АРХИПЕЛАГ. Часть Пятая. МЫС ГОРН
Как вы думаете, какое погоняло могут придумать аргентинцы персонажу при следующих условиях:
1. Он француз
2. Его зовут (прости господи!) - Oliver Paufin de Saint Morrel (ну мама с папой так назвали, он не виноват)
Вы можете такое выговорить? Я - нет. Ну, я - ладно. Я ж не аргентинец, в конце концов, а простой русско-польско-татарско-украинский человек. Но они-то все все романо-язычные. Им, по идее, вот это вот самое Oliver Paufin de Saint Morrel сказать - раз плюнуть. А оказалось - тоже мучаются.
И знаете, как они его зовут? - не поверите: Попов.
Почему Попов? С какого чёрта Попов? И вообще, - откуда у мачо российская грусть?! На этот вопрос никто ответить не может. Говорят - он уже сто лет как Попов.
И мало того, что откликается именно на Попова, а на Oliver Paufin de Saint Morrel только дёргается, так еще и внешне из приличного шевалье за годы вынужденного «поповства» превратился в какого-то Касьяна с Красивой Мечи. Вот он, красотулечка, наш мсье Попов de Saint Morrel!
С утра 10-го января капитан предупредил, что после Puerto Williams не будет никакой связи и, главное, никакого душа. И вообще, из водных процедур - только экстремистское окунание попой то в Тихий, то в Атлантику. И то - по желанию.
Настя засуетилась.
- А как же голову мыть? - спросила она расстроенно.
- Не мыть, - присоветовал капитан. - Посмотри на Фила. Видишь, человек готовится? - даже не умывается, только виски пьёт. Практически полярник уже.
- Ну, не знаю, - огорчилась Настя. - Целую неделю... Ну хотя бы раз в два-то дня надо ж помыть... А это получается... это получается - три раза, что ли? И чё делать?
- А ты иди сейчас помой её три раза да и всё, - сказал Юрка. - А дальше мы с тобой только умываться будем да богу на ночь молиться. И вообще, поживём так недельку - нас потом скунсы обходить будут.
Настя задумалась. Мартин сосал свой мате из маленького калабаса. Капитан, не обращая внимания на нас и наши разговоры, готовил Ksar к выходу.
Вообще, этот 12-метровый кеч - одна из наиболее правильно подготовленных к серьёзным переходам лодок из тех, какие мне когда-либо доводилось видеть. Её в 1975 году построил человек, работавший в команде Кусто.
Спроектировал и построил специально для плаваний в антарктических водах. Стальной корпус вельботной формы (кто забыл: whale-boat - китобойная лодка). То есть, яхта сделана по принципу double-bow (и нос и корма одинаково заострённой формы).
Относительно низкие мачты кеча дают возможность быстро (практически без лебёдок) справляться с гротом и бизанью. Прямые «немодные» краспицы грот-мачты позволяют на максимальный угол выводить гик.
Закрытая стальная рубка вместо хлипких spray-hood'ов, люк с прозрачной полусферой авиационного блистера, дублирование управления двигателем и рулём как из кокпита, так и изнутри лодки, простые, понятные проводки такелажа - это Ksar.
Внутри лодка устроена вообще идеально. Тут нет кают, есть условное разделение переборками на салон и спальную зону. Обогрев (от предельно простой, похожей на паяльную лампу приблуды) идёт по обеим жилым зонам, но идёт интересно: верхние рундуки под шконками обогреваются и там лежит одежда.
А нижние - те, что у ватерлинии - просто охлаждаются забортной водой и, вместе с пространствами под паёлами, служат в качестве холодильников. Поэтому одежда тёплая, а пиво под ней - холодное.
Везде - традиционное тёмное дерево, латунные накладки, ни одного опасного угла, и всегда есть за что ухватиться при резком крене. Каждая, даже самая маленькая фигня принайтовлена, закреплена в пазах, загнана в нишу или за перегородку. Хоть бы раз что-то зазвенело на переходе, а не то что - свалилось.
Наш капитан, аргентинец со зверским гуннским именем Atilio и нежной итальянской фамилией Mosca, десять лет ходил на Ksar'е до того, как четыре года назад выкупил кеч и стал собственником. А судя по тому, как он за ней ухаживает, этой лодки ещё на трёх таких Атилио хватит...
Между прочим, о капитанах-иностранцах. Вот у них, в отличие от русских, нет никакого капитанского гламура. Это наш может обиженно сидеть на транце с пивом, произнося что-нибудь вроде:
- Ты куда пошёл? Потяни этот шкертик. Почему не шкертик? Я сказал шкертик, значит, шкертик. Ну, и что, что это шкот? Не спорь с капитаном. А как там наш обед? Я уже хочу. И давайте кто-нибудь, доверните на пару градусов. Почему - влево? А, ну, ладно, - влево...
И так далее. Я не видел ни одного приличного русского капитана, который бы добровольно отправился на камбуз мыть посуду. Про языки вообще не говорю. Наш капитан, говорящий по-английски?... ну, знаете, никого ближе Крузенштерна, поди, и не вспомню. Да и с русским невесело:
- Набивай шкот! Набивай, сказал!
Я набиваю (то есть, тяну).
- А теперь выбивай давай!
Я выбиваю (в смысле, отпускаю).
- Ты чё?!!! Я ж сказал выбивай!
- Я и выбиваю, блин...
- Да ты ж не выбиваешь, ты травишь!
- Ну, правильно, травлю, а что я делать должен?
На меня смотрят, как на полного недотыкомку:
- Ты, чё, не понимаешь разницы между «на-бивать» и «вы-бивать»?!
- Ну, не понимаю. А в чём разница? - пугаюсь я.
- В том, что это одно и то же!
Вот такая вот разница. Зато у нас флот самый лучший, Пётр I самый длинный и Севастополь - самый украинский город русской морской славы!
Атилио - капитан не русский. Поэтому и команды отдаёт чётко, и успевает еду готовить, и пиво сам себе достаёт и еще, проходя по лодке, успевает постоянно что-то поправлять, подтягивать, убирать. Такелаж из его рук буквально вырывать приходилось.
Да и вообще, он совсем инопланетный. Когда Настя по какому-то поводу сцепилась с Юркой, Атилио с чего-то решил, что у нас нет ни у кого денег на обратную дорогу до Москвы. Так он не долго думая, предложил:
- А давайте, я вам билеты куплю, а вы мне потом как-нибудь из Москвы вышлете, когда разбогатеете...
Когда я искал в инете, кто ходит, на Горн, то капитана Моску с трудом удалось обнаружить на довольно левом чилийском сайте. Поэтому, тем, кто захочет повторить наш переход, я лучше сразу оставляю координаты этого человека. Не пожалеете ни разу!
Captain Atilio Mosca
www.veleroksar.com
+54 92901 619177
atiliomosca@hotmail.com
...Мы были уже готовы к выходу, осталось выпутаться из скопления сгрудившихся у Micalvi яхт, только куда-то как всегда запропастилась Настя. Поэтому я и Юрка просто курили, ничего не делая, и ждали когда она вернётся. Пепел стряхивали не в воду за борт, а в пепельницу (тут с этим совсем строго).
Некурящий Атилио с калабасом подсел к нам.
- А знаете, - сказал он, - есть у меня друг. Тоже курит, как паровоз. Но еще сильней он раньше любил бананы. Так вот, шёл он однажды на лодке через Атлантику. Бананов набрал пол-яхты, а с сигаретами лопухнулся. И взял мало и половину в кокпите волной накрыло. Ну, а курить-то что-то надо? Ну, он и давай резать шкурки от бананов, сушить их на солнце и в газету заворачивать. Вот такие вот самокрутки получались!
- А вкусно? - заинтересовался Юрка.
- Я знаю? - спросил Атилио. - Но он привык. Только теперь беда. Сигарет не курит. Говорит - не вставляют. Курит банановые шкурки и больше ничего. Мате ему подсовывали, коку - говорит, лабуда это всё. Шкурки банана хочу. А сами бананы теперь ненавидит. Вообще не ест.
И что противно - бросить никак не может. К врачу идти бесполезно. Что он врачу скажет? Он к двум ходил, те говорят: «Так вы ж не курите!» Как не курю?! А бананы?! Хочу бросить курить бананы, лечите меня давайте! А они смеются. А ему что делать? Сам плачет, а сам бананы курит. Имейте в виду...
Мы с Юркой просто обомлели. Юрка спустился вниз и на всякий случай снёс все связки с бананами в носовой отсек. Потом подумал и завалил их картошкой.
Когда он выполз обратно, появилась, наконец, и Настя. Она с чертыханиями перелезала через леера и, путаясь в разбросанных по палубам швартовых, добралась до нас с полотенцем со стороны плашкоута.
- Ты где была? - спросил Юрка.
- Голову на Micalvi три раза мыла, - счастливо призналась Настя.
- Тю! - горько сплюнул Юрка. - Заставь, как говорится....
И так и не закончив, нацепил Насте на мокрую голову свою шапку:
- Надень. А то продует как дуру последнюю...
Через час мы снова ушли в Beagle, а потом и дальше между островами - курсом на SE.
Ещё через пять часов Ksar ошвартовалась у высокой, сделанной для сейнеров пристани Puerto Toro. Как и предупреждал, капитан, тут не было ничего - ни связи, ни топлива, ни душа - вообще ничего. Только спокойная (если нет шторма) маленькая гавань, причал и четыре дома на берегу.
- Как ты сказал, Puerto Toro по-русски будет? - спросил Юрка. - Внуково? Домодедово?
- Быково, - ответил я.
Зимой (начиная с июня) сюда стягиваются флотилии краболовов и сейнеров, добывающих треску, а сейчас все суда ушли на летнюю (с декабря по май) стоянку в затонах Punta Arenas, расположенного в западной части Магелланова пролива.
В Puerto Toro не было никого, если не считать одинокого мокрого кобеля на причале да Попова, пришедшего вслед за нами.
Дальше на Архипелаге никаких поселений не существует. Юрку эта мысль будоражила. После Москва-Сити ему и Подольск-то кажется пустыней, а тут - вон какие дела!
И когда на следующее утро мы пошли к заливу Bahia Nassau, то Юрка, внимательно рассматривая пустынные берега, время от времени дёргал Атилио за капюшон и показывая рукой, орал ему на ухо, перекрывая шум дождя и ветра:
- Ноу пипыл, да? Совсем ноу? Ну, слава богу!
Его радовало, что тут никто не живёт и он удовлетворённо бормотал сам себе под нос:
- Что ни день, то подвиг...
В открытом океанском заливе лодку начало болтать и бить на волне.
- Это ничего, - скал Атилио, - здесь самое поганое место - пролив Bravo, это между островом Wollaston и маленьким островком Freycinet. Там ветер может неожиданно спуститься с гор и в две минуты разойтись до 60-70 узлов. Там действительно опасно, потому что никакой прогноз тебе об этом не скажет.
- Говорю ж тебе, Обезьяныч, подвиг у нас, а ты не верил! - сказал Юрка Мартину. - Ноу пыпыл кругом, совсем никого ноу!
И критически осмотрев его, для чего-то прибавил:
- Шапку себе потом купи нормальную.
Мартин уже прикачался и теперь остолбенело сидел на транце, по глаза укутавшись от брызг капюшоном. Капитан сменил перчатки на варежки. Стало совсем холодно. Настя замёрзла и ушла вниз спать. Юрка натянул шапку на глаза. Я достал из кармана виски и тоже начал активно греться.
Вообще, из этого перехода я понял, что одного яхтенного костюма для мыса Горн совершенно недостаточно. Ты почти всё время стоишь на палубе мокрый и за ночь ни куртка, ни комбинезон не успевают просохнуть. Ночью, конечно, здесь никто не ходит, все отстаиваются в маленьких бухтах, но с утра ты опять натянешь сырую одежду, если изначально не позаботился о «сменке».
В проливе Brаvo нас тряхнуло, но мы предусмотрительно шли на моторе, крепко укатав все паруса.
А Насте приснился сон, будто мы попали в жуткий шторм. И там во сне, она решила: «Ну, и пускай они все тонут, а я не такая идиотка как эти. Я сейчас выйду на палубу, возьму первое же такси за две тысячи рублей и уеду к маме в Протвино!»
Потом она нам свой сон рассказала, но сначала мы не поняли, с чего это Кузнецова, спросонья выбравшись в кокпит, так дико озирается по сторонам. И что она вообще тут ищет. Такси, как выяснилось.
Но такси не было. Зато был Попов, который как чёрт из табакерки, выскочил из тумана, махнул рукой и снова исчез.
- От Попова не скроешься, - сказал капитан, - он всё время будет откуда-нибудь выныривать.
А я, в связи с такси, вспомнил случай, который мне рассказал один товарищ, путешествовавший по Индии. Не помню уже в каком тамошнем городе он спросил у рикши, за сколько тот доставит его в один из районов мегаполиса.
- Пол-доллара, - сказал рикша.
- А вот сюда? - показал на карте мой товарищ на место, которое было в два раза дальше.
Рикша посмотрел на карту, как на красивую картинку и опять сказал:
- Пол-доллара.
- А до Калькутты за сколько довезёшь?
- За доллар, - не задумываясь ответил рикша.
Оставался последний вопрос:
- А до Москвы поедешь? - спросил мой товарищ.
Рикша долго соображал, собирая в кучку все знания по географии, доступные его касте и, наконец, аж зажмурившись от собственной наглости, выпалил:
- Двадцать долларов и ни центом меньше!
Ну, и кто вам сказал, что надо обязательно переплачивать авиакомпаниям?..
***
А 10-го января 2014 года, в 14 часов аргентинского (UTC/GMT - 3) времени Ksar выскочила в Тихий Океан из-за острова Hall и взяла курс на SO.
В 15.30 лодка прошла точку с координатами 55º59' S / 67º16'W. На траверзе, по левому борту был Cape Horn, он же - Cabo de Hornos, он же - Kaap Hoorn, и он же - знаменитый Мыс Горн, одно из самых тяжелых для мореплавания и самых притягательных для моряка мест в мире. Мы перешли из Тихого в Атлантический Океан.
В левом ухе защёлкало. Наверное, невидимая серебряная серьга, соткавшись из тяжёлой воды и густого тумана, пыталась в меня вцепиться. Я решил пока не поддаваться.
Ksar в сопровождении эскорта дельфинов, ныряла в волнах. Atilio открыл шампанское и тут заработал VHF на 16-м канале. Капитан прослушал короткое сообщение, выключил радио и сказал:
- А теперь уматываем. Окошко закрывается. Armada de Chile предупредила, что из Тихого подходят 60 узлов. Нам главное - за остров успеть убраться.
Мы выпили шампанского, я ещё добавил виски по вкусу и ушел качаться на бушприте. Хмурая собачья морда Горна с его печальными глазами и грустно опущенным в воду носом следила за нами пока мы огибали остров с юга.
Держась на отдалении в два-три кабельтовых, Ksar уходила по длинному пологому swell'у за восточную оконечность Cabo de Hornos, где бессильно расшибался о камни злой океанский прибой.
Стоило нам войти в относительно спокойную восточную бухту, как из-за прибоя показалась яхта.
- Попов, что ли, опять? - недоверчиво спросил Юрка.
- А кому тут ещё быть? - вопросом на вопрос ответил капитан.
- Вот не люблю я его! - ругнулся Юра. - Чё он за нами гоняется?
Попов же и в этот раз, покрутившись вокруг Ksar'a и посмотрев, как мы готовимся к высадке на остров, неожиданно развернулся и, закусив бороду, скрылся в своём любимом тумане.
Кеч бросил якорь. Мы спустили на воду динги и нацепили на неё мотор. Атилио сначала долго смотрел на берег, выбирая маршрут для высадки. В итоге, динги, пройдя сложной петлёй между поднявшимися со дна водорослями и прибоем, выскочила на маленькую скользкую площадку берега Горна.
Первый, кто нас встретил, был одинокий пингвин. Он строго посмотрел на пришельцев и надменно повёл клювом в сторону. Мы повернулись туда, куда он показал. Из кустов довольно приличным робинзоном вышел офицер ВМФ Чили.
- Добро пожаловать! - сказал не то офицер, не то пингвин.
Мы поднялись наверх, к военной базе. Где-то внизу снова мелькнул любопытный Попов.
- Не обращай внимания, - сказал я Юрке, - может, отстанет.
Военная база Armada de Chile на Горне - это одновременно и погранзастава, и метеорологическая станция, и маяк, и ретрансляционно-радарный военный комплекс, и сувенирная лавка, и даже христианская святыня, судя по сколоченной из неструганых досок часовне.
Живёт на острове один офицер, его жена и ребёнок. Забрасывают их на целый год. Раз в один-два месяца военный катер привозит им продовольствие и воду. А так - весь год они одни, поэтому приход любой лодки - праздник, тем более, что в период с марта по ноябрь никаких лодок на Горне вообще не бывает, если, конечно, конюху Фёдорову в голову не взбредёт в очередной раз приволочь сюда икону с адмиралом Ушаковым.
У нас, в России, последнее время как-то в основном военные повадились в святые пробиваться. На кого ни глянь, а там эполеты под нимбами. Видимо, за то, что они небесным промыслом много турков на побывку к Аллаху отправили. Не знаю.
Мы расписались в книге посетителей, поставили штампы в паспорта, а Юрка с Настей еще и сфотографировались у знаменитого Альбатроса Мыса Горн - металлического ромба, где изображен крест, выполненный в форме летящей птицы.
Про встретившего нас пингвина офицер сказал, что это его второй сын. Причём, когда он произнёс слово «пингвин», жена где-то бегала. Её угораздило войти ровно в тот момент, когда он объяснял, что всегда мечтал о втором сыне и что, мол, наконец, этот второй сын у него появился.
Я вам скажу, лицо жены видеть надо было! Описать не получится. Я вот теперь и думаю - а ведь им еще одиннадцать месяцев на Горне куковать. И что он ей говорить станет? Что это всё про пингвина было? - вот я б на её месте ни за что б ему не поверил!
...Мы ушли на остров Herschel и на ночь бросили якорь в небольшой бухте Martial, на западной стороне. А где-то с востока пристроился Попов, который по радио сообщил, что несколько дней отсюда не стронется, пока ураган не пролетит мимо Горна.
А ураган пролетел ночью. Мы в своих шхерах его даже не почувствовали и утром, часов в шесть, спокойно снялись на Puerto Toro.
Мартин уселся на транце с калабасом и термосом и начал священнодействовать с мате. Любой аргентинец пьёт мате. И пьёт его где попало - в такси, в магазине, на лестничной клетке, у помойки и на светском рауте. Но не все такие замороченные, как Мартин и Атилио.
Эти двое учили меня пить мате «правильно», то ссорясь между собой из-за какой-нибудь легкой девиации ритуалов, принятых на Огненной Земле и в Росарио, то ожесточенно одобряя какой-то общепринятый нюанс.
- Смотри, - показывал Мартин, - насыпаешь сразу одну треть калабаса, проколупываешь бомбильей дырку для воды («agua-canal»), начинаешь тонкой струей лить воду слева (именно слева!) от бомбильи, следя за тем, чтобы верхний слой эрба-мате всегда оставался сухим, осторожно отдавливаешь бомбильей нижний слой травы и опять доливаешь воду в agua-canal.
Юрка внимательно посмотрел на процедуру, проколупал себе свою дырку, но воду упрямо лил справа (слева известно кто у православного человека мате заваривает! слева и жабьих костей подсыпать могут).
Но когда он попробовал пить, Мартин сказал, что звук получается неправильный. Звук, блин! Вот чего не ждал, так не ждал! Оказывается, мате пить - хуже, чем на скрипке учиться! Там, говорят первые три года только звукоизвлечением и занимаются!
Мы с Юркой по очереди пили из одного калабаса. Мартин хотел по этому поводу сказать нам что-то хорошее, но сказал не совсем хорошее:
- Я вам покажу, как правильно у товарища сосать!
- Чего не надо, того не надо, сам соси! - поднял обе ладони Юрка и дернул меня за штаны: - Ну его на хрен! Пошли лучше Мыс обмоем.
Мы нарезали сала, достали водку, я заверил Юрку, что и сам сосать не буду и его в обиду не дам, и мы выпили. Стакан у нас для этого был специальный, граненый. Мы из него еще у могилки Наполеона на Святой Елене выпивали. Правильный стакан, намоленный. Пойдём через Тихий - опять с собой возьмём.
Мартин бросил калабас и тоже пришёл к нам.
- Не обижайтесь! - сказал он. - Я больше не буду. Водку пьёте? У нас в провинции Entre Rios украинцы живут. Чанго Спасюк, не слышали? Аккордеонист такой известный. Давно живут, лет сто. Почти аргентинцами стали. Мате сосут - заслушаешься! Звук идеальный. Но знаете что? Через одно они переступить на могут: они в калабас вместо кипятка горячую водку наливают. И ничего с собой сделать не могут...
...Ветер, как выяснилось, и не собирался успокаиваться - на карте погоды было видно, как огненным крутящимся Сауроновым оком он движется по Мордеру к нам.
Французская лодка за каких-то пять минут влетела в 65 баллов на выходе из пролива Bravo. И сразу же потеряла мачту. Толстенное алюминиевое бревно переломило пополам как спичку, вырвав форштаг с ахтерштагом. При этом у них даже паруса не стояли, но мачта упала, такой силы оказался слетевший с гор ветер.
- Я ж говорил, что от Bravo чего хочешь можно ждать, - пожал плечами Атилио. - Это они ещё хорошо отделались - никто не погиб и не ранен. Нам теперь надо Bahia Nassau пересечь - там всё открыто с Атлантики. А дойдем до Isla Lenox - укроемся в проливах. Фил, не растопчи тут ничего!
- Постараюсь, - ответил я, ища куда поставить ногу.
При высадке на Горн мне в сапоги хлестнула волна, я их бросил сушиться и надел специально купленные для экспедиции супер-бахилы Baffins. Такие, знаете, большие и толстые. В магазине мне сказали:
- Есть модель, рассчитанная на минус тридцать градусов, а есть дороже, но! зато - сразу на минус семьдесят. Вам какие?
Вот что я за существо такое?! И зачем они мне сказали про две модели? Хоть раз в жизни я сумел правильно воспользоваться свободой выбора? (Сейчас даже не про Путина).
Ну, разумеется, взял те, что на -70º. А на фига? Где мне теперь такую температуру искать? И что потом с этими бахилами в Москве делать? - цыплят в них выводить?...
А ходить по лодке в Baffins оказалось, хоть и тепло, но неудобно - они большие, постоянно приходилось одну ногу ставить перед другой, а потом наоборот и, в целом, я в них себя чувствовал как Юрий Гагарин на Луне.
А Юрка, так тот вообще долго и брезгливо смотрел на мои балетные перемещения и, наконец, неприязненно выдал:
- Как блядь ходишь.
Честно говоря, не знаю, как при минус семидесяти передвигаются барышни не сильно тяжёлого поведения. Я даже не могу представить, кому и каким образом они при таких температурах сбывают свои замечательные услуги. Печально в мои годы признаваться, но вообще я в этих дамах разбираюсь не лучше, чем свинья во флёр-д'оранже.
Но зато мне действительно было тепло и даже Юрка через какое-то время смирился с моим проститутско-космонавтским видом, предположив, что в Baffins, наверное, тоже встроена мембрана.
...Шторм продолжал идти за нами, но как-то аккуратно - не догонял. На траверзе Toro радио Armada de Chile предупредило, чтоб мы туда не совались - порт закрывался из-за резкого ухудшения погоды.
А в Puerto Williams выяснилось, что свои иммиграционные листки экипаж дружно оставил на Горне. Юрка заволновался - пустят ли нас обратно в Аргентину, да и вообще, выпустят ли теперь из Чили.
И хотя Атилио сказал, что всё устроит, Юра не мог успокоиться, пока капитан не вернулся на лодку из штаба флота. Долго и мучительно подбирал Юрка слова, чтоб самостоятельно слепить правильную фразу и, наконец, вспомнив формулу «чемодан-вокзал-Колыма», спросил:
- Атилио! Паспорт - штамп - Чили - гоу?
- Гоу, не переживай, - кивнул капитан, а мне шепнул: - Слышь, Фил, еще неделя и он у нас совсем хорошо по-английски залопочет.
...Когда два года назад мы с капитаном Рустом на Азорах впервые заговорили о Горне, я сказал, что мне неинтересно идти туда из Ушуайи.
- Я хочу пройти его на длинном перегоне: из Океана в Океан, - гордо заявил я. - Потому, что...
- Ни почему. Не будь идиотом, - перебил меня Руст. - Съезди и посмотри, что там и как. Потом расскажешь. Я б не советовал тебе проходить Горн в экипаже, где ни у кого нет опыта плаваний в тех местах. Мало тебе там кораблей погибло?
...Сейчас я понимаю, что он был совершенно прав. С Горном играть нельзя - накажет. Но вот, переход завершён, и теперь хотя бы известно, что именно нужно с собой туда брать, как себя там вести, куда скрываться, где брать погоду. Слишком непростое место.
Но при всём этом, если будет возможно, я обязательно туда ещё вернусь. На перегоне из Океана в Океан.
Грустный и Свирепый Зелёный Пёс Мыс Горн - магическая точка. Она тянет к себе так, что теперь и не вывернешься. Горн сразу и навсегда показал себя главным.
Всё, что будет дальше - будет только в сравнении с ним. Не знаю почему, но там, на транзите из Тихого в Атлантику это проникает в тебя мгновенно и насовсем.
Как у Вертинского:
К мысу радости, к скалам печали ли,
К островам ли сиреневых птиц,
Всё равно, где бы мы ни причалили,
Не поднять нам усталых ресниц.
В мутном стёклышке иллюминатора
Проплывут золотые сады,
Пальмы тропиков, солнце экватора,
Голубые полярные льды...
Всё равно, где бы мы ни причалили -
К островам ли сиреневых птиц,
К мысу радости, к скалам печали ли -
Не поднять нам усталых ресниц.
Там холодно, там ураганы, там нет солнца, там ты всё время весь мокрый и замёрзший, там больно, но справиться с той силой, с которой тяжёлый Мыс неодолимо зовёт к себе, невозможно.
Эти 220 миль неожиданно оказались гораздо сложнее и непредсказуемее, чем многие из моих сегодняшних 15 000. И я стал понимать людей, которые, пройдя Мыс, зовут друг друга словом cape-horner.
Я, конечно, начинающий «горнист». Перворазник, как это называли в парашютном спорте. И, в принципе, мой опыт можно совсем не рассматривать. Да и серьгу в ухо вставлять пока не буду: это за пределами Шереметево, в нормальных маринах, с серьгой ты еще можешь считаться отважным мореходом и «кейп-хорнером», а в Москве - обязательно гей какой-то синего цвета. Так что, сделать серьгу, конечно, я сделаю, а носить еще подожду. Может, со второго раза воткну.
***
...Ksar шла обратно. Не буду рассказывать, как одна за другой из-за непогоды закрывались якорные стоянки по всему Архипелагу и нас всех (включая неожиданно возникшего и так же неожиданно исчезнувшего Попова) выгнали в Beagle из Puerto Williams.
Выгнали, как выгоняет аргентинскую собаку плохой чилийский хозяин, даже не дав Мартину допить его вечный эрба-мате (хотя Мартин именно в этот момент только-только начал выходить на правильный звук).
К вечеру 12-го января все лодки скрылись к в относительно защищенной гавани Ушуайи, где нас тут же, борт о борт, начал бить ветер. Сюда же, в конце концов, ошеломлённо поводя по сторонам растрёпанной на ветру бородой, и опять же - последним, пришёл и Попов.
***
А еще через сутки, покинув холодную Огненную Землю и улетев в Буэнос-Айрес, мы сидели вечером на перекрестке Cordoba и San Martin и пили quilmes с текилой. Переход закончился.
Голубые мерседесы русских дипломатов отъезжали от Puerto Madero к злым кукарачам Belgrano.
По разбитым тротуарам улицы San Martin народ пыхтя волок обновки из галереи Pacificо.
Далеко от нас Атилио выводил лодку в Архипелаг на помощь сумасшедшим каякерам.
В Entre Rios Чанго Спасюк наяривал на аккордеоне «Хто вбив зозулю з Rio Grande».
Хохлы в потрёпанных сомбреро сумрачно вливали в калабасы горячую самогонку.
Мартин вышагивал по Росарио, ища магазин Yury Ivanov's Membrane Hats.
Мексиканец на Игуасу окончательно вмерз в бассейн у Sheraton'a.
Armada de Chilе мучительно выдумывала новый пароль.
Попов осторожно высовывал бороду из тумана.
А мы всё сидели на перекрестке Cordoba и San Martin и пили quilmes в затихающем шуме остывающего летнего города.
Мимо кафе, один за другим, грохоча сильно темперированными моторами, проехало штук двадцать Харлеев. На них гордо сидели надменные мужчины, наглухо затянутые в чёрную кожу и сверкающие заклёпками.
- «Ночные Пингвины», - негромко сказал Юрка.
02-17 января 2014
Москва - Buenos-Aires - Iguazu - Ushuaia - Puerto Williams - Puerto Toro - Canal Bravo - Cape Horn - Isla Herschel - Москва