Фоторепортаж В.П. Мелихова о посещении г. Лиенц 31.05 - 03.06.2013 г часть 2
Вторая встреча произошла с профессором истории из Италии, о котором я уже упомянул чуть выше, и который посвятил ряд своих научных работ истории казаков в Италии во Вторую мировую войну. Он оказался удивительным человеком.
Сам, являясь очевидцем данных событий, он, будучи 14-летним мальчишкой, постоянно находился среди казаков во Фриули и не понаслышке знает то, о чем писал в своих книгах. Его книга «Казачья Армия в Италии 1944-1945 гг» была издана историческим обществом в Италии, где печатаются только хорошо документируемые и подтвержденные неопровержимыми фактами исторические исследования. Она переиздавалась более 10 раз! И вызвала жесткую полемику на страницах итальянской прессы между коммунистами, левыми организациями и научно-историческим сообществом Италии, куда и входил профессор Pier Arrigo Carnier.
На основе его книги был выпущен итальянским телевидением документальный фильм, посвященный казакам и последующей их трагедии, который также неоднократно показывался по разным каналам.
Главное, он сказал, что все это он уже привозил ранее сюда на панихиду, но никому из присутствующих там казаков до этого не было дела (!), и поэтому в этот раз, будучи совсем уже немощным, он ничего не привез. Но ознакомившись с тем, что мы делаем, он пообещал передать нам все свои архивы по казакам, собранные для написания книги, а также те фильмы, которые прошли по итальянскому телевидению.
Разговор с ним у нас был довольно долгий - часа 2-3, при котором присутствовали и историки Австрии и Германии, но вкратце я хочу остановиться только на основных моментах разговора.
История прихода Казачьего Стана в Италию в 1944 году всем известна и повторяться здесь я не буду. Остановлюсь лишь коротко на том, что, может быть, не всем известно из рассказа профессора. Перед тем, как казаки приехали во Фриули, партизаны и местные левые активисты раструбили на всю округу, что в Италию немцами направлены лучшие карательные отряды из казаков для борьбы с партизанами и местными жителями. Поэтому все местное население ожидало их приезда с большой тревогой и опасениями. Но когда они увидели, что в их города прибывают не карательные отряды в их классическом понимании, а люди, со своими женами, детьми и скарбом, размещенным на повозках, они очень удивились таким "карателям", но все-таки с опасением поглядывали на них. Все опасения растворились в первый же вечер, когда началось расквартирование казаков по домам и при котором казаки вели себя очень щепетильно и добропорядочно.
А уже к последним дням расселения казаков во Фриули, отношение местных жителей к ним изменилось на прямо противоположное первоначальной пропаганде о них. Особенно Пьеру запомнились вечера, когда собирались казаки и пели свои песни, а все местные жители с округи приходили к ним послушать. И воскресные службы, которые проходили прямо на площади, собирая всех казаков с округи, а местные с трепетом наблюдали за молитвами собравшихся. И тогда они поняли, что этот народ величав своим духом и никакими карателями, даже если им прикажут, быть не может.
Он рассказал множество историй, когда партизаны жестоко обращались с жителями поселков и деревень, списывая эти жесткости на казаков. Но местные этому не верили и всегда благодарили казаков за то, что они боролись с этими партизанами, не позволяя им терроризировать население. Он хорошо помнит тот момент, когда уходили казаки в Австрию и как все местное население шло их провожать. У всех были на глазах слезы, многие бежали за телегами и клали в них съестное на дорогу.
В своей книге он разместил более сотни интервью местных граждан, которые подтверждают, что казаки никогда не были карателями, а боролись исключительно против партизан, порой защищая от них и местное население.
В этой книге им были изобличены все лживые заявления о том, что казаки жестоко обращались с местным населением и участвовали в каких-то злодеяниях, вплоть до заявлений "очевидцев", которые якобы это лично видели, но при проверке этих фактов оказывалось, что они сами в этих местах никогда не были, или те места, на которые они указывали, никогда казаками не посещались.
В ней же он показал и истинное лицо партизан-коммунистов, безжалостных палачей, а не столько борцов с фашизмом. В том числе приведя и многочисленные примеры зверств югославских партизан Тито, с которыми итальянские войска вообще боялись вступать в бой, т.к. раненые и попавшие в плен солдаты подвергались жутким пыткам. И только казаки бесстрашно боролись с ними и практически всегда в боях побеждали.
Переговорив в ним довольно долгое время, он, в конце разговора, весь приободрился и довольно четко и твердо сказал : "Если Вы не сможете сохранить память о своих предках, о тех, кого мне посчастливилось увидеть самому, Вы будете недостойны назваться именем этого народа. Их нравственный подвиг, который до сегодняшнего дня помнят не только те итальянцы, которые были свидетелями данных событий, но и их потомки, должен быть сохранен и стать основой народа, называющего себя казаками".
Если мы в Италии смогли их достоинство защитить от всех нападок и лжи, то почему же Вы у себя на Родине этого сделать не в состоянии? И если это так, то у Вас нет будущего. Если благородство Вы называете изменой, а борьбу за свободу - предательством, будущего у такого народа нет. Нет его и у всей страны в целом."
Было печально слушать такое назидание от итальянца, но и возразить ему особо было нечего. Он был очень хорошо осведомлен о том, какие статьи и в газетах, и в научных публикациях печатаются у нас в стране и он искренне недопонимал: почему так происходит? Потом я рассказал ему о наших Мемориалах, после чего он пообещал предоставить нам все свои архивы для того, чтобы на их базе можно было бы показать ту ложь, которая сегодня распространяется в России относительно казаков в Италии.
Прощальное фото с профессором истории г-ном Пьером Карниере. Слева - Келин Алексей Николаевич.
После встречи с профессором, уже подошло время проведения конференции приехавших делегатов от казачьих общин Зарубежья по поводу воссоздания Обще-казачьего союза. Сообщение по данному мероприятию, я думаю, сразу стоит разместить в отдельной теме, т.к. она, наверняка, потребует длительного обсуждения. Поэтому я пропущу сообщение о том, как проходила конференция и что на ней было принято (которое, как я уже сказал, размещу позже в отдельной теме) и продолжу повествование о тех событиях, которые следовали за конференцией.
Но вначале я хотел бы немного вернуться назад. Прилетев в Мюнхен днем 31 марта, мы поехали в Лиенц, когда шел жуткий ливень. Он шел всю дорогу и то время вечером, когда мы были на заседании в муниципалитете. Он шел и всю ночь, когда мы уже разместились в гостинице в высокогорной части Лиенца. Я думал, что намеченная панихида, возможно, может сорваться из-за проливного дождя. Но проснувшись утром 1 июня, я увидел абсолютно чистое небо и сияющее солнце. Мы все, кто поселился в этой гостинице, вышли и стали собираться на панихиду, удивляясь такому изменению в природе.
После панихиды и ряда встреч, по возвращению в гостиницу на проводимую там конференцию, вновь полил дождь и уже не останавливался все последующие дни.
Но вернемся к изложению. После конференции, которая закончилась около 10 часов вечера, я встретился с рядом жителей г. Лиенца, которые были участниками тех трагических событий и которые приехали к нам поделиться своими воспоминаниями.
С первым, с кем мы начали разговор, был Михаил Райнер, 1940 г. рождения. Он родился в Одессе. Его отец был казак, который, скрываясь от расказачивания и преследований, находился в предместье Одессы, где и познакомился с матерью Михаила - Воронкиной Еленой Дмитриевной. Именно от нее сохранился вот этот паспорт, который был в кармане штанишек у пятилетнего Миши, когда его подобрала австрийская семья Райнеров. Никаких документов по отцу у него не было и поэтому он даже не знает его фамилии:
Его мама скончалась в Италии, когда там находился Казачий Стан. Ее хоронили всем городом и он помнит, как ее отпевали на кладбище, а вокруг стояло много людей. Больше практически не помнит ничего, но он ясно помнит день выдачи в Лиенце, причем очень отчетливо, несмотря на малый возраст в то время.
Они сидели с отцом в палатке и готовили завтрак. Вдруг они услышали, как бьют железякой в рельс. Все бросились из палаток в центр лагеря, где уже собрались все казаки. Его отец схватил его на руки, побежал к собравшимся. Там он и другие казаки, сцепившись за руки, создали кольцо, вокруг собравшихся внутри казачек и детей. Михаил стоял сзади отца и держался за его сапог. Потом послышались выстрелы и началась страшная давка.
Он помнит, как его отец упал на колени, а с груди у него текла кровь, его вместе с Михаилом оттащили внутрь. Но тут вся толпа начала перемещаться и кто-то схватил его на руки, оттаскивая от умирающего отца. Он закричал и потерял сознание, то ли от испуга, то ли его кто-то сбил.
Очнулся он в телеге, заваленной сеном. Приподнявшись, увидел рядом еще двух детей - девочек, которые были чуть старше его и показывали руками, прижимая пальчик к губам, чтобы он молчал. Но от перенесенного потрясения он лишился речи и даже силясь, ничего не мог произнести.
Так они пролежали под сеном до ночи. Везде слышались стоны и детский плач. Потом все стихло. Оставшихся на поле людей собирали какие-то военные. Ночью они услышали, как к их телеге подошла какая-то женщина и показала им жестами следовать за ней. Они пошли. Двоих девочек оставили по дороге в одном из домов у соседей, а Михаила женщина забрала к себе. У нее уже было 4 детей, Михаил был пятым. На следующий день по всем домам английские и советские солдаты искали избежавших выдачи, в основном это были женщины и дети. Тех, кого находили - тут же увозили. Пришли они в дом Рейнеров.
Женщина, которая взяла Михаила, старалась объяснить ему, чтобы он все время молчал и ничего не говорил, т.к. те советские офицеры, которые были с англичанами, задавали вопросы на русском языке и, получив от детей ответы, тут же их забирали. Он видел, как забрали тех двух девочек, с которыми он был в телеге. Офицеры ввалились в дом и, выстроив всех детей, стали по очереди их спрашивать, подошла очередь Михаила, но он только молчал, не имя возможности что-либо сказать. Вот так пропажа речи спасла ему жизнь. Он видел, как много детей выволакивали из домов и сгоняли всех в круг, а потом вывозили. Потом уже приемная мать ему рассказывала, какой это был ужас - детский плач, крики, жестокость советских солдат и англичан при обыске домов, в которых все переворачивалось в поисках беглецов и спасенных детей.
Позже и его приемная мать и его приемный отец вместе с жителями Лиенца и уцелевшими в горах казаками, захоронили убитых, выброшенных рекой утопленников и расстрелянных в ближних горах казаков на кладбище, где были размещены вот эти вот таблички, написанные по-русски. Потом, когда кресты сгнили, они были заменены на бетонные, со своими табличками, а часть старых были сохранены. Из имеющихся 9-ти табличек он передал нам в музей вот эти три:
Вместе с паспортом матери в его кармане внутри паспорта находились и две фотографии - его самого и фото мамы с ее сестрой.
2 июня, в день, когда его с телеги забрала семья Райнеров, он и празднует день своего рождения, на который он нас и пригласил. Мы пообещали приехать и после встреч утром 2 июня мы на час заехали к нему домой, поздравили с Днем рождения и выпили за его здоровье.
После встречи с ним мы побеседовали и с другими очевидцами событий, которые рассказали многое из того, чему сами были свидетелями или слышали от своих родителей. Удивительно то, что все они приехали к нам в гостиницу довольно поздно и только для того, чтобы рассказать о пережитом, не считаясь ни с погодой со все усиливающимся ливнем, ни со временем, ведь конференция закончилась около 9-10 часов вечера, а мы беседовали после, где-то до 2 часов ночи. Кто-то принес фото, кто-то газеты и книги, кто-то какие-то предметы, и в разговоре с ними чувствовалось то уважение, с которым они относились к казакам и та боль, которые была в их сердцах по их трагическим судьбам. Остановлю на некоторых воспоминаниях , которые были рассказаны.
- одна женщина рассказала то, что ей говорила ее мама, оказавшаяся свидетельницей тех событий. В 1945 ей было 13 лет и при создании казачьего лагеря в Лиенце она часто бегала вместе с другими местными детьми в лагерь, посмотреть на казаков, где игрались с казачатами и обучались езде на лошадях . И однажды, направляясь в лагерь, она увидела, что подходит огромный железнодорожный состав с грязными вагонами для перевозки скота и подумала, что, наверное, в город сгоняют местный скот и будут его перевозить. Но потом увидела оцепление из солдат и двигающиеся танки.
А чуть позже запомнившийся на всю жизнь крик, состоящий из множества голосов, выстрелы, душераздирающие возгласы, как будто от одновременных пыток десятков тысяч человек. Она рассказывала, что буквально от услышанного у нее волосы встали дыбом и она просто оцепенела. Она увидела бегущую за ней ее мать, которая, схватив ее, потянула в дом, но и в доме весь этот стон был слышен. И в доме все плакали. Потом многие жители Лиенца и ее мама в том числе, ходили по близлежащим горам и лесам, ища брошенных или спрятанных детей и забирали к себе. А тех, кто уже умер, хоронили. Как хоронили и многих казаков и казачек, которых находили в горах либо расстрелянных, либо кончавших жизнь самоубийством.
Одна такая могилка, только что рожденного ребенка рядом с умирающей казачкой, сохранилась до сегодняшнего дня, за ней ухаживают, и о ней знают все местные. При этом, она передала мне газету, где об этом пишется.
- первоначальное захоронение
- сегодняшнее состояние могилки казачьего ребенка, за которой ухаживает уже сын той женщины, которая первоначально эту могилку обустроила.
- другой рассказ о казаке, который чудом спасся от выдачи и убежал в горы, скрываясь там. Одна из очень красивых девушек Лиенца нашла его изможденного и выходила его, принося в горы все необходимо для излечения. Ее отец узнал, подстерег казака и выстрелом из ружья убил его. Рядом с казаком была его лошадь, он захотел ее взять и увести домой, но она, встав на дыбки, вначале сбила его с ног, а потом затоптала его до смерти. Отца девушки похоронили на городском кладбище, а казака - в горах, на месте смерти, воздвигнув ему вот такой вот памятник:
Где также, раз в два-три года, проводят молебен. Звали этого казака Роман Кабалов.
- много рассказов о том, как действовали англичане и советские солдаты после выдачи по поиску беглецов, безжалостно расстреливая всех, кого найдут. Хозяин гостиницы, в которой мы остановились, рассказал, как и к ним в гостиницу прибыл отряд, ищущий беглецов. Как они перевернули все вверх дном, стреляли в скирды соломы, находящиеся рядом, и как впоследствии многочисленнее мелкие отряды рыскали по окрестным городам, выискивая и расстреливая казаков.
Ему до сих пор не понятно, почему, после массовой выдачи казаков, было потрачено столько сил, средств и времени на поимку убежавших. Была просто какая-то бесчеловечная травля, непонятная и необъяснимая. Складывалось впечатление, что стояла беспрекословная задача уничтожить весь этот народ до самого последнего младенца, чтобы не оставить никого в живых. Такая дикость не может быть оправдана ничем.
Пока я слушал, кратко записывая все их рассказы, я все больше недоумевал, почему, из всего сказанного ими, не раз напечатанного в австрийских газетах, журналах, книгах, ничего не известно широкому кругу российских граждан и казакам в том числе (кроме пары книг, выпущенных в России в конце 90-х гг.). Ведь на протяжении последних десяти лет в Лиенц постоянно ездили многочисленные делегации, в том числе и реестровые и общественные.
Закончили мы разговоры далеко за полночь.
Ну а так как 2 июня нам предстоял довольно сложный день по ряду встреч, мы отправились спать.
Сам, являясь очевидцем данных событий, он, будучи 14-летним мальчишкой, постоянно находился среди казаков во Фриули и не понаслышке знает то, о чем писал в своих книгах. Его книга «Казачья Армия в Италии 1944-1945 гг» была издана историческим обществом в Италии, где печатаются только хорошо документируемые и подтвержденные неопровержимыми фактами исторические исследования. Она переиздавалась более 10 раз! И вызвала жесткую полемику на страницах итальянской прессы между коммунистами, левыми организациями и научно-историческим сообществом Италии, куда и входил профессор Pier Arrigo Carnier.
На основе его книги был выпущен итальянским телевидением документальный фильм, посвященный казакам и последующей их трагедии, который также неоднократно показывался по разным каналам.
Главное, он сказал, что все это он уже привозил ранее сюда на панихиду, но никому из присутствующих там казаков до этого не было дела (!), и поэтому в этот раз, будучи совсем уже немощным, он ничего не привез. Но ознакомившись с тем, что мы делаем, он пообещал передать нам все свои архивы по казакам, собранные для написания книги, а также те фильмы, которые прошли по итальянскому телевидению.
Разговор с ним у нас был довольно долгий - часа 2-3, при котором присутствовали и историки Австрии и Германии, но вкратце я хочу остановиться только на основных моментах разговора.
История прихода Казачьего Стана в Италию в 1944 году всем известна и повторяться здесь я не буду. Остановлюсь лишь коротко на том, что, может быть, не всем известно из рассказа профессора. Перед тем, как казаки приехали во Фриули, партизаны и местные левые активисты раструбили на всю округу, что в Италию немцами направлены лучшие карательные отряды из казаков для борьбы с партизанами и местными жителями. Поэтому все местное население ожидало их приезда с большой тревогой и опасениями. Но когда они увидели, что в их города прибывают не карательные отряды в их классическом понимании, а люди, со своими женами, детьми и скарбом, размещенным на повозках, они очень удивились таким "карателям", но все-таки с опасением поглядывали на них. Все опасения растворились в первый же вечер, когда началось расквартирование казаков по домам и при котором казаки вели себя очень щепетильно и добропорядочно.
А уже к последним дням расселения казаков во Фриули, отношение местных жителей к ним изменилось на прямо противоположное первоначальной пропаганде о них. Особенно Пьеру запомнились вечера, когда собирались казаки и пели свои песни, а все местные жители с округи приходили к ним послушать. И воскресные службы, которые проходили прямо на площади, собирая всех казаков с округи, а местные с трепетом наблюдали за молитвами собравшихся. И тогда они поняли, что этот народ величав своим духом и никакими карателями, даже если им прикажут, быть не может.
Он рассказал множество историй, когда партизаны жестоко обращались с жителями поселков и деревень, списывая эти жесткости на казаков. Но местные этому не верили и всегда благодарили казаков за то, что они боролись с этими партизанами, не позволяя им терроризировать население. Он хорошо помнит тот момент, когда уходили казаки в Австрию и как все местное население шло их провожать. У всех были на глазах слезы, многие бежали за телегами и клали в них съестное на дорогу.
В своей книге он разместил более сотни интервью местных граждан, которые подтверждают, что казаки никогда не были карателями, а боролись исключительно против партизан, порой защищая от них и местное население.
В этой книге им были изобличены все лживые заявления о том, что казаки жестоко обращались с местным населением и участвовали в каких-то злодеяниях, вплоть до заявлений "очевидцев", которые якобы это лично видели, но при проверке этих фактов оказывалось, что они сами в этих местах никогда не были, или те места, на которые они указывали, никогда казаками не посещались.
В ней же он показал и истинное лицо партизан-коммунистов, безжалостных палачей, а не столько борцов с фашизмом. В том числе приведя и многочисленные примеры зверств югославских партизан Тито, с которыми итальянские войска вообще боялись вступать в бой, т.к. раненые и попавшие в плен солдаты подвергались жутким пыткам. И только казаки бесстрашно боролись с ними и практически всегда в боях побеждали.
Переговорив в ним довольно долгое время, он, в конце разговора, весь приободрился и довольно четко и твердо сказал : "Если Вы не сможете сохранить память о своих предках, о тех, кого мне посчастливилось увидеть самому, Вы будете недостойны назваться именем этого народа. Их нравственный подвиг, который до сегодняшнего дня помнят не только те итальянцы, которые были свидетелями данных событий, но и их потомки, должен быть сохранен и стать основой народа, называющего себя казаками".
Если мы в Италии смогли их достоинство защитить от всех нападок и лжи, то почему же Вы у себя на Родине этого сделать не в состоянии? И если это так, то у Вас нет будущего. Если благородство Вы называете изменой, а борьбу за свободу - предательством, будущего у такого народа нет. Нет его и у всей страны в целом."
Было печально слушать такое назидание от итальянца, но и возразить ему особо было нечего. Он был очень хорошо осведомлен о том, какие статьи и в газетах, и в научных публикациях печатаются у нас в стране и он искренне недопонимал: почему так происходит? Потом я рассказал ему о наших Мемориалах, после чего он пообещал предоставить нам все свои архивы для того, чтобы на их базе можно было бы показать ту ложь, которая сегодня распространяется в России относительно казаков в Италии.
Прощальное фото с профессором истории г-ном Пьером Карниере. Слева - Келин Алексей Николаевич.
После встречи с профессором, уже подошло время проведения конференции приехавших делегатов от казачьих общин Зарубежья по поводу воссоздания Обще-казачьего союза. Сообщение по данному мероприятию, я думаю, сразу стоит разместить в отдельной теме, т.к. она, наверняка, потребует длительного обсуждения. Поэтому я пропущу сообщение о том, как проходила конференция и что на ней было принято (которое, как я уже сказал, размещу позже в отдельной теме) и продолжу повествование о тех событиях, которые следовали за конференцией.
Но вначале я хотел бы немного вернуться назад. Прилетев в Мюнхен днем 31 марта, мы поехали в Лиенц, когда шел жуткий ливень. Он шел всю дорогу и то время вечером, когда мы были на заседании в муниципалитете. Он шел и всю ночь, когда мы уже разместились в гостинице в высокогорной части Лиенца. Я думал, что намеченная панихида, возможно, может сорваться из-за проливного дождя. Но проснувшись утром 1 июня, я увидел абсолютно чистое небо и сияющее солнце. Мы все, кто поселился в этой гостинице, вышли и стали собираться на панихиду, удивляясь такому изменению в природе.
После панихиды и ряда встреч, по возвращению в гостиницу на проводимую там конференцию, вновь полил дождь и уже не останавливался все последующие дни.
Но вернемся к изложению. После конференции, которая закончилась около 10 часов вечера, я встретился с рядом жителей г. Лиенца, которые были участниками тех трагических событий и которые приехали к нам поделиться своими воспоминаниями.
С первым, с кем мы начали разговор, был Михаил Райнер, 1940 г. рождения. Он родился в Одессе. Его отец был казак, который, скрываясь от расказачивания и преследований, находился в предместье Одессы, где и познакомился с матерью Михаила - Воронкиной Еленой Дмитриевной. Именно от нее сохранился вот этот паспорт, который был в кармане штанишек у пятилетнего Миши, когда его подобрала австрийская семья Райнеров. Никаких документов по отцу у него не было и поэтому он даже не знает его фамилии:
Его мама скончалась в Италии, когда там находился Казачий Стан. Ее хоронили всем городом и он помнит, как ее отпевали на кладбище, а вокруг стояло много людей. Больше практически не помнит ничего, но он ясно помнит день выдачи в Лиенце, причем очень отчетливо, несмотря на малый возраст в то время.
Они сидели с отцом в палатке и готовили завтрак. Вдруг они услышали, как бьют железякой в рельс. Все бросились из палаток в центр лагеря, где уже собрались все казаки. Его отец схватил его на руки, побежал к собравшимся. Там он и другие казаки, сцепившись за руки, создали кольцо, вокруг собравшихся внутри казачек и детей. Михаил стоял сзади отца и держался за его сапог. Потом послышались выстрелы и началась страшная давка.
Он помнит, как его отец упал на колени, а с груди у него текла кровь, его вместе с Михаилом оттащили внутрь. Но тут вся толпа начала перемещаться и кто-то схватил его на руки, оттаскивая от умирающего отца. Он закричал и потерял сознание, то ли от испуга, то ли его кто-то сбил.
Очнулся он в телеге, заваленной сеном. Приподнявшись, увидел рядом еще двух детей - девочек, которые были чуть старше его и показывали руками, прижимая пальчик к губам, чтобы он молчал. Но от перенесенного потрясения он лишился речи и даже силясь, ничего не мог произнести.
Так они пролежали под сеном до ночи. Везде слышались стоны и детский плач. Потом все стихло. Оставшихся на поле людей собирали какие-то военные. Ночью они услышали, как к их телеге подошла какая-то женщина и показала им жестами следовать за ней. Они пошли. Двоих девочек оставили по дороге в одном из домов у соседей, а Михаила женщина забрала к себе. У нее уже было 4 детей, Михаил был пятым. На следующий день по всем домам английские и советские солдаты искали избежавших выдачи, в основном это были женщины и дети. Тех, кого находили - тут же увозили. Пришли они в дом Рейнеров.
Женщина, которая взяла Михаила, старалась объяснить ему, чтобы он все время молчал и ничего не говорил, т.к. те советские офицеры, которые были с англичанами, задавали вопросы на русском языке и, получив от детей ответы, тут же их забирали. Он видел, как забрали тех двух девочек, с которыми он был в телеге. Офицеры ввалились в дом и, выстроив всех детей, стали по очереди их спрашивать, подошла очередь Михаила, но он только молчал, не имя возможности что-либо сказать. Вот так пропажа речи спасла ему жизнь. Он видел, как много детей выволакивали из домов и сгоняли всех в круг, а потом вывозили. Потом уже приемная мать ему рассказывала, какой это был ужас - детский плач, крики, жестокость советских солдат и англичан при обыске домов, в которых все переворачивалось в поисках беглецов и спасенных детей.
Позже и его приемная мать и его приемный отец вместе с жителями Лиенца и уцелевшими в горах казаками, захоронили убитых, выброшенных рекой утопленников и расстрелянных в ближних горах казаков на кладбище, где были размещены вот эти вот таблички, написанные по-русски. Потом, когда кресты сгнили, они были заменены на бетонные, со своими табличками, а часть старых были сохранены. Из имеющихся 9-ти табличек он передал нам в музей вот эти три:
Вместе с паспортом матери в его кармане внутри паспорта находились и две фотографии - его самого и фото мамы с ее сестрой.
2 июня, в день, когда его с телеги забрала семья Райнеров, он и празднует день своего рождения, на который он нас и пригласил. Мы пообещали приехать и после встреч утром 2 июня мы на час заехали к нему домой, поздравили с Днем рождения и выпили за его здоровье.
После встречи с ним мы побеседовали и с другими очевидцами событий, которые рассказали многое из того, чему сами были свидетелями или слышали от своих родителей. Удивительно то, что все они приехали к нам в гостиницу довольно поздно и только для того, чтобы рассказать о пережитом, не считаясь ни с погодой со все усиливающимся ливнем, ни со временем, ведь конференция закончилась около 9-10 часов вечера, а мы беседовали после, где-то до 2 часов ночи. Кто-то принес фото, кто-то газеты и книги, кто-то какие-то предметы, и в разговоре с ними чувствовалось то уважение, с которым они относились к казакам и та боль, которые была в их сердцах по их трагическим судьбам. Остановлю на некоторых воспоминаниях , которые были рассказаны.
- одна женщина рассказала то, что ей говорила ее мама, оказавшаяся свидетельницей тех событий. В 1945 ей было 13 лет и при создании казачьего лагеря в Лиенце она часто бегала вместе с другими местными детьми в лагерь, посмотреть на казаков, где игрались с казачатами и обучались езде на лошадях . И однажды, направляясь в лагерь, она увидела, что подходит огромный железнодорожный состав с грязными вагонами для перевозки скота и подумала, что, наверное, в город сгоняют местный скот и будут его перевозить. Но потом увидела оцепление из солдат и двигающиеся танки.
А чуть позже запомнившийся на всю жизнь крик, состоящий из множества голосов, выстрелы, душераздирающие возгласы, как будто от одновременных пыток десятков тысяч человек. Она рассказывала, что буквально от услышанного у нее волосы встали дыбом и она просто оцепенела. Она увидела бегущую за ней ее мать, которая, схватив ее, потянула в дом, но и в доме весь этот стон был слышен. И в доме все плакали. Потом многие жители Лиенца и ее мама в том числе, ходили по близлежащим горам и лесам, ища брошенных или спрятанных детей и забирали к себе. А тех, кто уже умер, хоронили. Как хоронили и многих казаков и казачек, которых находили в горах либо расстрелянных, либо кончавших жизнь самоубийством.
Одна такая могилка, только что рожденного ребенка рядом с умирающей казачкой, сохранилась до сегодняшнего дня, за ней ухаживают, и о ней знают все местные. При этом, она передала мне газету, где об этом пишется.
- первоначальное захоронение
- сегодняшнее состояние могилки казачьего ребенка, за которой ухаживает уже сын той женщины, которая первоначально эту могилку обустроила.
- другой рассказ о казаке, который чудом спасся от выдачи и убежал в горы, скрываясь там. Одна из очень красивых девушек Лиенца нашла его изможденного и выходила его, принося в горы все необходимо для излечения. Ее отец узнал, подстерег казака и выстрелом из ружья убил его. Рядом с казаком была его лошадь, он захотел ее взять и увести домой, но она, встав на дыбки, вначале сбила его с ног, а потом затоптала его до смерти. Отца девушки похоронили на городском кладбище, а казака - в горах, на месте смерти, воздвигнув ему вот такой вот памятник:
Где также, раз в два-три года, проводят молебен. Звали этого казака Роман Кабалов.
- много рассказов о том, как действовали англичане и советские солдаты после выдачи по поиску беглецов, безжалостно расстреливая всех, кого найдут. Хозяин гостиницы, в которой мы остановились, рассказал, как и к ним в гостиницу прибыл отряд, ищущий беглецов. Как они перевернули все вверх дном, стреляли в скирды соломы, находящиеся рядом, и как впоследствии многочисленнее мелкие отряды рыскали по окрестным городам, выискивая и расстреливая казаков.
Ему до сих пор не понятно, почему, после массовой выдачи казаков, было потрачено столько сил, средств и времени на поимку убежавших. Была просто какая-то бесчеловечная травля, непонятная и необъяснимая. Складывалось впечатление, что стояла беспрекословная задача уничтожить весь этот народ до самого последнего младенца, чтобы не оставить никого в живых. Такая дикость не может быть оправдана ничем.
Пока я слушал, кратко записывая все их рассказы, я все больше недоумевал, почему, из всего сказанного ими, не раз напечатанного в австрийских газетах, журналах, книгах, ничего не известно широкому кругу российских граждан и казакам в том числе (кроме пары книг, выпущенных в России в конце 90-х гг.). Ведь на протяжении последних десяти лет в Лиенц постоянно ездили многочисленные делегации, в том числе и реестровые и общественные.
Закончили мы разговоры далеко за полночь.
Ну а так как 2 июня нам предстоял довольно сложный день по ряду встреч, мы отправились спать.