов, приказал, чтобы привели женщину, которая должна бежать перед его лошадьми. Тщетно Маха просила отсрочки, так как пришло ее время рожать. Наконец, она была вынуждена согласиться на испытание из страха обречь своего мужа на смерть. Распустив волосы, Маха бросилась вперед и прибежала к финишу раньше лошадей. Однако там она с криком упала и умерла, родив двух близнецов. "Близнецы Махи" - по ирландски Emain Macha, поэтому столица Ульстера носит такое имя.
Умирая, Маха прокляла мужчин Ульстера, предсказав им: "За то зло, которое вы мне причинили, каждый раз, когда на вас будут нападать враги, будете вы испытывать муки, подобные родовым. И будут длиться они четыре дня и пять ночей или пять дней и четыре ночи и так - девять поколений.Так произошел недуг уладов".42
Как указывалось выше, М.-Л. Сжостед, относившая богинь, покровительниц Лугназада и его сакральных мест (Таильтиу, Карман и Маху) к категории "сезонных" богинь, полагала, что они являются ярким воплощением богинь-Матерей на территории Ирландии. "Все большие ассамблеи Ирландии, - писала она, - находились, таким образом, под покровительством местных божеств, матерей, целинниц, распахивавших новь, хозяек продуктов земли, которые они, в качестве богинь-охранительниц, щедро раздаривали, а в качестве враждебных божеств уничтожали. Уцелевшие после гибели древних рас, предшествовавших расе людей и даже расе богов, они часто изображаются находящимися в плену у современных владельцев земли, которые должны свести на нет их влияние насильственным образом, прежде чем примириться с ними, приняв их культ. Эти богини являются персонификациями могущественных сил земли, которые человек должен укротить, чтобы склонить их служить ему".43
По мнению Сжостед, в мифе о Махе особенно отчетливо проступают черты богини плодородия, к тому же покровительствующей ритуалам родов. Стремясь найти возможные этнографические параллели к "недугу уладов", который она называет "девятидневным молитвенным обетом", Сжостед отмечает его сходство с ритуалом "высиживания" (фр. couvade). Он практикуется различными примитивными народностями, которые предписывают мужу роженицы то же самое уединение, те же самые предосторожности, что и матери. Однако "недуг уладов" отличается от ритуала "высиживания" тем, что мужчины исполняют его не индивидуально, как в случае, когда рождается их ребенок, а одновременно. Сжостед считает, что это коллективный ритуал, подражающий родовым мукам, который исполняется в честь богини-Матери.
Правда, аномалией является то обстоятельство, что ритуал соотнесен не с датой праздника, а с военным временем. Дело в том, что Маха имеет также другой аспект. Ее имя является одним из имен ирландской богини войны. Два другие имени этой богини: Бадб ("ворона") и Морригу или Морриган. Сжостед объясняет эту двойственность образа Махи тем, что богиня-Мать проявляет себя как покровительница ирландцев в дни войны так же, как и в дни мира.44 Таким бразом, она, как и Минерва Цезаря, является амбивалентным божеством, соединяя мирный и военный аспекты.
Той же точки зрения на характер богинь, связанных с Лугназадом, как богинь плодородия, являющихся воплощением Матери-Земли, придерживался Ж. Лот, определивший этимологическое значение имени Таильтиу. Он считал Таильтиу синонимом имени Троган, которая дала свое имя месяцу августу. "Троган же, - по мнению Лота, - производительница, плодородная земля... Нет никакого сомнения, что месяц август у древних ирландцев был месяцем, посвященным Матери-Земле".45
Противниками такой точки зрения являются Ф. Леру и Х. Гионварк. Как мы видели, даже по поводу Бригиты, покровительницы Имболка, праздника с отчетливо выраженным аграрным характером, они замечали, что она является более верховной властительницей, чем матерью семейства. По их мнению, это объясняется тем, что все кельтские праздники и связанные с ними богини вовлечены в символизм верховной власти. Эту свою мысль они развили и доказали, проанализировав праздник Лугназада. В самом деле, центральной фигурой праздника является король, и источники с чрезвычайной ясностью указывают на тесную связь между церемониями Лугназада и королевской функцией. В этом смысле особенно интересны "Метрические диндсенхас". Автор поэмы Уа Лотхайн, который в начале XI в. был филидом короля Маэлсехлайнна, сочинил ее в честь того, что король в 1006 г. возобновил праздник Лугназада после семидесятидевятилетнего перерыва. Леру и Гионварк замечают, что традиция, зафиксированная в такую эпоху и по такому случаю, представляет ценность и интерес. "Не должны ли мы быть признательны, - спрашивают они, - автору, который позволяет нам проникнуть в архаическую атмосферу праздника, такую, какой представлял ее своим слушателям ирландец XI в.?"46
Уа Лотхайн ни на минуту не забывает, что он пишет (или декламирует) поэму в честь короля, который восстановил праздник Лугназада во всем его изначальном великолепии. Он настаивает на том, что фундаментальными чертами Лугназада являются: то, что это праздник божественный и вечный, то, что это праздник королевский, праздник, защищающий от несчастий, праздник, гарантирующий мир и изобилие. Затем филид прославляет великого короля, который восстановил счастье подданных своим хорошим правлением, распределил между ними сокровища своей щедрости и гарантировал рай на земле. Однако самым важным деянием короля является реставрация праздника, который один способен сохранить эту роскошь блаженства настоящего и будущего. 47 Конечно, "Метрические диндсенхас" представляют собой придворную поэму, как почти все кельтские средневековые поэмы, но в поэме употреблены слишком четкие выражения, чтобы в ней можно было видеть только упражнение в поэтической виртуозности. Средневековый поэт сочинил похвалу своему доброму суверену, но, однако, сделал это в соответствии со всеми законами традиции предков. Маэлсехлайнн почтен праздником, который является праздником его королевской функции, по отношению к которой у него имеются только исполнительные полномочия. Идеальное же сочетание правящего суверена и его королевской функции представляло правление отдаленного предка Маэлсехлайнна - самого бога Луга.
Здесь встает вопрос о непростых взаимоотношениях между королем и верховной властью, которые представлены в ирландской мифологии. Может быть, лучше всего о них рассказывает сага, посвященная замечательному приключению, случившемуся с королем Тары Конном, который является лучшим примером представленного в ирландской мифологии "доброго" короля, в царствование которого все процветает и благоденствует.
Сага повествует о том, что однажды Конн со своими тремя друидами и тремя филидами отправился перед восходом солнца в королевскую крепость Тары... И вдруг они увидели, как на них опускается большое облако, так что они не знали больше, куда им идти: такая наступила полная темнота. После этого появился всадник и трижды метнул в них копье. В последний раз брошенное копье пришло гораздо быстрее, чем в первый. "Поистине, это королевская рана, - сказал друид, - кто бы ни был тот, кто поразил Конна из Тары".
Тогда всадник перестал бросать копья, подъехал к ним, приветствовал Конна и увел его в свой дом. Они поехали вперед и выехали на прекрасную поляну. Там они увидели королевскую крепость ,у входа в которую росло золотое дерево, и увидели красивый дом с крышей из белой бронзы.
Они вошли в дом, и там перед ними предстала прекрасная молодая девушка с золотой диадемой на голове. Возле нее стоял серебряный котел с золотыми ручками, и он был полон красного пива, а рядом золотая ваза. Девушка поднесла золотой кубок к губам. Увидели они перед собой самого воителя, сидящего на золотом троне. Не нашлось бы в Таре человека, который превзошел бы его ростом, любезностью, красотой внешнего вида и нездешним выражением лица.
Он заговорил с ними и сказал: "Я не воитель в действительности, и я тебе открою нечто из моей тайны и моей славы: уже после смерти я пришел, и я из рода Адама. Вот мое имя: Луг, сын Этхленна, сына Тигернмаса. Я пришел, чтобы открыть тебе судьбу твоей собственной верховной власти и каждой верховной власти, которая будет в Таре". Молодая девушка, которая находилась перед ними, была вечная верховная власть Ирландии.
Молодая девушка дала Конну две вещи: часть бычьей туши и часть свиной туши. Когда девушка начала распределять подарки, она спросила: "Кому будет дан этот кубок?" Воитель ответил, что будет назначаться верховная власть, начиная с Конна и далее - вечно. Они вышли из тени воина и не увидели больше ни крепости, ни дома. Остались у Конна золотая ваза и кубок...48
Таким образом, Конн приходил во дворец Луга за королевской инициацией. Дворец принадлежит Другому Миру. Но он в то же время реален, так как Конн получает там королевские талисманы. Луг в данном случае бог-царь, от имени которого действует верховная власть, потребляя и раздавая красное пиво - напиток верховной власти и бессмертия. Леру и Гионварк замечают, что сама верховная власть, представленная в виде молодой девушки с ее золотой диадемой, серебряным котелком и золотым кубком, более напоминает молодую принцессу из роскошного княжеского погребения в Виксе, чем богиню-Мать.49
В ирландских мифах король не является сувереном, но он облекается верховной властью согласно формуле обычной и неизменной. Верховная власть обладает женской природой. "Верховная власть в Ирландии очень женственна, - пишут Леру и Гионварк, - и это в конечном счете приятное приданое".50 Являясь аллегорией земли Ирландии, верховная власть персонифицирована в виде молодой и красивой женщины, королевы Ирландии или провинции, которой король платит высокую покупную цену. По определению королевы Медб, король должен быть "без страха, без зависти, без скупости". Однако королева никогда не бывает "без мужчины в тени другого мужчины", потому что король является временным персонажем и может быть заменен, в то время как верховная власть, всегда молодая и девственная, обладающая искушающей и блистательной красотой, так же вечна, как принцип, который она представляет и воплощает.
По мнению Леру и Гионварка, богини-покровительницы Лугназада (Таильтиу, Карман, Маха) являлись олицетворениями этой верховной власти и самой Ирландии. В частности, в Таильтиу они видят нечто гораздо большее, чем простую эпонимную богиню: "Таильтиу - это Ирландия, сконцентрированная в точке, которую мы бы охотно назвали королевским омфалом".51
Леру и Гионварк отмечают, что кельты всегда любили представлять свою страну в образе молодой девушки или молодой женщины. Они гораздо больше думали о молодости и внешней красоте, чем о материнстве, по крайней мере, в своих повествованиях. И в образах этих богинь плодородие не является доминирующей нотой: она подчинена идее верховной власти - понятию гораздо более обширному и более важному в мифологической символике кельтов. Поэтому Леру и Гионварк считают, что следует относиться с изрядной долей скептицизма к точности интерпретации богинь, связанных с Лугназадом, как богинь-Матерей и "сезонных" богинь. "Мы находимся за сто миль, - пишут они, - от богинь-Матерей, которых, как полагала М.-Л. Сжостед, она различила в кортеже Таильтиу, Карман, Махи и других эпонимных богинь вечной кельтской легенды".52
Наблюдения Леру и Гионварка интересны и убедительны, они уточняют и углубляют представление о характере и функциях ирландских эпонимных богинь, связанных с Лугназадом. Однако к их последнему, категорическому суждению следует отнестись с некоторой осторожностью. Конечно, образы этих богинь и посвященные им празднества, вовлеченные в символику верховной власти, далеко отстоят от образов и культа богинь-Матерей в их изначальном варианте. Но в основе и тех, и других лежат, согласно Юнгу, основные архетипы человечества. Поскольку Леру и Гионварк особенно настаивают на молодости и девственности богинь-покровительниц Лугназада, являвшихся воплощением Ирландии и самой верховной власти, то им, естественно, соответствует архетип девы, в то время как богиням-Матерям - архетип матери.
Однако Юнг показал в своих исследованиях, что разница между обоими архетипами минимальна: дева является двойником матери. Он доказывал эту мысль на примере образов Деметры и Коры. Он сделал наблюдение, что образ, соответствующий Коре, у женщин обычно двойственен, к примеру мать и дева, что означает ее появление то в виде одной, то в виде другой, поскольку психические образы обладают способностью к удваиванию.53 Стоявший на позициях Юнга Кереньи показал на основе анализа греческой надписи из Элевсина, что элевсинская Деметра была Корой и зрелой женщиной одновременно, а затем сделал общий вывод о необходимости признать фундаментальное тождество Деметры и Коры, матери и дочери.54
Второе возражение Леру и Гионварка против того, чтобы отнести эпонимных богинь Лугназада к кругу богинь-Матерей, состоит в том, что в их образах идея плодородия не является доминирующей нотой. Однако, как мы видели, согласно Юнгу, архетип матери имеет не только прямой смысл (с которым, естественно, тесно связана идея плодородия), но и переносный. И в таком плане в число символов архетипа матери входят и такие прекрасные абстрактные понятия, как мудрость и духовное возвышение, и такие вызывающие чувство благоговения и восхищения объекты, как церковь, город, страна. В этот круг символов адекватно вписывается и верховная власть ирландской мифологии с ее блистательностью, вечностью, превосходством над земными королями. Что касается ее замечательной красоты, то, как известно, сама богиня любви и красоты в мифологиях различных народов восходит к архетипу Великой Матери. Таким образом, рассмотренный материал дает представление о том, что в основе образов кельтских женских божеств (и тех, которые принадлежат к кругу богинь-Матерей, и тех, которые в развитом варианте мифологии далеко отстоят от этого круга) лежат единые древнейшие архетипы. Культ богинь-Матерей является несомненно древнейшим пластом в религии и мифологии кельтов, в котором нашли отражение одни из самых ранних религиозно-мифологических представлений человечества. А его такое же широкое распространение у германцев, к которым он, по мнению исследователей, был занесен теми же кельтами, свидетельствует о близости и взаимовлиянии религиозно-мифологических традиций обоих народов.
Примечания
1 Duval P. M. Les dieux de la Gaule. Ed. 2 Paris, 1976. P. 55.
2 Vendryes J. La Religion des Celtes // Les Religions de l'Europe ancienne. III. Paris, 1948. P. 275-277.
3 Vendryes J. La Religion des Celtes. P. 276.
4 Vendryes J. La Religion des Celtes. P. 276.
5 Duval P. M. Les dieux de la Gaule. P. 55.
6 Эллинские поэты. М., 1963. Пер. В. В. Вересаева.
7 Элиаде М. Священное и профанное. М., 1994. С. 88-94.
8 Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995. С. 198.
9 Юнг К. Г. Душа и миф. Киев; М., 1997. С. 211-219.
10 Юнг К. Г. Либидо, его метаморфозы и символы. СПб., 1994. С. 214-215.
11 Юнг К. Г. Либидо, его метаморфозы и символы. С. 223.
12 Jullian C. L'histoire de la Gaule. Vol. II. Paris, 1908. P. 131.
13 Vendryes J. La Religion des Celtes. P. 279.
14 Jullian C. L'histoire de la Gaule. Vol.II. P.131. № 12.
15 Юнг К. Г. Либидо, его метаморфозы и символы. С. 222.
16 Vendryes J. La Religion des Celtes. P. 280.
17 Vendryes J. La Religion des Celtes. P. 280.
18 Sjoestedt M.-L. Dieux et Heros des Celtes. Paris, 1940. P. 27.
19 Sjoestedt M.-L. Dieux et Heros des Celtes. P. 29-30.
20 Duval P. M. Les dieux de la Gaule. P. 32; Sjoestedt M.-L. Dieux et Heros des Celtes. P. 30.
21 Duval P. M. Les dieux de la Gaule. P. 33.
22 Duval P. M. Les dieux de la Gaule. P. 83.
23 Duval P. M. Les dieux de la Gaule. P. 83.
24 Duval P. M. Les dieux de la Gaule. P. 83.
25 Dottin G. Manuel pour servir a l'etude de L'Antiquite Celtique. Paris, 1906. P. 227.
26 Jullian C. L'histoire de la Gaule. Vol. II. P. 122.
27 Sjoestedt M.-L. Dieux et Heros des Celtes. P. 35.
28 Book of Leinster // Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les Druides. Rennes, 1986. P. 334-335.
29 Sjoestedt M.-L. Dieux et Heros des Celtes. P. 36.
30 Sjoestedt M.-L. Dieux et Heros des Celtes. P. 36.
31 Филин Я. Кельтская цивилизация и ее наследие. Прага, 1961. С. 175.
32 Sjoestedt M.-L. Dieux et Heros des Celtes. P. 72.
33 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. Reune, 1995. P. 83, 96.
34 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 96.
35 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les Druides. P. 233.
36 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 203-211.
37 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les Druides. P. 402.
38 Dindshenchas metrique // Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 115-117. - Источник, использованный в данном случае, представляет собой часть обширного корпуса преданий, известных под ключевым для ирландской традиции словом senchas "старина". Dindshenchas значит буквально "старина крепостей". Леру и Гионварк переводят диндсенхас "Истории крепостей" (Fкtes celtiques. P.114), Сжостед - "Традиции мест" (Dieux et Heros des Celtes. P. 34), С. В. Шкунаев - "Старина мест". Он поясняет, что он не придерживается буквального перевода, поскольку тематика диндсенхас значительно шире, чем только истории о крепостях (Предания и мифы средневековой Ирландии. М., 1991. С. 275). Диндсенхас существуют в прозаическом и поэтическом вариантах. В данном случае использован поэтический вариант, носящий название "Метрические диндсенхас". Прозаический же сохранился в поздней рукописи из города Ренна, поэтому он называется "Реннские диндсенхас".
39 Loth J. Le dieu Lug, la terre-mиre et les Lugoves // Revue Archeologique, 1914. № 2. P. 217.
40 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 123.
41 Dindshenchas de Rennes // Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 131.
42 Недуг уладов. Пер. Михайловой Т. // Похищение быка из Куальнге / Под ред. Михайловой Т. А., Шкунаева С. В. М., 1985. С. 7-8.
43 Sjoestedt M.-L. Dieux et Heros des Celtes. P. 42-43.
44 Sjoestedt M.-L. Dieux et Heros des Celtes. P. 39.
45 Loth J. Le dieu Lug... P. 221.
46 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 122.
47 Dindshenchas metrique // Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 115-121.
48 Baile in Scail // Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 146-149.
49 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 148.
50 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 150.
51 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 125.
52 Le Roux F., Guyonvarc'h Ch. Les fetes celtiques. P. 151.
53 Юнг К. Г. Психологические аспекты Коры // Душа и миф. С. 180.
54 Кереньи К. Эпилегомены. Элевсинское чудо // Душа и миф. С. 202, 206.
(С) Проблемы античной истории. Сборник научных статей к 70-летию со дня рождения проф. Э.Д. Фролова.
Под редакцией д-ра ист. наук А.Ю. Дворниченко. СПб., 2003. ISBN 5-288-03180-0, 312 - 331