ЕСЛИ
«Если я напишу, что была плохая погода, они скажут, что погода была хорошая для хлопка»
разговор Юрия Олеши и Ильи Эренбурга
- Если я днём проеду по любой московской улице, то меня можно смело винтить вместе со всеми остальными участниками движения, потому что это - автопробег. Автопробеги запрещены. Выезд в час пик на Садовое Кольцо - злостный автопробег с отягчающими обстоятельствами. Тут я просто рецидивист.
- Если я сдуру разобью в лесу свою палатку не сам по себе, а рядом с палаткой приятеля, меня обязан сдать властям первый же лесник: палаточные городки запрещены.
- Если я остановлюсь купить сигарет возле памятника Хо-Ши-Мину, то лучше мне потом сразу пойти в отделение и написать на себя признательные показания об одиночном пикете в поддержку вьетнамской военщины.
- Если мне что-то понравится, то это сильно будет смахивать на like, за который не грех и «двушечку» огрести. Про такое сильное выражение, как McDonalds - I'm loving it к ночи лучше вообще не поминать.
- Если я предположу, что на Донбассе воюет российская армия, то получу срок за клевету на Донбасс, а если я скажу, что на Донбассе Россия войну проиграла, то тоже получу срок - за клевету на российскую армию.
- Если я начну возмущаться тем, что всё почему-то принадлежит Абрамовичу с Ротенбергом, то попаду в списки антисемитов.
- А если попрошу вернуть те мои деньги, что пошли на Кадырова, то прославлюсь как ксенофоб.
- Если я замечу, что на мой взгляд, в стране устанавливается фашистская диктатура, меня окрестят национал-предателем, а если я напомню, что понятие «национал-предатель» ввёл в обиход Геббельс, меня назовут пособником фашистов.
- Если я выскажусь против того, чтобы бомбить Сирию, меня тут же зарегистрируют как боевика ИГИЛ с возможным обрезанием.
- Если я сообщу, что в бытовом смысле не до конца разделяю гинекологических экспериментов Богородицы, то тут даже думать не хочу, что может начаться.
- Если я заявлю, что в качестве молока мне нравится Parmalat, а не херня из пальмового масла, меня обвинят в том, что я не понимаю традиционных ценностей: предки тысячу лет рубили пальмы на молоко и вон какую империю построили без всякого Parmalat'а.
- Если, как оно к тому идёт, меня заставят явиться на исповедь, то я, понятное дело, поволоку с собой адвоката, отлично понимая, что все показания, данные в церкви, тут же будут использованы против меня, но, скорее всего, из затеи с адвокатом ничего не выйдет в силу крайней запущенности ситуации.
- Если я скажу, что эцелоп не имеет права бить меня по ночам... То есть, я хотел сказать, что если я заикнусь о неприкосновенности моего жилища, меня обвинят в терроризме, неподчинении эцелопам и устроят мне пожизненный эцих с гвоздями.
- Если я вякну, что Крым принадлежит Украине, то мне поставят такой кол по географии, с которого я вряд ли слезу.
- Если я, забывшись, оброню что-то вроде «закон что дышло...», то с этим в два счёта разберется любой районный суд, но вот за фразу «или пан или пропал» точно потянут к чекистам по обвинению в поддержке западной версии гибели самолёта польского президента.
- Если я воспротивлюсь тому, чтоб после моей смерти у меня походным порядком изъяли, допустим, печень... А, кстати, знаете, не воспротивлюсь: пусть изымают, сами же и пожалеют!
Но, в принципе, выход есть:
- Если убрать эти чёртовы велодорожки, построить (как в центре Парижа) подземные паркинги, запретить мигалки, а проезд кортежа оставить лишь для какого-нибудь выдающегося события, типа визита в Москву президента Украины Надежды Савченко (а еще лучше - как протокольный элемент на случай второго пришествия Господа нашего Иисуса Христа), то я не буду нарушать закон о запрете автопробегов, а смогу просто ездить по городу.
- Если государство (как, допустим, в Кувейте, на Аляске или - хрен с ним - в Эмиратах) будет платить мне нефтяную ренту, то зуб даю: фиг вы меня когда в палатке увидите! Вы меня, может, вообще тут больше не увидите. Хоть с палаткой, хоть без палатки.
- Если мне вернут право стоять там, где я хочу, то можно даже Хо-Ши-Мина не сносить (хотя я б снёс - за каким чёртом он тут вообще нужен?!)
- Если менты потеряют возможность лезть в мою квартиру когда им вздумается, то, возможно, и я прекращу каждую ночь туда-сюда собирать-разбирать пояс шахида, путаясь в электросхемах детонатора, а стану выращивать относительно безопасные кактусы. А менты пускай делают, что хотят.
- Если молоко делать из молока;
- Если, увидев меня с печеньем «Юбилейное», не орать сразу, что оно из Госдепа;
- Если позволить мне самому оценивать, что там с Богородицей, Сирией, Крымом, турецкими помидорами, фашизмом, Ротенбергом, Лавровым и Чайкой, а заодно и решать с такими же как я, оставлять или снимать Чайку, Лаврова, помидоры и Ротенберга с Богородицей;
- Если отправить кого надо пусть даже не в Гаагу, а хотя бы обратно в питерскую подворотню;
- Если лечить детей не в Германии и Китае, а прямо тут, у себя или - для начала - перестать называть идиотским словосочетанием «иностранный агент» тех, кто всеми силами этих детей вытягивает;
- Если, как у немцев, отменить плату за обучение в университетах;
- Если обязать Уралвагонзавод делать вагоны, а не всякую лабуду, которая то едет, то у мавзолея глохнет;
...то, знаете, возможно, вы найдёте во мне едва ли не самого законопослушного гражданина российского государства и настоящего патриота своей страны, где пока «так вольно - смирно - шагом марш».
И вот ещё! Чуть не забыл! Если при всём этом жестко ограничить на территории республики деятельность РПЦ, то тогда, скорее всего, я бы точно поверил, что Бог есть. А пока не складывается. Пока какое-то Jedem Das Seine сплошное.
Но я им хотя бы с печенью устрою! Ещё немного поработаю над вопросом, а потом посмотрим, кто победил. Они меня век помнить будут!..