Без тебя...
Просто почему-то теперь мне не хочется ничего. Все потеряло смысл и суть. Раньше бывало, своими изношенными от слов губами, слюнявил какой-то дымчатый образ нашего будущего, систему расположения наших тел завтра, через год, через жизнь. Боялся фраз, решений, но всегда был готов. Всегда произносил, всегда решал, часто действовал. Одеяло, что накрывало нас, было плотным, но небесурные звезды, к которым мы так стремились, все же гладили нас своим ласковым светом.
А потом в наш зыбкий мир грустного счастья ворвалась стена. Она была еще слаба, она была, как калька. В ее затуманем образе мы еще были различимы, но уже не могли насладиться красотой друг-друга. Не могли ощутить тепло наших тел. И всегда, когда я тянулся к ней, что-то влажное и злое утягивало ее от меня во мглу. Пока не утянуло навсегда. Ее уже нет, но светлый образ, что отпечатался на кальке, я храню глубоко в просторах своей души. От него нет спасения. Он живой.
А потом в наш зыбкий мир грустного счастья ворвалась стена. Она была еще слаба, она была, как калька. В ее затуманем образе мы еще были различимы, но уже не могли насладиться красотой друг-друга. Не могли ощутить тепло наших тел. И всегда, когда я тянулся к ней, что-то влажное и злое утягивало ее от меня во мглу. Пока не утянуло навсегда. Ее уже нет, но светлый образ, что отпечатался на кальке, я храню глубоко в просторах своей души. От него нет спасения. Он живой.