Роберт Говард "По ту сторону Черной реки"
Некоторое время Конан молчал, после ответил - но крайне неохотно:
- Не всем зверям может приказывать шаман, а лишь помнящим Юхиббола Сага.
- Юхиббол Саг, - Бальфус с удивлением повторил древнее имя. Три или четыре раза за свою жизнь он слышал его от стариков.
- Было время, когда его призывали все живущие существа. В те времена люди и звери говорили на одном языке. Все забыли: и люди, и звери. Немногие помнят. Помнящие Юхиббола Сага - братья, они имеют общую речь.
Бальфус ничего не ответил; в памяти своей он мучился у пиктского столба и видел, как пуща шлет своих детей по зову шамана: жуткие зубастые кошмары.
- Люди цивилизации смеются, - тем временем продолжал Конан, - но никто из них не способен объяснить, каким образом Зогар Саг зовет из пущи питонов, тигров и леопардов, заставляя их покоряться своей воле. Таков нелепый обычай городских - не хотят верить в то, чего не может объяснить их недоношенная наука.
Тауранский люд был ближе остальных аквилонцев к необычному, живы были обычаи, укоренившиеся в древности. А Бальфус повидал многое, от чего кровь стыла в жилах, и не мог возразить против правды в словах варвара.
- Я слышал, что где-то здесь находится древняя роща, посвященная Юхибболу Сагу, - говорил Конан, - но я не нашел ее. Роща эта помнит зверей больше, чем я видел за всю свою жизнь.
- Теперь они пойдут по нашему следу?
- Уже пошли, - спокойно ответил Конан. - Зогар не поручит поиски одному зверю.
- Что же нам делать? - с тревогой спросил Бальфус, сжимая топор и вглядываясь в своды листвы, ожидая появления рвущих когтей и клыков.
- Погоди! - Конан неожиданно встал на колени и стал чертить на земле какой-то странный знак.
Наклонившись и выглядывая из-за его широкого плеча, Бальфус задрожал, сам не зная отчего. Ветра не было, но листья качнулись над ними, и зловещий стон пробежал по ветвям. Конан загадочно посмотрел вверх, потом встал и хмуро покосился на нарисованный символ.
- Что это? - шепнул Бальфус. Рисунок казался ему архаичным и непонятным. Он думал, что лишь неосведомленность мешает ему распознать один из обычных знаков доминирующих культур. Но будь на его месте образованный художник - и он ни на шаг не приблизился бы к пониманию.
- Я видел этот знак на камне пещеры, где миллионы лет не ступала человеческая нога, - проговорил Конан, - среди необитаемых гор за морем Вилайет, за полсвета от пущи. Позднее видел, как черный музыкант из страны Куш чертил его на песке у безымянной реки. Он сказал мне, что знак принадлежит Юхибболу Сагу и созданиям, признающим его. Смотри!
Они спрятались в густой зелени кустов и молча ждали. На востоке рокотали барабаны, и гул с севера и запада доносился, как ответ этому призыву. Бальфус похолодел, хотя понимал, что много миль отделяет его от обнаженных мужчин, бьющих в барабаны, глухой грохот которых служил ужасной увертюрой грядущей кровавой драмы.
Бальфус ощутил, что подсознательно сдерживает дыхание. Потом заросли расступились, и вышла великолепная пантера. Полосы лунного света, проникающего сквозь крышу ветвей, играли на ее блестящей шкуре, под которой легко перекатывались звериные мышцы.
Она шла в их сторону, низко опустив голову и обнюхивая след. Вдруг животное остановилось, почти касаясь ноздрями знака. Несколько минут зверь стоял неподвижно, и вдруг длинное тело распласталось на земле перед знаком, склоняя хищную голову. В позе хищника сквозил страх и бесконечное обожание. После пантера приподнялась и, касаясь земли брюхом, отползла назад. Она повернулась, как бы охваченная паникой, и исчезла в лесу. Дрожащей рукой Бальфус стер пот со лба и посмотрел на Конана. Глаза варвара сияли огнем, который никогда не вспыхивал во взгляде человека, вскормленного молоком цивилизации. В эти минуты варвар был абсолютно дик и забыл о существовании человека рядом с ним. В горящем взоре киммерийца Бальфус увидел первобытные видения и полуреальные воспоминания; тени рассвета жизни, отброшенные развитыми расами - привидения, не названные и безымянные.
А спустя мгновение огни погасли, и Конан молча углубился в лесные дебри.