***
Я не пишу ничего про войну, не потому что далеко и не про нас. А потому что очень больно и страшно, и ещё больше хочется домой.
И ещё не пишу, потому что давно не видела столько злости и яда. Обычно как-то на фоне конфликтов наш народ сближается, становится тесно-тесно, плечом к плечу, и в такие моменты как то даже нестрашно почти. Ведь все рядом.
А сейчас... Вчерашние добрые знакомые и даже друзья поливают друг друга помоями друг у друга за спиной, да и в лицо, пытаясь решить, кого убивать первыми, нерадивых арабов, или жестоких евреев.
На прошлой неделе я плакала по нашим мальчикам. Сегодня я плачу по нашей стране. Я понимаю, что это где-то нормально. Как измученный человек запирается в ванной и режет тонкую кожу запястий и бёдер, забываясь в боли физической от боли душевной. Так и мой народ. Плачет о царапинах, когда в душе зияет вечная, незаживающая, страшная рана.
Я так хочу домой.
И да, южане (и не только), держитесь.
И ещё не пишу, потому что давно не видела столько злости и яда. Обычно как-то на фоне конфликтов наш народ сближается, становится тесно-тесно, плечом к плечу, и в такие моменты как то даже нестрашно почти. Ведь все рядом.
А сейчас... Вчерашние добрые знакомые и даже друзья поливают друг друга помоями друг у друга за спиной, да и в лицо, пытаясь решить, кого убивать первыми, нерадивых арабов, или жестоких евреев.
На прошлой неделе я плакала по нашим мальчикам. Сегодня я плачу по нашей стране. Я понимаю, что это где-то нормально. Как измученный человек запирается в ванной и режет тонкую кожу запястий и бёдер, забываясь в боли физической от боли душевной. Так и мой народ. Плачет о царапинах, когда в душе зияет вечная, незаживающая, страшная рана.
Я так хочу домой.
И да, южане (и не только), держитесь.