ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ ЧУДЕСНЫЕ (АЛЁНА)
АЛЁНА
Алёна - ходячая жуть и всеобщий кошмар. Она совершенно здорова и умственно полноценна, но у неё нет ни малейших представлений о правилах приличия. Прирождённая хамка и истеричка. Ежели что не по ней, она принимается вопить и визжать, кидаться на учителей и товарищей, стараясь выцарапать глаза. Учить её - всё равно, что дрессировать дикую кошку. Мама у Алёны дворничиха, и ведёт себя подобно дочери. Точнее, дочка копирует маму. Учителя давно зареклись в трудных ситуациях обращаться к Алёниной маме.
У меня в классе Алёна истерик не устраивает. Один раз попробовала, я зажал её под мышкой и при всём классе умыл холодной водой, благо, что водопровод в кабинете химии есть.
Алёнина мама отнеслась к инциденту спокойно:
-- Подол ей заворотить и выпороть. Мигом бы шёлковая стала.
Летом в школе был организован лагерь труда и отдыха. Жили неподалёку от города, где-то в районе Скотного Двора, работали на прополке турнепса и уборке редиса. Предполагалось, что в лагерь будут отбираться только самые лучшие дети. На практике лучшие дети разъехались отдыхать с папами и мамами, а в лагерь поехал самый отчаянный контингент. Была там и Алёна.
У местных, не знаю уж, где они работают, в этот день получка. Вечер, двенадцатый час. Парни на мотоциклах барражируют вдоль спального корпуса, кричат:
-- Девочки, идите к нам. Тут весело!
Алёна в одной ночной рубашке, сияя на весь коридор розовой попкой, протискивается сквозь форточку:
-- Мальчики, я иду!
Хватаю её за лодыжки, волоку в спальню. Живо вспоминается мамин совет: вот сейчас бы её ремнём, да по голому…
Эх, плачет по мне ювенальная юстиция!
Общее мнение педсовета: добром Алёна не кончит. И я в этом вопросе был согласен с коллегами.
Прошло, наверное, лет пять, и в магазине неподалёку от дома, я встретил Алёну. Оказалось, она работает там укладчицей.
Работаю. Замужем. Сын растёт. Всё в порядке.
Вскоре магазин закрылся, и я ещё на несколько лет потерял из виду Алёну. Потом встретил её в магазине О’Кей, где она трудилась в рыбном отделе. Сыновей было уже двое, старший в школу ходит…
-- И как учится?
-- Да уж получше, чем мама училась. У него уже химия, так я рассказываю, как вы у нас уроки вели.
По всему было видно, что Алёна ужасно горда, что не сбылись в отношении неё дурные пророчества: не сгинула, не пропала, человеком стала, и всё у неё не хуже, чем у других. При виде меня Алёна улыбалась, спрашивала:
-- За рыбкой пришли?
-- За рыбкой, -- отвечал я и покупал рыбку, даже если она была не слишком нужна.
Эта зима выдалась чрезвычайно снежная. Коммунальные службы не справлялись с уборкой снега, и разговорам об этом не было конца и на кухнях, и по телевизору в передачах новостей. Именно из программы «Вести» я и узнал, что в магазине О’Кей, что в Озерках, под тяжестью неубранного снега рухнула крыша. Под обломками погибла тридцатипятилетняя женщина, продавщица, работающая в этом магазине.
Мне страшно наводить подробные справки.
Алёна - ходячая жуть и всеобщий кошмар. Она совершенно здорова и умственно полноценна, но у неё нет ни малейших представлений о правилах приличия. Прирождённая хамка и истеричка. Ежели что не по ней, она принимается вопить и визжать, кидаться на учителей и товарищей, стараясь выцарапать глаза. Учить её - всё равно, что дрессировать дикую кошку. Мама у Алёны дворничиха, и ведёт себя подобно дочери. Точнее, дочка копирует маму. Учителя давно зареклись в трудных ситуациях обращаться к Алёниной маме.
У меня в классе Алёна истерик не устраивает. Один раз попробовала, я зажал её под мышкой и при всём классе умыл холодной водой, благо, что водопровод в кабинете химии есть.
Алёнина мама отнеслась к инциденту спокойно:
-- Подол ей заворотить и выпороть. Мигом бы шёлковая стала.
Летом в школе был организован лагерь труда и отдыха. Жили неподалёку от города, где-то в районе Скотного Двора, работали на прополке турнепса и уборке редиса. Предполагалось, что в лагерь будут отбираться только самые лучшие дети. На практике лучшие дети разъехались отдыхать с папами и мамами, а в лагерь поехал самый отчаянный контингент. Была там и Алёна.
У местных, не знаю уж, где они работают, в этот день получка. Вечер, двенадцатый час. Парни на мотоциклах барражируют вдоль спального корпуса, кричат:
-- Девочки, идите к нам. Тут весело!
Алёна в одной ночной рубашке, сияя на весь коридор розовой попкой, протискивается сквозь форточку:
-- Мальчики, я иду!
Хватаю её за лодыжки, волоку в спальню. Живо вспоминается мамин совет: вот сейчас бы её ремнём, да по голому…
Эх, плачет по мне ювенальная юстиция!
Общее мнение педсовета: добром Алёна не кончит. И я в этом вопросе был согласен с коллегами.
Прошло, наверное, лет пять, и в магазине неподалёку от дома, я встретил Алёну. Оказалось, она работает там укладчицей.
Работаю. Замужем. Сын растёт. Всё в порядке.
Вскоре магазин закрылся, и я ещё на несколько лет потерял из виду Алёну. Потом встретил её в магазине О’Кей, где она трудилась в рыбном отделе. Сыновей было уже двое, старший в школу ходит…
-- И как учится?
-- Да уж получше, чем мама училась. У него уже химия, так я рассказываю, как вы у нас уроки вели.
По всему было видно, что Алёна ужасно горда, что не сбылись в отношении неё дурные пророчества: не сгинула, не пропала, человеком стала, и всё у неё не хуже, чем у других. При виде меня Алёна улыбалась, спрашивала:
-- За рыбкой пришли?
-- За рыбкой, -- отвечал я и покупал рыбку, даже если она была не слишком нужна.
Эта зима выдалась чрезвычайно снежная. Коммунальные службы не справлялись с уборкой снега, и разговорам об этом не было конца и на кухнях, и по телевизору в передачах новостей. Именно из программы «Вести» я и узнал, что в магазине О’Кей, что в Озерках, под тяжестью неубранного снега рухнула крыша. Под обломками погибла тридцатипятилетняя женщина, продавщица, работающая в этом магазине.
Мне страшно наводить подробные справки.