Як наш Анрійко з братом, дядьком, та бабусею самосад ростив, а засім палив.
В то чудное утро после утренней службы я бегала с банкой энергетика "Бёрн" вокруг больницы, поливала голову и иву святой водой, поила местных собачат и даже не подозревала, что наш санитар блондин Тарас ищет меня и переживает.
Когда Тарас меня выловил, то жёстко приказал переходить из 7-й комфортной палаты во вторую, где лечились остро больные. Это ещё означало, что меня лишили свободы и я под надзором.
Баба Яга Аня Тарзись осталась в палате опять одна. Я же попала к громадной и жутковатой с виду Тусе Японовской, у которой был диагноз Серёжефрения, от которого меня какбы уже вылечили. От постоянных уколов трифтазина, я переключилась на санитара Тараса, и почему-то думала, что люблю теперь именно его, а не придуманного героя Серёжу. Бедную Тусю так замкнуло на подозрительном имени Серёжа, что будучи связанной, на помощь она звала только его. Гордость, состоящая из кружевных чёрных трусов Японовны в колличестве двух штук была хвастливо развешена на батарее.
Вторая пациентка была в белом платке, уши торчали стемительно вверх, череп был узкий, а белесые густые ресницы почти полностью закрывали пугливые маленькие глазки неопределённого цвета.
Кающаяся в вечных грехах белоплаточная фанатка одной рукой приросла к пластиковому пустому стакану, а второй рукой трясла иконку святого Николая Угодника. Иногда она кричала:
-Мамочка!
И тогда ёе начинало подкидывать вверх над кроватью, после нескольких таких подкидываний, она с грохотом падала на пол. После чего сбегался весь мед-персонал, и санитар Тарас старанно смотрел на меня и улыбался.
Третий экземпляр стонала, умирая просила массаж рук и собрала около тридцати пустых пластиковых бутылок, выбрасывать которые было опасно для жизни.
Когда был перекур, привезли пляшущего и ржущего парнишку, с виду сельского.
Мы очень ему завидовали, ибо нам дали печальные белые таблетки с тормозной жидкостью "Завистливый болван".
Весёлый и оптимистично настроенный новенький стал моим товарищем по написанию смешных историй. Он оказался невероятно добродушным и жизнерадостным, звали его Андрюха. На вопрос ребят, что он употреблял накануне, что так его плющило, он ответил, что с братом Карпом, дядькой Олесем и бабой Павліной садили табак и коноплю. Потом смешали урожай и покурили. Андрюха плясал и смеялся трое суток.
На четвёртые сутки он подозрительно притих и спросил меня, где он и кто я такая?