Если освободиться от идеологических пут, навязанных демонологией, по отношению к которым историографическая традиция продемонстрировала свою верность, картина окажется гораздо более сложной. В рамках общего комплекса преступлений ведовство всегда занимало ---------------------- * Алессандро Мандзони (1785-1873 гг.) - итальянский писатель, глава романтической школы; его исторический роман Обрученные был написан в 1827 г. - Примеч. пер.
скромное место, за исключением, может быть, юго-запада Германии, где между 1571 и 1670 гг. было казнено около 3200 человек. Частота судебных процессов по обвинению в ведовстве невысока, и только широкий публичный интерес к этому преступлению и зрелищность наказания выдвинули его на авансцену общественной жизни. Отделив ведовство от иных преступлений, историки придали ему значительность безотносительно к его реальной важности. Охота на ведьм никогда не была «холокостом», как часто любят называть это явление. Возможно даже, что увеличение числа процессов в XV в. было обязано скорее растущей бюрократизации судебной администрации, а значит, большему объему сохранившейся документации. Дела о ведовстве и колдовстве передавались теперь в суды, тогда как раньше они подлежали более оперативному разбору в соответствии с процедурами обычного права. С другой стороны, ученые справедливо подчеркивают, что связь, которую люди того времени устанавливали между демоническим колдовством и женщинами, делала женщину главной жертвой репрессий, которые предстают культурно и социально обусловленными. Однако выделять в этом отношении колдовство как особое явление - значит забывать о существовании других преступлений, отмеченных тендерной спецификой. Содомия, например, рассматривалась как специфически мужское преступление. Колдунья - это женщина с необузданной сексуальностью, которая, посягая на генитальные органы мужчины и совокупляясь с демонами, нарушает естественные законы воспроизводства. Гомосексуалист - извращенец, который нарушает порядок воспроизводства, совокупляясь с другим мужчиной, напрасно растрачивая свою сперму. И то, и друое преступление, впрочем, преследовались с равной суровостью и иногда они объединялись в официальных указах, призывавших судей удвоить репрессивное усердие.
В своих поисках ведьм историк, между прочим, забыл о колдуне. Однако в некоторых районах он был далеко не единичной фигурой. В немецкоязычных районах Люксембурга на триста шестнадцать обвиненных в колдовстве в конце XVI - начале XVII в. двести восемнадцать приходилось на женщин и девяносто восемь - на мужчин, то есть 31% осужденных - это предполагаемые колдуны. В самом городе Люксембурге между 1619 и 1625 гг., в период кульминации репрессий, подверглись обвинению двадцать мужчин и двадцать одна женщина. Южнее в современной Швейцарии можно было нередко встретить примеры, отклоняющиеся от обычной модели. В Фрибурге между 1609 и 1683 гг. процент колдунов поднимался до 36%. В земле Во между 1539 и 1670 гг. он достигал 42%. В Средней Германии город Вюрцбург пережил всплеск репрессий при правлении епископа Филиппа Адольфа фон Эренберга.
Между 1627 и 1629 гг. там состоялось двадцать девять аутодафе, на которых сожгли сто шестьдесят человек. Больше половины из них были мужчины, четверть - дети. Наконец, в области, находившейся под юрисдикцией Парижского парламента, которая в 1600 г. охватывала почти две трети Французского королевства, между 1565 и 1640 гт. одна тысяча девяносто четыре человека подали жалобы на смертные приговоры, вынесенные судами первой инстанции за колдовство: пятьсот шестьдесят пять из них (то есть около 52%) были мужчины. Во Франции в громких делах о колдовстве, всколыхнувших общественное мнение, фигурировали колдуны, а не колдуньи. Во время Водерии, как именуется смута, вспыхнувшая в Аррасе в 1460 г., в числе обвиненных, осужденных и в большинстве своем казненных городскими чиновниками оказалась только одна женщина - юная проститутка из Дуэ. В XVII в. в процессах в Экс-ан-Провансе (1611 г.), Лудене (1634 г.) и Лувье (1647 г.) приговор был вынесен священникам за их сношения с демонами и женщинам, монахиням, ставшим жертвами их колдовства.
Остается еще один аспект колдовства, который не был в должной мере осмыслен историками. Если ареал репрессий теперь хорошо известен, то почему - и на это так редко обращают внимание! - в XVI и XVII вв. большая часть Европы совсем не знала охоты на ведьм. Это Италия, Испания, Португалия и их колониальные владения. В этих странах единственными регионами, затронутыми локальными репрессиями, были пограничные и периферийные провинции, находившиеся в непосредственном контакте со странами, где свирепствовала охота на ведьм. Я имею в виду альпийские долины Ломбардии в конце XVI в., Страну басков в 1610 г., Трентино в 1625 г. Без учета этих «белых пятен» на карте колдовства невозможно адекватно трактовать данное явление.
Так вот: соответствующее объяснение требует отделения веры в ведовство от сатанинского мифа. Первая может обойтись без второго, но обратная ситуация невозможна. В течение всего XVI в. Англия охотилась на ведьм, никогда не ссылаясь, открыто или неявно, на пакт с дьяволом. Пришлось ждать «Статута против ведьм» (Witchcraft Act) 1604 г., чтобы связь между этими двумя явлениями была официально признана. Впрочем, в англосаксонском мире и даже в пуританской Новой Англии, более восприимчивой к деяниям дьявола, ведовство было объектом скорее уголовного, нежели религиозного права. Ведьм вешали, но не сжигали. На европейском континенте ситуация была менее определенной. В Священной Римской империи свод общегерманских законов «Каролина» 1532 г., предусматривая смертную казнь за ведовство, не уточнял способ казни, что, по-видимому, указывает на то, что сопоставление ведовства и сатанинского мифа еще не окончательно оформилась в германской культуре.
Во Франции эпохи старого порядка обвинители на судебных процессах осуждают ведьм за вред, который они будто бы наносят, а судьи пересматривают эти обвинения с точки зрения сатанинского мифа. Вера в женщину-ведьму, наделенную разрушительной сверхъестественной силой, существует испокон веков. Античная стрита (strix) - женщина-каннибалка, летающая по ночам и совершающая свои злодеяния, - вновь появляется в средневековых свидетельствах и в источниках XIV в. Верования в женщину-ведьму и сатанинский миф широко распространяются в XV в. и порождают химеру - демоническую ведьму.
Демонологический миф сформировался в особом контексте, в контексте средневековой ереси. Вера в существование секты колдунов-дьяолопоклонников была выкована инквизиторами в борьбе, которую они вели против неортодоксальных движений конца Средних веков - вальденсов и «апостольских братьев». В XV в. и в начале XVI в. география ведовства точно соответствует географии ересей: долины Верхнего и Среднего Рейна, альпийские области, Дофине, Северная и Центральная Италия и Страна басков. Папские буллы, предоставляющие широкие полномочия инквизиторам в их борьбе с мнимой сатанинской ересью, не говорят о том, что женщин должно подозревать больше, чем мужчин. Булла Иннокентия VIII от 1484 г., как и булла Александра VI «Как нам стало известно» [Cum acceperimus), адресованная генерал-инквизитору Ломбардии Фра Анджело да Верона, неизменно ссылается на «лиц того и другого пола». Вот почему такие события, как аррасская Водерия, вполне правдоподобны: там ничто не указывает на то, что женщины больше, чем мужчины, восприимчивы к сатанинской ереси. Связь между женщиной и культом дьявола в некоторых областях устанавливают по собственной инициативе сами инквизиторы. Они используют еще сохранившиеся верования, как, например, верование в женщину-ведьму или в существование «общества Дианы», состоящего из женщин, обходящих по ночам сельские районы вслед за божеством - римской Дианой или германской Перхтой - и собирающихся в лесах, чтобы поедать животных, которым они потом возвращают жизнь. Упомянутое в X в. в знаменитом каноне «Епископы» (Episcopi), это верование было еще распространено в конце Средних веков в альпийских районах и в Северной Италии.
В своих действиях инквизиторы опираются на определенную теоретическую базу. Они действуют в рамках интеллектуального движения, восходящего к началу XV в. В XIV в. - благодаря монашеским орденам и особенно терцианкам - женщина осмелилась притязать на автономию и свободу выражения в лоне церкви.
Великая Схизма на Западе, беспрецедентный кризис христианства - все это способствовало возникновению женского пророческого движения с такими его известными фигурами, как Екатерина Сиенская и Бригитта Шведская. Его разрушительный характер был тут же осознан служителями церкви. Они справедливо увидели в нем покушение на их духовную монополию.
Во многих отношениях пример Бригитты Шведской - просто классический. Потребовалось не менее трех папских булл, чтобы официально узаконить ее святость, которая никогда полностью не была принята некоторыми группами духовенства. Противники пророчицы могли высказать свое мнение в ходе различных процедур ее канонизации. Многие известные богословы, такие как Жан Жерсон *, Пьер д' Айи ** и Генрих фон Лангенштейн ***, выразили свое недоверие к пророческому дару женщин. Спор завершился установлением более строгих правил для «распознавания духов», которые, описывая женщину как более восприимчивую, чем мужчина, к дьявольским иллюзиям, способствовали утверждению ее теологической неполноценности и лишению ее официального положения в церкви. В конце XV в. инквизиторам, одержимым идеей сатанинской опасности, оставалось только черпать из этих трактатов подтверждения своих собственных убеждений.
В первой половине XVI в. инквизиция теряет интерес к борьбе с сатанинским колдовством. Она в него по-настоящему больше не верит и оказывается в глубоком кризисе, когда сталкивается с более насущной проблемой - протестантской ересью. В этот момент демонологический миф переходит в ведение мировых судей, но связь между колдовством и ересью остается очень сильной. География великой охоты на ведьм в XVI и XVII вв. показывает контактные зоны между католицизмом и протестантизмом, этими двумя сторонами религиозного раздела: Нидерланды, Люксембург, Лотарингия, долина Рейна и Южная Германия; Бургундия, Франш-Конте, швейцарские кантоны, Дофине, Беарн, Страна басков и некоторые районы в долине Луары и Нормандии. Там, где протестантская ересь быстро выкорчевана и где она не смогла укорениться - на юге Европы и в Испанской Америке, - охота на ведьм была неизвестна. ----------------------------- * Жан Жерсон (1363-1429 гг.) - французский теолог; канцлер Сорбонны. - Примеч. пер. ** Пьер д'Айи (1350-1429 гг.) - французский теолог; канцлер Сорбонны; кардинал. - Примеч. пер. *** Генрих фон Лангенштейн (ум. 1397 г.) - немецкий теолог; преподавал богословие в Париже и Вене. - Примеч. пер.
Сеньориальные и королевские судьи взяли в свои руки оружие антифеминизма, выкованное инквизиторами XV в., причем католики использовали его с гораздо большей жестокостью, чем протестанты. Германия в этом отношении представляет собой подлинную лабораторию. В Баден-Вюртемберге преследования колдовства происходили в католических княжествах в два раза чаще, чем в протестантских. Казни ведьм были там в четыре раза более обычным явлением. Но страх перед сатанинским заговором, обостренный религиозным конфликтом, заставил судей стереть грань между демоническим ведовством и всеми другими формами магии. Судей побуждали к этому различные церкви. Жан Кальвин написал в 1549 г. «Предупреждение против так называемой предсказывающей астрологии» [Advertissement centre I'astrologie qu'on appelle judiciaire), а в 1586 г. папа Сикст V опубликовал буллу «Творец неба и земли» [Coeli et terrae Creator), осудив все виды предсказаний. И для того, и для другого попытка узнать будущее - это оскорбление власти Бога и может осуществиться только благодаря открытому и тайному сговору с Сатаной.
Научные формы предсказания, вдохновленные еврейской и арабской традициями и обогащенные астрологической и алхимической практикой, пережили между тем настоящий взрыв в эпоху Возрождения. Там, где - особенно в городах - в большом числе погибают на кострах люди, обвиненные в ведовстве, главными жертвами этого нового расширительного толкования демонической магии становятся как раз мужчины-«некроманты», образованные представители элиты.
Парадоксально, но именно страны, не знавшие охоты на ведьм, позволяют нам понять огромную сложность верований, которые скрываются за демонологическим мифом, а также характер соответствующих ролей, предписанных мужчинам и женщинам, в части, касающейся связи со сверхъестественными силами и использования этих сил. В конце XVI в. в русле общего климата в Западной Европе того времени инквизиционный трибунал Неаполя начинает преследовать занятия магией. Он сталкивается с двумя противоположными в культурном плане моделями поведения. Ученая магия представлена интеллектуалами, монахами и образованными людьми. Все они - мужчины, которые пытаются отыскать спрятанные сокровища, стать богатыми. Их культура питается неоплатонической магией Возрождения, которая вобрала в себя разнообразные древние традиции средневекового оккультизма. Апокрифические сочинения великого мага эпохи Возрождения Корнелия Агриппы Неттесгеймского* - для них настольные книги. ------------------------- * Корнелий Генрих Агриппа Неттесгеймский (1486-1535/1538 гг.) - немецкий гуманист, врач, философ, писатель, алхимик; имел репутацию великого чародея и волшебника.
Они передают друг другу секреты создания талисманов, которые могут их сделать сильными и неуязвимыми, или вызова духов, которые откроют им будущее и укажут место вожделенных сокровищ. С другой стороны, существует народная магия, практикуемая безграмотными женщинами низкого социального положения, целительницами или проститутками. Их способности основываются на знаниях, переданных устно от матери к дочери или от соседки к соседке. Они занимаются эмпирической медициной, знают секреты разных трав, умеют вправлять сломанные кости или вывихнутые суставы, лечат женские и детские болезни. Они обладают знанием, традиционно приписываемым женщинам. Неизбежно они становятся ворожеями, отводят дурной сглаз, и конечно, их подозревают в том, что они сами его насылают. Эти колдуньи (fattuchiere) Южной Италии, так же как и их испанские и американские сестры, представляют тип, который был, вероятно, общим для всей Европы, но которому менее жестокие репрессии позволили здесь выжить.
Ибо неаполитанские инквизиторы знают классические труды по демонологии и пытаются навязать подсудимым, которые в этом также хорошо разбираются, демонологическую модель, но им это не удается. Традиционные культурные деятели оказывают сопротивление, и светские власти, не одержимые идеей еретической угрозы, не проявляют особой настойчивости.
На севере Италии во Фриуле, близ религиозной границы ситуация еще более сложная. Фриульские бенанданти (benandanti) - «благоидущие» - верят, что могут одержать победу над колдунами в ночь Четырех времен. Их ведет молодой предводитель под знаменем Христа, и они сражаются стеблями укропа против колдунов, вооруженных стеблями сорго. От исхода этих битв зависит хороший урожай. Такие шаманические верования очень древние; они опираются на мифический тезис, уходящий своими корнями еще в античность, следы которого обнаруживаются по всей Центральной Европе, - серия легенд об армии блуждающих душ, руководимых богом смерти и войны. Христианизированный в раннее Средневековье, этот миф остается еще живучим в Северной Италии XVI в. Бенанданти - исключительно мужчины. Редкие женщины, представшие перед судом, ничего не говорят о ночных баталиях против колдунов, но ссылаются на другой миф - миф плодородия, называя себя членами общины поклонниц^ Дианы. Во Фриуле инквизиторы также толкуют эти верования в зависимости от демонологической модели, которой они пропитаны. Для них бенанданти не боролись против колдунов, они сами являлись таковыми, а их предводитель был никем иным, как дьяволом. Мало-помалу под давлением инквизиторов культурная и мифологическая база, на которой основывались эти верования в магов и колдунов, распалась. Причисление бенанданти к категории сатанинских магов всегда было уязвимым, и инквизиция не проявила по отношению к ним особой жестокости. Вот почему Фриуль не знал костров.
Стереотип сатанинской ведьмы-колдуньи родился из кризиса, переживаемого христианством в конце XTV в. и углубившегося в условиях религиозного раскола XVI в.
Сатанинская модель, которая навязывается доминантной идеологией, плохо маскирует огромное разнообразие верований. Тем не менее, распространяемая в конце Средних веков, она способствует деградации социального образа женщины. Даже когда обвинения в ведовстве прекращаются, повсюду и синхронно в конце XVII в. культурный статус женщины, несмотря ни на что, не улучшается. Обвинения в ведовстве дисквалифицированы фактически, но не изменены в правовой плоскости. В случае выдвижения обвинения от судей требуется предоставлять материальные доказательства совершения предполагаемого ведовства, но само существование ведовства и тем более существование дьявола не подвергается сомнению. Однако эта знаменательная эволюция уголовного права сопровождается прогрессирующим изменением учения о ведовстве. Громкие дела XVII в., взволновавшие просвещенное общественное мнение, способствуют выдвижению на авансцену врачей. Ведьма незаметно перемещается из царства ереси в царство болезни. Та, что прежде заключала пакт с Сатаной, становится жертвой своего воображения. Демонологический миф уступает место истерии, чьи болезненные контуры уточняются в XVIII в. и особенно в XIX веке. В ретроспективном плане правомерно поставить вопрос: а выиграл ли что-либо образ женщины от этой перемены? Когда она была ведьмой, виселица или костер своей жестокостью доказывали правомерность ее уголовного преследования в глазах закона. Жертва своего воображения или объятая безумием по причине душевного расстройства, она становится юридически неполноценным существом, и не способна полностью нести ответственность за свои поступки.
Если освободиться от идеологических пут, навязанных демонологией, по отношению к которым историографическая традиция продемонстрировала свою верность, картина окажется гораздо более сложной. В рамках общего комплекса преступлений ведовство всегда занимало
----------------------
* Алессандро Мандзони (1785-1873 гг.) - итальянский писатель, глава романтической школы; его исторический роман Обрученные был написан в 1827 г. - Примеч. пер.
скромное место, за исключением, может быть, юго-запада Германии, где между 1571 и 1670 гг. было казнено около 3200 человек. Частота судебных процессов по обвинению в ведовстве невысока, и только широкий публичный интерес к этому преступлению и зрелищность наказания выдвинули его на авансцену общественной жизни. Отделив ведовство от иных преступлений, историки придали ему значительность безотносительно к его реальной важности. Охота на ведьм никогда не была «холокостом», как часто любят называть это явление. Возможно даже, что увеличение числа процессов в XV в. было обязано скорее растущей бюрократизации судебной администрации, а значит, большему объему сохранившейся документации. Дела о ведовстве и колдовстве передавались теперь в суды, тогда как раньше они подлежали более оперативному разбору в соответствии с процедурами обычного права. С другой стороны, ученые справедливо подчеркивают, что связь, которую люди того времени устанавливали между демоническим колдовством и женщинами, делала женщину главной жертвой репрессий, которые предстают культурно и социально обусловленными. Однако выделять в этом отношении колдовство как особое явление - значит забывать о существовании других преступлений, отмеченных тендерной спецификой. Содомия, например, рассматривалась как специфически мужское преступление. Колдунья - это женщина с необузданной сексуальностью, которая, посягая на генитальные органы мужчины и совокупляясь с демонами, нарушает естественные законы воспроизводства. Гомосексуалист - извращенец, который нарушает порядок воспроизводства, совокупляясь с другим мужчиной, напрасно растрачивая свою сперму. И то, и друое преступление, впрочем, преследовались с равной суровостью и иногда они объединялись в официальных указах, призывавших судей удвоить репрессивное усердие.
В своих поисках ведьм историк, между прочим, забыл о колдуне. Однако в некоторых районах он был далеко не единичной фигурой. В немецкоязычных районах Люксембурга на триста шестнадцать обвиненных в колдовстве в конце XVI - начале XVII в. двести восемнадцать приходилось на женщин и девяносто восемь - на мужчин, то есть 31% осужденных - это предполагаемые колдуны. В самом городе Люксембурге между 1619 и 1625 гг., в период кульминации репрессий, подверглись обвинению двадцать мужчин и двадцать одна женщина. Южнее в современной Швейцарии можно было нередко встретить примеры, отклоняющиеся от обычной модели. В Фрибурге между 1609 и 1683 гг. процент колдунов поднимался до 36%. В земле Во между 1539 и 1670 гг. он достигал 42%. В Средней Германии город Вюрцбург пережил всплеск репрессий при правлении епископа Филиппа Адольфа фон Эренберга.
Reply
Остается еще один аспект колдовства, который не был в должной мере осмыслен историками. Если ареал репрессий теперь хорошо известен, то почему - и на это так редко обращают внимание! - в XVI и XVII вв. большая часть Европы совсем не знала охоты на ведьм. Это Италия, Испания, Португалия и их колониальные владения. В этих странах единственными регионами, затронутыми локальными репрессиями, были пограничные и периферийные провинции, находившиеся в непосредственном контакте со странами, где свирепствовала охота на ведьм. Я имею в виду альпийские долины Ломбардии в конце XVI в., Страну басков в 1610 г., Трентино в 1625 г. Без учета этих «белых пятен» на карте колдовства невозможно адекватно трактовать данное явление.
Так вот: соответствующее объяснение требует отделения веры в ведовство от сатанинского мифа. Первая может обойтись без второго, но обратная ситуация невозможна. В течение всего XVI в. Англия охотилась на ведьм, никогда не ссылаясь, открыто или неявно, на пакт с дьяволом. Пришлось ждать «Статута против ведьм» (Witchcraft Act) 1604 г., чтобы связь между этими двумя явлениями была официально признана. Впрочем, в англосаксонском мире и даже в пуританской Новой Англии, более восприимчивой к деяниям дьявола, ведовство было объектом скорее уголовного, нежели религиозного права. Ведьм вешали, но не сжигали. На европейском континенте ситуация была менее определенной. В Священной Римской империи свод общегерманских законов «Каролина» 1532 г., предусматривая смертную казнь за ведовство, не уточнял способ казни, что, по-видимому, указывает на то, что сопоставление ведовства и сатанинского мифа еще не окончательно оформилась в германской культуре.
Reply
Демонологический миф сформировался в особом контексте, в контексте средневековой ереси. Вера в существование секты колдунов-дьяолопоклонников была выкована инквизиторами в борьбе, которую они вели против неортодоксальных движений конца Средних веков - вальденсов и «апостольских братьев». В XV в. и в начале XVI в. география ведовства точно соответствует географии ересей: долины Верхнего и Среднего Рейна, альпийские области, Дофине, Северная и Центральная Италия и Страна басков. Папские буллы, предоставляющие широкие полномочия инквизиторам в их борьбе с мнимой сатанинской ересью, не говорят о том, что женщин должно подозревать больше, чем мужчин. Булла Иннокентия VIII от 1484 г., как и булла Александра VI «Как нам стало известно» [Cum acceperimus), адресованная генерал-инквизитору Ломбардии Фра Анджело да Верона, неизменно ссылается на «лиц того и другого пола». Вот почему такие события, как аррасская Водерия, вполне правдоподобны: там ничто не указывает на то, что женщины больше, чем мужчины, восприимчивы к сатанинской ереси. Связь между женщиной и культом дьявола в некоторых областях устанавливают по собственной инициативе сами инквизиторы. Они используют еще сохранившиеся верования, как, например, верование в женщину-ведьму или в существование «общества Дианы», состоящего из женщин, обходящих по ночам сельские районы вслед за божеством - римской Дианой или германской Перхтой - и собирающихся в лесах, чтобы поедать животных, которым они потом возвращают жизнь. Упомянутое в X в. в знаменитом каноне «Епископы» (Episcopi), это верование было еще распространено в конце Средних веков в альпийских районах и в Северной Италии.
В своих действиях инквизиторы опираются на определенную теоретическую базу. Они действуют в рамках интеллектуального движения, восходящего к началу XV в. В XIV в. - благодаря монашеским орденам и особенно терцианкам - женщина осмелилась притязать на автономию и свободу выражения в лоне церкви.
Reply
Во многих отношениях пример Бригитты Шведской - просто классический. Потребовалось не менее трех папских булл, чтобы официально узаконить ее святость, которая никогда полностью не была принята некоторыми группами духовенства. Противники пророчицы могли высказать свое мнение в ходе различных процедур ее канонизации. Многие известные богословы, такие как Жан Жерсон *, Пьер д' Айи ** и Генрих фон Лангенштейн ***, выразили свое недоверие к пророческому дару женщин. Спор завершился установлением более строгих правил для «распознавания духов», которые, описывая женщину как более восприимчивую, чем мужчина, к дьявольским иллюзиям, способствовали утверждению ее теологической неполноценности и лишению ее официального положения в церкви. В конце XV в. инквизиторам, одержимым идеей сатанинской опасности, оставалось только черпать из этих трактатов подтверждения своих собственных убеждений.
В первой половине XVI в. инквизиция теряет интерес к борьбе с сатанинским колдовством. Она в него по-настоящему больше не верит и оказывается в глубоком кризисе, когда сталкивается с более насущной проблемой - протестантской ересью. В этот момент демонологический миф переходит в ведение мировых судей, но связь между колдовством и ересью остается очень сильной. География великой охоты на ведьм в XVI и XVII вв. показывает контактные зоны между католицизмом и протестантизмом, этими двумя сторонами религиозного раздела: Нидерланды, Люксембург, Лотарингия, долина Рейна и Южная Германия; Бургундия, Франш-Конте, швейцарские кантоны, Дофине, Беарн, Страна басков и некоторые районы в долине Луары и Нормандии. Там, где протестантская ересь быстро выкорчевана и где она не смогла укорениться - на юге Европы и в Испанской Америке, - охота на ведьм была неизвестна.
-----------------------------
* Жан Жерсон (1363-1429 гг.) - французский теолог; канцлер Сорбонны. - Примеч. пер.
** Пьер д'Айи (1350-1429 гг.) - французский теолог; канцлер Сорбонны; кардинал. - Примеч. пер.
*** Генрих фон Лангенштейн (ум. 1397 г.) - немецкий теолог; преподавал богословие в Париже и Вене. - Примеч. пер.
Сеньориальные и королевские судьи взяли в свои руки оружие антифеминизма, выкованное инквизиторами XV в., причем католики использовали его с гораздо большей жестокостью, чем протестанты. Германия в этом отношении представляет собой подлинную лабораторию. В Баден-Вюртемберге преследования колдовства происходили в католических княжествах в два раза чаще, чем в протестантских. Казни ведьм были там в четыре раза более обычным явлением. Но страх перед сатанинским заговором, обостренный религиозным конфликтом, заставил судей стереть грань между демоническим ведовством и всеми другими формами магии. Судей побуждали к этому различные церкви. Жан Кальвин написал в 1549 г. «Предупреждение против так называемой предсказывающей астрологии» [Advertissement centre I'astrologie qu'on appelle judiciaire), а в 1586 г. папа Сикст V опубликовал буллу «Творец неба и земли» [Coeli et terrae Creator), осудив все виды предсказаний. И для того, и для другого попытка узнать будущее - это оскорбление власти Бога и может осуществиться только благодаря открытому и тайному сговору с Сатаной.
Reply
Парадоксально, но именно страны, не знавшие охоты на ведьм, позволяют нам понять огромную сложность верований, которые скрываются за демонологическим мифом, а также характер соответствующих ролей, предписанных мужчинам и женщинам, в части, касающейся связи со сверхъестественными силами и использования этих сил. В конце XVI в. в русле общего климата в Западной Европе того времени инквизиционный трибунал Неаполя начинает преследовать занятия магией. Он сталкивается с двумя противоположными в культурном плане моделями поведения. Ученая магия представлена интеллектуалами, монахами и образованными людьми. Все они - мужчины, которые пытаются отыскать спрятанные сокровища, стать богатыми. Их культура питается неоплатонической магией Возрождения, которая вобрала в себя разнообразные древние традиции средневекового оккультизма. Апокрифические сочинения великого мага эпохи Возрождения Корнелия Агриппы Неттесгеймского* - для них настольные книги.
-------------------------
* Корнелий Генрих Агриппа Неттесгеймский (1486-1535/1538 гг.) - немецкий гуманист, врач, философ, писатель, алхимик; имел репутацию великого чародея и волшебника.
Они передают друг другу секреты создания талисманов, которые могут их сделать сильными и неуязвимыми, или вызова духов, которые откроют им будущее и укажут место вожделенных сокровищ. С другой стороны, существует народная магия, практикуемая безграмотными женщинами низкого социального положения, целительницами или проститутками. Их способности основываются на знаниях, переданных устно от матери к дочери или от соседки к соседке. Они занимаются эмпирической медициной, знают секреты разных трав, умеют вправлять сломанные кости или вывихнутые суставы, лечат женские и детские болезни. Они обладают знанием, традиционно приписываемым женщинам. Неизбежно они становятся ворожеями, отводят дурной сглаз, и конечно, их подозревают в том, что они сами его насылают. Эти колдуньи (fattuchiere) Южной Италии, так же как и их испанские и американские сестры, представляют тип, который был, вероятно, общим для всей Европы, но которому менее жестокие репрессии позволили здесь выжить.
Ибо неаполитанские инквизиторы знают классические труды по демонологии и пытаются навязать подсудимым, которые в этом также хорошо разбираются, демонологическую модель, но им это не удается. Традиционные культурные деятели оказывают сопротивление, и светские власти, не одержимые идеей еретической угрозы, не проявляют особой настойчивости.
Reply
Стереотип сатанинской ведьмы-колдуньи родился из кризиса, переживаемого христианством в конце XTV в. и углубившегося в условиях религиозного раскола XVI в.
Сатанинская модель, которая навязывается доминантной идеологией, плохо маскирует огромное разнообразие верований. Тем не менее, распространяемая в конце Средних веков, она способствует деградации социального образа женщины. Даже когда обвинения в ведовстве прекращаются, повсюду и синхронно в конце XVII в. культурный статус женщины, несмотря ни на что, не улучшается. Обвинения в ведовстве дисквалифицированы фактически, но не изменены в правовой плоскости. В случае выдвижения обвинения от судей требуется предоставлять материальные доказательства совершения предполагаемого ведовства, но само существование ведовства и тем более существование дьявола не подвергается сомнению. Однако эта знаменательная эволюция уголовного права сопровождается прогрессирующим изменением учения о ведовстве. Громкие дела XVII в., взволновавшие просвещенное общественное мнение, способствуют выдвижению на авансцену врачей. Ведьма незаметно перемещается из царства ереси в царство болезни. Та, что прежде заключала пакт с Сатаной, становится жертвой своего воображения. Демонологический миф уступает место истерии, чьи болезненные контуры уточняются в XVIII в. и особенно в XIX веке. В ретроспективном плане правомерно поставить вопрос: а выиграл ли что-либо образ женщины от этой перемены? Когда она была ведьмой, виселица или костер своей жестокостью доказывали правомерность ее уголовного преследования в глазах закона. Жертва своего воображения или объятая безумием по причине душевного расстройства, она становится юридически неполноценным существом, и не способна полностью нести ответственность за свои поступки.
Reply
Leave a comment