Анджей Сапковский о Завише Черном
- Коли уж мы заговорили об интеллекте и историзме, то сейчас самое время рассмотреть проблему Завиши Черного, появляющегося в «Башне Шутов». Здесь хорошо видны связи между требованиями фабулы и историческими знаниями. У меня всегда возникал вопрос, почему, имея под рукой такого коммандоса в латах, как Завиша Черный, самого выдающегося в тогдашней Европе мастера военного искусства, да к тому же, видимо, интеллектуала, вы язвительно показываете его только со стороны «вентиляционных» проблем?
- Согласен, что это была очень даже эксцентрическая мысль, достаточно позабавившая меня, когда она пришла мне в голову. Я решил, что такой портрет Завиши будет актом развенчания и ответом на бесчисленные «исторические» книженции для детей, повествующие о непорочном рыцаре и идеале польского характера.
Однако прошу обратить внимание на то, что кроме забавного эффекта, о котором Вы говорите, в романе пробивается также нотка горечи. Ведь я вложил в уста Завиши пародированные фрагменты из Словацкого, повествующие как раз об остающихся за конским крупом собачьих могилах, о разочаровании недостойными владыками, нарушающими данное слово.
- Не знаю, следовало ли привлекать Словацкого для переформирования исторического сознания...
- Я этого не утверждаю, просто хотел воспользоваться в «Башне Шутов» тем же приемом, что и в семитомной саге: там Галахад, видя Цири, обращается к ней со словами Одиссея, очарованного видом Навсикаи. Мне это показалось прекрасной шуткой. Но цитата - в отличии от взятой у Словацкого - была разгадана читателями.
Завиша повидал в жизни всякие ситуации, не всегда рыцарственные, - взять хотя бы паническое бегство папского войска во время Гуситских войн. Ведь и сам он, чтобы пойти под Грюнвальд, вынужден был отказать в послушании своему ленному владыке. А мы помним, что тогда он был вассалом Сигизмунда Люксембургского, который, правда, не принял действенного участия в войне, но всячески поддерживал участников крестовых походов против «ересей» - деньгами, затягиванием вербовки (многие немцы хотели присоединиться к польскому войску) и, наконец, политическими играми. Только статус и ранг Завиши, а также его брата и других рыцарей, в тогдашние времена уберегли их от проклятия или даже от казни. А не надо забывать, что нарушение кодекса чести было тогда делом нешуточным. Клятву приносили в церкви, так что это была серьезная процедура. Все перечисленное должно было, несомненно, крепко подействовать на психику Завиши. Надо также помнить, что в описанной сцене Завиши в принципе едет за собственной смертью. Шел 1425 год, так что он еще повоюет с турками на Дунае, но через три года с ним будет покончено.
- Признаться, в портрете этого персонажа меня раздражала не горечь, которая была мне понятна, а его деинтеллектуализация. Завиша, думается, не был кретином. Поэтому сведение его мыслительного аппарата к принципу «главное - во время боя уметь отличить конскую голову от крупа» представляется мне колоссальным - хотя и умышленным - упрощением. Когда я брал эту книгу в руки, я ожидал, что Вы совершите за меня умственное усилие и покажете, какими категориями мыслил этот интеллектуал в латах. А также как предчувствовал свою близкую кончину этос, важным представителям которого он был. А Вы попотчевали меня шуткой.
- Думаю, грубую шутку в разговоре с молодым, не знающим военного ремесла человеком Завиша мог себе позволить именно потому, что был интеллектуалом. Только неофит в такой ситуации излагал бы прописанные истины о святости боя. Впрочем, у этой шутки было много общего с истиной картиной поля брани. Способность - и склонность - к жестокой, искренней шутке, по-моему, прямо таки стандартное свойство интеллектуала, не желающего ввязываться у каждого костра в дискуссии с первым попавшимся случайным собеседником.
- Я бы ввязался. Я кое-что читал, поэтому немного знаю о том, как рассуждали, например, Абеляр или Бернард Клервоский. Так что, если принять, что Завиша Черный был человеком именно такого интеллектуально склада...
- (Перебивая) Мне кажется, нет. При всем моем уважении к этой фигуре, я убежден, что рыцарь, ремеслом которого было «рубить неверных», ограничивался тем, что слушал песни трубадуров. Я даже не думаю, что он вообще умел читать - во всяком случае, источники об этом умалчивают. И уж никак не поверю, что он мог бы дискутировать с Абеляром. Самое большее, на что он был способен, это пойти с епископом Кропидлой в бордель. Я совершенно не согласен с тем, что рыцари тех времен были действительно хоть немного образованными людьми. Хотя, конечно, было бы упрощением изображать их тупыми хамами, ей- богу, девяносто процентов тогдашнего рыцарства находились именно на таком уровне. Конечно, среди них были выдающиеся личности - кастеляне, воеводы, государственные деятели. Сам же Завиша Черный, несмотря на свои многочисленные заслуги, достиг всего лишь должности старосты, которая в иерархии управления стояла довольно низко. Так что я бы не стал делать из него второго Абеляра или Бернарда Клервоского. Далеко ему было до них. Неглупый, хоть и грубоватый рыцарь - вот, на мой взгляд, имидж, который ему больше под стать.
- А какие функции выполняют фонари, которые он приказывает носить ночью? Приманивание ночных грабителей ради удовольствия их убиения у меня тоже не укладывается в представление об этом персонаже .
- А я считал, что рыцарь ищет любую оказию подраться и не пропускает представившейся возможности, тем более, если сможет потом похвастаться, что смел разбойников с дороги - в те времена это было его святой обязанностью. Ибо купцу тогда жилось нелегко - непомерные налоги и пошлины тормозили кровообращение торговли, а вдобавок ко всему еще и бесчинствующие на дорогах бандиты. А если купцы своевременно не добирались до определенного места, то где воин мог достать коня или доспехи? Именно в этом примере поведение Завиши прекрасно и полностью укладывается в образ странствующего рыцаря.
- Мне кажется, Вы совершили грех фабулярного расточительства. Как можно держать в руках такого рейнджера и не позволить ему никого прикончить?
- Увы, фабула не резиновая. В нее невозможно втиснуть все, потому что тогда, вопреки поговорке, можно испортить маслом кашу.
(С) А.Сапковский С. Бересь "История и фантастика"